Литературная энциклопедия - гундольф
Связанные словари
Гундольф
В ней же Гундольф формулирует три основных пункта, отличающих гл. обр. его метод от остальных литературоведческих методов «науки о духе»:1. Весь фактический материал (биографического и историко-филологического характера) должен быть отнесен к «преддверию науки», как не имеющий существенной связи с литературоведением.
2. Задачей исследователя является «символическое толкование» писателя.3. Личность писателя играет решающую роль.Но четкое оформление метод Г. получил лишь в его нашумевшей книге о Гёте (1916, изд. 12-е, 1925). Своей абсолютно субъективной и глубоко мистической концепцией исторического процесса эта книга вызвала огромную полемическую лит-ру (Корф, Стефанский, Бертрам, Цизарц, Зауэр и мн. др.) и послужила поводом для резкого размежевания отдельных направлений, наметившихся к тому времени среди представителей духовно-исторической школы. Метод Г. в целом был отвергнут не только представителями историко-филологической школы и формалистами, но и Б. Кроче выступил с целой книгой о Гёте (1920), направленной в особенности против мистицизирования истории. Но Г. приобрел в то же время сторонников, и его направление сделалось одним из наиболее влиятельных в немецком литературоведении в течение последнего десятилетия. Основные произведения Г. биографии: «Holderlins Archipelagus» (1911, изд. 2-е, 1916), «George» (1920), «Dichter und Helden» (1921, изд. 2-е, 1923), «Heinrich von Kleist» (1922, изд. 2-е, 1924), «Martin Opitz» (1923), «Paracelsus» (1927) и особенно «Caesar, Geschichte seines Ruhms» (1924), «Caesar im 19 Jahrhundert» (1926) и капитальный труд «Shakespeare, sein Wesen und sein Werk» (2 тт., 1928).Метод Г. является прежде всего резкой реакцией против историко-филологической и формально-эстетической школ; отрицательное отношение его ко всему биографическому в старом понимании и ко всякому «критическому» аппарату дошло до того, что Г.не указывает, откуда он берет цитаты, устанавливает свои правила правописания и знаки препинания. Но метод Г. вместе с тем реакция против материализма и реализма вообще, и в этом отношении он отражает общефилософское развитие (буржуазное) Германии в конце XIX и в начале XX веков. Провозглашением синтеза единовременности переживаний и творчества Г.
пытался устранить дуализм метода Дильтея , создателя теории так. наз. «науки о духе», на учение к-рого о структурной связи между переживаниями писателя и их художественным оформлением вполне правомерно опирались как формалисты, так и сам Г. Жизнь и творчество, по Гундольфу, едины, искусство не есть следствие или цель человеческого бытия, а первичная форма жизни; великий художник существует лишь постольку, поскольку он проявляется в своих произведениях искусство есть сама жизнь. Жизнь и произведения писателя являются лишь разными атрибутами одной и той же субстанции, одного телесно-духовного единства, проявляющегося одновременно как движение и форма.Такое своеобразное «преодоление» Г. дуализма Дильтея находится в тесной связи с развитием идеалистической философии последних десятилетий, гл.обр. с философией Бергсона, который рассматривает жизнь не только как часть всемирного бытия, а именно как абсолютное, как совокупность бытия, как цель и мерило всего. Г., так же как и Бергсон, признает источником познания жизни не объективное исследование, а интуицию. И подобно тому как Бергсон истинным знанием считает лишь постижение живого существа, так и Г.
всецело переносит исследование художественной лит-ры в область психологии (интуитивной) и находит основной мотив творчества в «философии жизни», в «жизненном потоке, в вечном изменении жизни человека». Но тут есть глубокое противоречие: вечно движущаяся, в безграничном потоке непрерывно изменяющаяся жизнь доступна в искусстве нашему мышлению и созерцанию лишь как неподвижная художественная форма.Г. тщетно пытается устранить это противоречие.Исходя при анализе художественного творчества не из реальных, объективно существующих явлений, определяющих мировоззрение писателя и процесс его творчества, а из абстрактной, «вечно» существующей идеи и саморазвивающегося духа, видя задачи литературоведения не в «объяснении» явлений, а в их «понимании», Гундольф прежде всего требует «коренного изменения мировоззрения литературоведа», ибо всякий метод, опирающийся на формальные свойства художественного произведения, бесплоден.
Но если, как полагает Г., предметом истории является лишь живое, а тем, что литературовед считает живым, определяется его миропонимание то неизбежна полнейшая субъективизация исторического процесса. Для Г. этим живым являются особые силы, проявляющиеся в личности и творчестве великих художников. Основная задача литературоведа выделить из всех замаскированных течений и тенденций эпохи движущее, первичное начало и конструировать носителя его, «единый образ», «сильного художника», способного проявить свою сущность и преодолеть внешние препятствия. Писатель так. обр. становится предметом субъективного переживания его исследователя, писатель становится «мифом». В то же время немецкая идеалистическая философия провозгласила лозунг: наука и миф равноправные формы познания. И биография Гёте Г., напр., имеет мало общего с историческим Гёте: это оформленное художественное мировоззрение самого Г. В чем же сущность этого мировоззрения? Прежде всего Г. различает в творчестве два вида переживаний: «Urerlebnis» и «Bildungserlebnis». Первые переживания это потрясения, которые человек испытывает в своей внутренней сущности, как например религиозные, титанические, эротические переживания. Вторые последствия духовно-исторического влияния, оформленного в историческом развитии идей в области искусства, религии и науки. Идеалом «цельного человека», космически-одухотворенного, трагически или героически возвышенного «вечного человека» Гундольф считает пять символических прототипов: Гёте, Гельдерлина, Георге, Наполеона и Ницше.Антиподом этого типа является «прогресс»; он начинается с реформации, освобождающей скованные до нее «взрывчатые силы» христианства (неудовлетворенность, чувство виновности и раскаяние) и создающей «борющуюся душу», к-рая представляет собой такой же лживый идеал современности, как и неутомимый предприниматель. «Прогресс» создал раздвоенность между становлением и бытием, судьбою и жизнью, идеалом и действительностью этот «прогресс», «властелин XIX в.
», превратил народ в «хаотическую массу», сделав его объектом всеобщего образования. Г. стремится к восстановлению «настоящего», «античного» человека, к-рый один лишь может устранить двойственность и стать цельным, работая над собою с величайшей энергией и волей.Идеологическое содержание метода Г. это своеобразное сочетание неоромантических идей мелкобуржуазного интеллигента, уходящего из давящего его капиталистического мира в средневековье, с требованием аристократического художника-жреца, возводящего искусство в религиозный культ строгого неоклассического стиля.
Наиболее талантливыми сторонниками Г. в немецком литературоведении можно считать Э. Бертрама («Nietzsche», 1918 и др.) и Г. Цизарца («Erfahrung und Idee», 1921 и мн. др.); последний старается подвести теоретический фундамент под метод Г. в своей известной книге «Literaturgeschichte und Geisteswissenschaft» (1926). Влияние Г. сказалось особенно сильно прежде всего в так наз.
новой биографике (Э. Людвига, Ст. Цвейга, Гофмансталя и др.) и затем в жанре «писательского романа».Библиография:Wandrey Conrad, Fr. Gundolf und Stephan George, «Neuer Merkur», Juli, 1921; «Euphorion», 14, Erganzungsheft (Gundolf-Heft), Wien, 1921; Cysarz H., Fr. Gundolf und die deutsche Geisteswissenschaft, «Der Morgen», August, Berlin, 1927; Bohtlingk A., Gundolfs «Shakespeare» in deutscher Sprache, Ein Vademecum, 1929. .
