Словарь книжников и книжности Древней Руси - патерик киево-печерский

Некоторые сюжеты и мотивы П. восходят к переводным патерикам Египетскому, Синайскому, Скитскому. Но несмотря на наличие традиционных «общих мест», памятник отличается яркой самобытностью. Традиционная схема повествования о святом оживляется историческими, бытовыми и психологическими деталями. Сказочно-фантастический мир видений, знамений, чудес имеет в П. реальную историческую основу: события развертываются на фоне русской действительности XI–XIII вв. Из патериковых рассказов мы узнаем, как монастырь рос, богател, влиял на междукняжескую борьбу, какой устав регулировал монастырскую жизнь и т. д. Основной конфликт в патериковых рассказах определяется не только борьбой монахов с иноверцами, но и их выступлениями против отрицательных явлений монастырского быта, самоуправства и корыстолюбия князей.

Формирование и развитие П. связано с летописанием. Общность идейной установки привела к тому, что П. на разных этапах своего развития свободно включал в свой состав летописные тексты, долгое время стремился подчинить композицию хронологическому принципу. Структура П. отличалась незамкнутостыо и подвижностью, с течением времени границы монастырской агиографической летописи были значительно раздвинуты путем введения текстов, родственных в тематическом и жанровом отношении первооснове памятника. Так, например, уже в Арсениевской редакции П. его органическими частями стали произведения, сначала сопровождавшие его, существовавшие на правах литературного конвоя, – Житие Феодосия Печерского и похвала святому, летописное сказание об основании монастыря. Создание в кон. XIV – нач. XV в. сразу двух переработок П., Арсеньевской и Феодосьевской (последняя названа так Макарием по имени редактора и переписчика), свидетельствовало об интересе к литературному наследию Киевской Руси. Вопрос о том, какая из редакций возникла раньше, в науке не получил однозначного решения. Р. Поп, например, возводит Феодосьевскую редакцию П. к переделке середины XV в. Ценность Феодосьевской редакции, в которой, помимо патериковых текстов, расположенных бессистемно, расчлененных на ряд эпизодов, читаются инородные произведения, в том, что именно в ней дошел до нас старший извод Послания Симона к Поликарпу (см.: Поп. Древнейший отрывок Послания Симона, с. 93–100). Эта редакция памятника интересна и стремлением приблизить П. к своду жизнеописаний печерских святых на широком фоне предшествующей и последующей «отеческой» литературы. На этой стадии формирования патерикового свода в его состав включаются жития Андрея юродивого, Варлаама и Иоасафа (см. Повесть о Варлааме и Иоасафе), слова о крещении княгини Ольги и князя Владимира, а также другие тексты, в основном агиографического характера, причем состав и расположение их в сборнике варьируются. Арсеньевская редакция П. лишена собственно эпистолярной части, что «укрупнило» идейно-политическую установку патерикового свода. Этой цели служило и введение в основной состав памятника Жития Феодосия Печерского, написанного Нестором. В Арсеньевской редакции П. изменяется порядок следования текстов, что было, видимо, связано с формированием нового нравственного идеала эпохи. Им стал человек энергичный, деятельный, способствующий национальному возрождению страны. Не случайно житие Феодосия стало открывать П., а рассказы Поликарпа о затворниках Никите и Лаврентии в Арсеньевской редакции памятника уступают место «словам» писателя о монахах с активной жизненной позицией: для Агапита исцеление недужных не исключительный факт биографии, как чудо с бесноватым в рассказе о Лаврентии, а повседневный род деятельности, не ограничивающийся только стенами монастыря; Григорий-чудотворец идет на конфликт с представителями княжеской власти, предрекая поражение в военном походе на половцев. Как литературный сборник особого состава, имеющий свою «программу» изложения материала (оглавление), определенный принцип организации произведений внутри свода (тематический), а в редакциях 1460 и 1462 гг. традиционную концовку о месте, времени и причинах появления труда печерского «крилошанина», а позднее – «уставника» Кассиана, памятник сложился к середине XV в. К этому времени восходит архетип Кассиановских редакций, по терминологии А. А. Шахматова, – Иоанновская редакция.

В XVII в. центром редакторской работы над П. становится Киев, что объясняется обострением религиозной борьбы в западных областях России. В Киево-Печерской лавре созданы все редакции памятника этого периода. Одной из причин активизации редактирования П. в условиях борьбы православной церкви с протестантской и католической, – как проявления движения за национальную независимость, – была канонизация «рядовых» печерских святых Петром Могилой. Составители редакций П. XVII в. взяли на вооружение в изложении «высоких истин» стиль барокко. Религиозно-полемический характер первой печатной редакции П. 1635 г. виден в произведениях, сопровождающих памятник и проводящих мысль о святости мощей печерских подвижников в противовес доводам католиков и униатов, в летописных текстах о христианизации Руси, призванных свидетельствовать о независимости русской церкви от западной. Для переработок П. XVII в. характерно постепенное разрушение хронологического принципа новым – «поавторским», а внутри его – «погеройным» способом изложения материала. В редакции Иосифа Тризны (1647–1656 гг.) происходит «очищение» агиографических произведений Симона и Поликарпа от назидательных отступлений, что приводит к распространению эпистолярной части и ее циклизации в сборнике, в дальнейшем на этой основе будут формироваться биографии «списателей» П. Значение редакции Иосифа Тризны велико уже потому, что ее составители пытались в новых исторических условиях «разомкнуть» границы патерикового повествования, рассмотреть агиографическую хронику монастыря на фоне общерусской и мировой истории (см.: Кучкин В. А. Фрагменты Ипатьевской летописи в Киево-Печерском патерике Иосифа Тризны. – ТОДРЛ, 1969, т. 24, с. 196–198). Новый этап работы над П. связан с именем игумена Гадяцкого монастыря Калистрата Холошевского, по инициативе которого монахом Тарасием был создан в 1657–1658 гг. еще один вариант патерикового свода, отличный от редакций Сильвестра Коссова (1635 г.) и Иосифа Тризны (см. рукопись БАН УССР, ДА/П 580, л. 1–153). Сходный список обнаружен в ГБЛ (Музейное собр., № 4706); он составлен в Киево-Печерской лавре Софронием в 1655 г. «Небрежение» составителя авторскими циклами внутри патерикового свода (в заглавии памятника нет упоминания о Симоне и Поликарпе как «списателях» П.) противоречит основному направлению в развитии памятника в XVII в., выпадает из общего русла деятельности его «справщиков»; поэтому эта редакция оказалась непродуктивной.

Второе издание П. 1661 г. продолжает традиции польской печатной редакции 1635 г. и рукописной редакции Иосифа Тризны. Русская печатная редакция 1661 г. появилась благодаря «повелению и благословению» Иннокентия Гизеля, архимандрита Киево-Печерского монастыря, но непосредственные составители и издатели П. неизвестны. В редакции 1661 г. текст четко делится на три цикла в зависимости от его атрибуции. В первую часть, вслед за «Посвящением» и «Предисловием к читателю», входят жития, написанные Нестором или созданные на основе его летописных и агиографических произведений. В этот цикл включены также «слово» об Онисифоре, тесно связанное с культом Антония Печерского (см.: Житие Антония Печерского), и рассказ об основании церкви Успения, автором которых является Симон. Вторую группу глав П. составляют сочинения Поликарпа, причем последовательность их восходит к редакции 1635 г. Третья часть П. образована произведениями Симона, которому приписывается и Житие Нифонта Новгородского, включенное в П. Кассианом. Завершает этот цикл собственно эпистолярное наследие Симона и Поликарпа. Редакцию 1661 г. дополняют жития его авторов: Нестора, Симона и Поликарпа. Кроме того, в «Пристяжание» входят сказания о чуде в Печерском монастыре в 1463 г. и «мироточивых главах». Издание завершают именной и предметный указатели. В научной литературе содержатся различные оценки идейной и художественной сторон П. редакции 1661 г., с незначительными изменениями повторенной в изданиях 1678 г. и 1702 г. Если Макарий ставил это издание выше рукописных редакций памятника, то Д. И. Абрамович отказывал этой редакции в художественной самостоятельности и ценности.

Количество списков П. (к настоящему времени их известно около двухсот), пометы на полях сборников, принадлежащие читателям и переписчикам, говорят о том, что произведение являлось популярной четьей книгой русского средневековья. Повествуя о славном прошлом монастыря, П. в страшные годы монголо-татарского ига, феодальных «котор» и государственных «нестроений» будил патриотический дух русского народа. П. входил и в «круг чтения» писателей нового времени, к нему обращались в своем творчестве Н. С. Лесков и Л. Н. Толстой. Его художественные достоинства высоко ценил А. С. Пушкин, восхищавшийся «прелестью простоты и вымысла» патериковых рассказов (Письмо к П. А. Плетневу. – Пушкин А. С. Полн. собр. соч. М.: Л., 1941, т. 14, с. 163). П. привлекал к себе внимание ученых самого разного профиля: историков, литературоведов, лингвистов, искусствоведов.

Изд.: Киево-Печерский патерик по древним рукописям / В переложении на современный русский язык Марии Викторовой. Киев, 1870; Яковлев В. А. Памятники русской литературы XII и XIII вв. СПб., 1872 (отзыв см.: Владимиров П. В. Древняя русская литература Киевского периода XI–XIII вв. Киев, 1900, с. 212); Патерик Киевского Печерского монастыря / Под редакцией Д. И. Абрамовича. СПб., 1911; Абрамович Д. Киево-Печерський патерик. У Киевi, 1931 (репринт: Das Paterikon des Kiever Höhlenklosters. Nach der Ausg. von D. Abramovic neu hrsg. von D. Tschizewskij. München, 1964): Киево-Печерский патерик / Подг. текста, пер. и ком. Л. А. Дмитриева. – ПЛДР. XII век. М., 1980, с. 313–626, 692–704.

Лит.: Тимковский Р. Ф. Краткое исследование о патерике преподобного Нестора, летописца российского. – Зап. и труды ОИДР, 1815, ч. 1, с. 53–74; Кубарев А. М. 1) О Патерике Печерском. – ЖМНП, 1838, октябрь, с. 1–34; 2) О редакциях Патерика Печерского вообще, в ответ на статью «Обзор редакций Киево-Печерского патерика, преимущественно древних». – ЧОИДР, 1858, кн. 3, с. 95–128; Бутков П. Ответ на новый вопрос о Несторе, летописце русском. – Современник, 1850, т. 23, № 9, отд. 3, с. 1–52; Макарий. Обзор редакций Киево-Печерского патерика, преимущественно древних. – ИпоРЯС, 1856, т. 5, вып. 3, с. 126–167; Викторова М. А. Составители Киево-Печерского патерика и позднейшая его судьба. М., 1863; Яковлев В. А. Древнекиевские религиозные сказания. Варшава, 1875; Шахматов А. А. 1) Киево-Печерский патерик и Печерская летопись. СПб., 1897; 2) Житие Антония и Печерская летопись. – ЖМНП, 1898, март, с. 105–149; Голубев С. Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. Киев, 1898, т. 2, с. 293–309; Абрамович Д. И. 1) Несколько слов в дополнение к исследованию А. А. Шахматова «Киево-Печерский патерик и Печерская летопись». СПб., 1898; 2) Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике. СПб., 1902; Gоеtz L. К. Das Kiever Höhlenkloster als Kulturzentrum des vormongolischen Russlands. Passau, 1904; Еремин И. П. Патерики; Жития. – В кн.: История русской литературы. М.; Л., 1941, т. 1, с. 106–113; 338–346; Воронин Н. Н. Политическая легенда в Киево-Печерском патерике. – ТОДРЛ, 1955, т. 11, с. 96–103; Перетц В. Н. Киево-Печерский патерик в польском и украинском переводе. – IV Междунар. съезд славистов: Славянская филология. М., 1958, сб. 3, с. 174–188; Бiлецький О. I. Киево-Печерський патерик. – В кн.: Матер. до вивч. iст. укр. лiт. Киïв, 1959, т. 1, с. 135–141; Адрианова-Перетц В. П. 1) Задачи изучения «агиографического стиля» Древней Руси. – ТОДРЛ, 1964, т. 20, с. 41–71; 2) Сюжетное повествование в житийных памятниках XI–XIII вв. – В кн.: Истоки русской беллетристики. Л., 1970, с. 96–107; Поп Р. 1) Древнейший отрывок Послания Симона к Поликарпу. – ТОДРЛ, 1969, т. 24, с. 93–100; 2) О характере и степени влияния византийской литературы на оригинальную литературу южных и восточных славян: дискуссия и методология. – American Contributions to the Seventh International Congress of Slavists. August 21–27, 1973, vol. 2. Literature and Folklore. The Hague; Paris, 1973, p. 469–493; Bubner F. Das Kiever Paterikon. Eine Untersuchung zu seiner Struktur und den literarischen Quellen. Inaug. Diss. Augsburg, 1969; Дуйчев Ив. Эпизод из Киево-Печерского патерика. – ТОДРЛ, 1969, т. 24, с. 89–93; Vlašek J. Ďáblavé a knižata v Kyjevopečerském pateriku. – Československa rusistika, 1972, r. 17, № 1, s. 18–23; Reitеr H. Studien zur ersten kyrillischen Druckausgabe des Kiever Paterikons. München, 1976; Волкова Т. Ф. Художественная структура и функции образа беса в Киево-Печерском патерике. – ТОДРЛ, 1979, т. 33, с. 228–237; Ольшевская Л. А. Киево-Печерский патерик (Текстология, литературная история, жанровое своеобразие): Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 1979.

Доп.: Ольшевская Л. А. 1) Документальное и художественное начала в рассказах русских патериков: (К проблеме взаимосвязи летописи и патерикографии Древней Руси). – В кн.: Художественно-документальная литература: (История и теория). Иваново, 1984, с. 3–13; 2) Археографический обзор списков Кассиановских редакций Киево-Печерского патерика. – В кн.: Литература Древней Руси: Межвузовский сб. науч. трудов. М., 1986, с. 48–62.

Л. А. Ольшевская

Словарь книжников и книжности Древней Руси