Политический словарь - партия политическая и многопартийность

Многопартийность естественная спутница социально разделенного общества: она не только яркое свидетельство, но и реальное выражение присущей данному обществу борьбы за политическую власть. История классового общества впечатляющий монумент никогда не исчезавшей, так или иначе выраженной многопартийности, ее жизненности и действенности.

Нет ничего удивительного в том, что свое наибольшее развитие многопартийность получила уже в новое время, в условиях господства частной собственности, где социальное расслоение находило и находит яркое выражение в возникновении и исчезновении общественно-политических образований и объединений, в конфронтации политических партий и их коалиций, в создании и разрушении межпартийных блоков и союзов.

Ведь именно легитимация является камнем преткновения для антидемократических и тоталитарных режимов. Псевдовыборы, подтасовка результатов голосования, декоративная многопартийность все это уловки подобных режимов для прикрытия своей сути, придания видимости демократии. Важная черта многопартийности чередование партий у кормила власти, что резко уменьшает возможность их перерождения при обладании властью, чреватого длительным общественным застоем.

Ведь согласно такому весьма распространенному подходу, Ленин всегда был одержим идеей борьбы за безраздельную власть, а потому он даже и в мыслях не мог допустить чего-то подобного чередованию партий у власти. Ведь совсем недавно, ссылаясь на Ленина, ортодоксы времен брежневского застоя именно с таких позиций подвергали критике "еврокоммунизм", когда чередование партий у власти наряду с отказом от диктатуры пролетариата клеймились как "обыкновенный ревизионизм" или идейное отступничество.

Нелишне напомнить, что автором концепции чередования партий у власти в переходный период и связанной с этим возможности качественных изменений в положении самой коммунистической партии (она может оказаться лишенной власти!) был не кто иной, как Ленин. Правда, взгляды эти отстаивались им до прихода большевиков к власти, но история есть история.

Будь у них полнота власти, главный недостаток мелкобуржуазных слоев, главный грех их, доверчивость к капиталистам, изжился бы на практике, критиковался бы опытом собственных мероприятий. Смена классов и партий, имеющих власть, могла бы внутри Советов на почве их единовластия и всевластия, идти мирно". Однако как одна ласточка не делает весны, так и одно подобное высказывание, весьма важное для правды истории, не может заслонить того, что после прихода к власти в Октябре 1917 г.

Ленин часто выступал против любых предложений о передвижках власти, а позже был идеологом разгона Учредительного собрания и усечения многопартийности в послеоктябрьской России. Следует отметить и такую черту многопартийности, как ее нацеленность не на силовое, военное, а на договорное, словесное решение спорных вопросов, гарантирующее мирное развитие самых радикальных перемен.

Ведь многопартийность важнейший механизм согласования интересов, поиска компромисса. Как уже показал опыт истории, именно многопартийность, соглашения между партиями и объединениями не раз спасали страны от насилия и кровопролития, от гражданской войны. Отмечая все эти положительные качества многопартийности, доказывающее несравнимое ее превосходство над однопартийной системой, не обладающей этими свойствами, полезно обратить внимание на следующее.

в условиях однопартийности, что, разумеется, далеко не так. Есть и такие поборники сегодняшней многопартийности, которые, столкнувшись с первыми трудностями и кивая на неудачи в формировании многопартийной системы в Российской Федерации, заявляют, что всему виной система Советов, несовместимая с многопартийностью, а потому, дескать, надо упразднить традиционную для страны советскую систему и позаимствовать за рубежом иную представительную систему.

Что можно сказать по этому поводу? Невежество всегда есть невежество, как бы оно ни приукрашивалось и ни маскировалось! Только не помнящие собственной истории манкурты могут не знать того, что мы вовсе не создаем впервые многопартийную систему, а восстанавливаем на новой основе то, что уже было в России и до Октября, и после него.

Советы с самого начала были многопартийными зародышами новой власти. Утвержденная II съездом Советов советская власть с самого начала была многопартийной: в верховный орган государственной власти ВЦИК были избраны представители ряда партий. Из 101 члена ВЦИК 62 были большевиками, 29 левыми эсерами, 6 социалдемократами (меньшивикиинтернационалисты), 3 украинскими социалистами, 1 эсером-максималистом.

Если определенная организация не обеспечивает кандидата поддержкой своих активистов, всей своей агитационной системой и финансовыми средствами, его шансы на избрание практически равны нулю. Это наблюдается даже в ходе местных выборов, требующих более скромных затрат и долгое время являвшихся приватной сферой деятельности именитых граждан.

Избрание президента республики на основе всеобщего избирательного права в сочетании с парламентскими выборами по округам в два тура с 1958 г. имело место лишь одно исключение, когда в 1986 г. парламентские выборы проводились на пропорциональной основе, привело к сокращению числа партий, усилило роль профессиональных политиков (выборных лиц и партийных функционеров), повлекло за собой крушение политической карьеры внепартийных деятелей.

Они свободно формируются и осуществляют свою деятельность. Они должны уважать принципы национального суверенитета и демократии. К этому парадоксу связанному с господством политических партий в политической жизни Франции, что расходится с намерением основателя V Республики, необходимо добавить еще один: сами партии важнейший элемент демократической игры не являются "демократическими".

Действительно, французские партии объединяют в своих рядах небольшое количество членов (максимум несколько сотен тысяч в каждой из четырех наиболее значительных партий: Социалистической партии, Объединении в поддержку Республики, Союзе за французскую демократию, Французской коммунистической партии). Во Франции, в отличие от Великобритании и ФРГ, не существует мощной социал-демократической партии, органически связанной с рабочем классом.

Именно этот факт с успехом используют демагоги, нападающие на политиков и разоблачающие гегемонию политических партий, именно он в сочетании с проникнутыми ксенофобией и расизмом лозунгами способствовал внезапному появлению, пусть временному, но симптоматичному, крайне правой партии, ловко воспользовавшейся пропорциональным представительством, чтобы широким фронтом выйти на политическую сцену.

Третий парадокс: в ФРГ возникла деятельная политическая партия "зеленых", в других европейских странах "зеленые" утверждали свои позиции в качестве группы давления или политической партии, а Франция в середине 80-х гг. отличалась ростом избирательного влияния крайне правых, что привело к вынужденному обсуждению навязанных ими тем и к крену вправо, всех политических партий.

Борьба политических партий подчиняется элементарным и жестоким механизмам: необходимость завоевания избирательного корпуса, в особенности в рамках политической системы, где победа на выборах одерживается незначительным большинством голосов, вынуждает политические партии занимать схожие со своими ближайшими конкурентами позиции.

В свете роли политических партий, театральные, даже фарсовые параметры которой становятся все заметнее в политической системе современной Франции, особенно странными кажутся положения Конституции СССР 1977 г. Она прямо признает за КПСС центральное место (Конституция 1936 г едва его обозначала) в статье 6, часть 1: "Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза".

КПСС есть изначальная власть, абсолютная законность которой опирается на науку, позволяющую партии руководить "великой созидательной деятельностью советского народа". С этим демиургом нельзя ни спорить, ни конкурировать. Следовательно, отнюдь не численность и не тот факт, что партия распределяет привилегии, составляют ее специфику, а ее претензии на монополию истины, отрицание не столько политического плюрализма, сколько самой возможности разделения общества.