Энциклопедия эпистемологии и философии науки - аргументация

Эти и другие аспекты А. рассчитаны на то, «чтобы наилучшим образом повлиять на данную аудиторию» (Ленин В.И. ПСС. Т. 21. С. 21). Поэтому они взаимно дополняют друг друга, определяя либо «материю» А., либо ее форму, «облик сказывания». Значимость материальных или формальных аспектов можно, разумеется, варьировать в зависимости от конкретной ситуации. Напр., в обиходе чисто логические (формальные) средства А. используются редко, обычно из-за слабого владения запасом этих средств. Но не чаще обиходного формальный аппарат логики используется, напр., и в юридической практике, хотя юридические решения вытекают из общих принципов, примененных к конкретным обстоятельствам, и судьи должны уметь пользоваться самым честным вариантом А.

Таким образом, понятие А., равно как и понятие доказательства, можно рассматривать с различных точек зрения. В его содержании естественно резюмируется то, что (на протяжении своей истории) люди обработали в процессах интеллектуального общения, как они описывали дискурс и какие рациональные средства и системы изобретали, когда размышляли о языке и актах коммуникации.

В античности А. — это опора спекулятивной мысли в качестве средства беседы, диалога, дискуссии. А. зачислялась по ведомству диалектики и риторики. Первая понималась как искусство спора, вторая — как искусство красноречия, «соответствующее диалектике, так как обе они касаются таких предметов, знакомство с которыми может считаться достоянием всех и каждого и которые не относятся к области какой-либо отдельной науки» (Аристотель. Риторика // Античные риторики. М., 1978. С. 15).

Поскольку и диалектика, и риторика означали способность находить те или иные способы убеждения относительно обсуждаемого предмета, естественно возникал вопрос: каковы же вообще могут быть способы убеждения и какие из них допустимы, а какие недопустимы с точки зрения определенных, напр. нравственных, критериев? Платон отмечает разницу между понятиями «убеждать» с помощью разумного (сегодня говорят — логически верного) довода, обращенного к рассудку, и понятием «внушать» с помощью доводов, обращенных к сердцу> чувству, интуиции. Аристотель идет еще дальше, делая различие между «техническими» и «нетехническими» средствами убеждения. К последним он относит свидетельские показания (в суде), признания, сделанные под пыткой, письменные договоры и пр. Техническими Аристотель называет такие способы убеждения, которые созданы наукой с помощью определенного метода, или же такие, которые связаны исключительно с нашей речевой практикой. Эти технические способы убеждения заключаются, по словам Аристотеля, в действительном или кажущемся доказывании.

Разделение «доказывания» на действительное и кажущееся было поворотным пунктом в понимании А. В этом отношении Аристотеля можно считать первым теоретиком, осуществившим переход от расплывчатой идеи А. к строгому определению понятий, к отделению « А. вообще» от точного понятия логического доказательства. Даже в области риторики, говорит Аристотель, только доказательства существенны, поскольку «мы тогда всего больше в чем-либо убеждаемся, когда нам представляется, что что-либо доказано» (Аристотель. Риторика // Там же. С. 17).

Аристотель стал создателем первой научной теории, которую теперь называют силлогистикой и которая (в несколько модифицированном виде) является неотъемлемым фрагментом современной теории А. При этом основная мысль Аристотеля заключалась в том, что А. может считаться «хорошей» и, следовательно, приемлемой, если она общезначима.

Между тем проблема общезначимости в строгом смысле разрешается только там, где возможна речь о логическом доказательстве. Взятая в более широком контексте, А. далеко не всегда отвечает условиям «принудительной строгости» этого доказательства. Законность А. «есть вопрос степени: она более или менее сильна. Вот почему она никогда не является замкнутой: всегда можно добиться ее усиления, подбирая подходящие аргументы» (Blanche R. Le raisonnement. P., 1973. P. 223). Правда, и в этом случае, аргументируя, приходится следовать законам логики, подбирая аргументы таким образом, чтобы они согласовались между собой, избегая таких ситуаций, когда аргумент, более или менее правдоподобный сам по себе, оказывается в противоречии с другими.

Вообще, появление формальной логики сильно повлияло на судьбу А. Сведенная к искусству красноречия, А. (как теория спора или диспута) потеряла кредит доверия со стороны точной науки, сохранив только статус бытовой интеллектуальной надстройки над дискурсом. Однако за последние два десятка лет отношение к проблемам А. заметно изменилось. А. становится частью общей (информационной) теории общения. Намечается новый путь — изучение психологических механизмов убеждения, которые могут естественно влиять на выбор средств А. В конечном счете сам по себе аргумент ничто, пока он так или иначе не истолкован, ведь именно человек обладает ключом к убеждающей власти А. Поэтому возникает вопрос: возможно ли и как усилить эту власть? Многие защитники теории А. полагают, что логики (именно они!) должны отправиться на поиски новых «доказывающих средств» в философии, в обществоведении, в политике, в повседневных дискуссиях, вообще в гуманитарных сферах человеческой деятельности. И отчасти этот поиск действительно идет путем создания новых (неклассических) логик: логики вопросов, эпистемической логики, логики предпочтений и выбора, логики алетических и деонтических модальностей и многих других, которые можно окрестить «логикой гуманитарного знания».

М.М.Новосёлов

Лит.: Философские проблемы аргументации. Ереван, 1986; Мысль и искусство аргументации. М., 2003; Perelman Ch. Trait e d e l'largumentation. P., 1958; Fisher W.R. Technical Logic, Rhetorical Logic and Narrative Rationality // Argumentation. V. 1. N. 1. 1987.

Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация»

И.Т. Касавин

2009