Философский словарь - постструктурализм (неоструктурализм)

В отличие от структурализма П. принадлежит эпохе постмодерна, что в значительной степени предопределяет многие существенные его характеристики. Он выражает разочарование в классическом зап. рационализме, отвергает прежнюю веру в разум, науку и прогресс, выражает глубокое сомнение в возможности осуществления великих идеалов гуманизма. В нем нет модернистского футуризма, хотя и постмодернистский пассеизм не слишком бросается в глаза. Главное отличие П. от структурализма заключается в его отказе от понятий структуры и системы, от структуралистского универсализма, теорецизма и сциентизма. Он также ослабляет антисубъектную направленность структурализма, несколько реабилитирует историю и человека если не как субъекта, то как индивида. Глубокая связь между П. и структурализмом состоит в том, что П. сохранил языково-знаковый взгляд на мир, а также практически осуществил намерение структурализма объединить научно-философский подход с искусством, рациональное с чувственным и иррациональным, ученого с художником.

В филос. плане П. противопоставляет себя прежде всего учению Г.В.Ф. Гегеля как высшей форме зап. рационализма и логоцентризма. Раньше Гегель считался "вершиной мысли", по отношению к которой все последующее воспринималось не более чем комментарий. П. нарушает эту традицию, выступая как открытое анти гегельянство. Практически все его представители в своих работах уделяют много места разъяснению своего отношения к Гегелею, его филос. системе, языку и понятийному аппарату. Деррида отвергает гегелевское "снятие", готов "четвертовать" гегелевскую диалектику, отождествляет гегелевскую "машину мышления" с "махинацией". Фуко пишет о том, что вся современная эпоха любыми путями "стремится избавиться от Гегеля". Делёз относит содержание одной из своих книг ко "всеобщему антигегельянству", отмечая, что такие понятия, как "различие" и "повторение", занимают в ней место гегелевского тождества, отрицания и противоречия. В ответ на гегелевское утверждение о том, что "истина это целое", Лиотар призывает объявить "войну целому", видя в нем центральную гегелевскую категорию, считая, что "тотальность" ("целостность") эпистемологического регистра легко переходит в "тоталитаризм" политического регистра. Он усматривает "трансцендентальную иллюзию" в гегелевском стремлении "обосновать добро и справедливость на истинном, а должное на том, что есть".

Представители П. определяют философию Гегеля как философию системы, тождества, единства, бытия и смысла, присоединяя к ней марксизм и структурализм, а также философию языка, понимаемого в соссюровском смысле как закрытая система, хотя методологическую роль языка П. сохраняет и обращается к нему часто. Философию гегелевского типа П. именует также метафизикой присутствия, субъекта, сознания и гуманизма, противопоставляя ей философию различия, инаковости и множественности.

В своем сопротивлении гегелевскому наследию постструктуралисты опираются прежде всего на Ф. Ницше и М. Хайдеггера. Первый привлекает их тем, что он отверг системный способ мышления Гегеля, противопоставив ему мышление в форме небольших фрагментов, афоризмов и сентенций. Ницше выразил критическое отношение к категории бытия, понимаемого как "последний фундамент", добравшись до которого мысль будто бы приобретает прочную опору и достоверность. По мнению Ницше, такого бытия нет, есть лишь его интерпретации и толкования, которые бесконечны. Он также подверг сомнению существование истин, назвав их "неопровержимыми заблуждениями". Хайдеггер продолжил линию Ницше, сосредоточив внимание на критике разума, человека и гуманизма. Разум, по его мнению, став инструментальным и прагматическим, выродился в рассудок, "исчисляющее мышление", высшей формой и воплощением которого стала техника, не оставляющая места для гуманизма. На горизонте гуманизма, как полагает Хайдеггер, неизменно появляется варварство, в котором "множатся вызванные техникой пустыни".

П. в целом находится в русле идей Ницше и Хайдеггера. Главными его методологическими принципами выступают плюрализм и релятивизм, в соответствии с которыми предлагаемая П. картина мира лишена единства и целостности. Мир распадается на множество фрагментов, или островов, архипелага, между которыми нет сколько-нибудь устойчивых связей. У Ли-отара мир состоит из "фрагментов языковой материи".

Он утверждает, что мир является иррациональным, в нем царствует беспорядок, энтропия и хаос, и он не поддается рациональному объяснению и познанию. В противоположность гегелевскому способу мышления, который покоится на диалектике и преследует цель раскрыть сущность или смысл, дать объяснение или провести критический анализ, П. разрабатывает новый тип мышления, который нельзя назвать филос. и научным, понятийным, логическим и последовательным. Наряду с филос. измерением в нем большое значение имеют стиль, литературные и поэтические приемы, метафоры, многозначные и неопределенные слова, "неразрешимые" термины. Такой тип или способ мышления часто обозначается словом "письмо", которое ввел в оборот Барт, у него оно объединяет в себе критический анализ-эссе, литературное творчество и чтение-восприятие. Бартовская концепция письма у др. представителей П. расширяет поле компетенции. У Дерриды "письмо" сначала занимает ведущее положение, а затем выступает одной из форм "деконструкции", через которую он пропускает всю историю зап. философии, литературы и культуры в целом.

Во всех случаях письмо и деконструкция являются некой дестабилизирующей силой, способом разрушения или расшатывания устоявшихся норм и правил, взглядов и представлений, иерархий и субординаций, видов и жанров. Продуктом письма и деконструкции выступает дискурс, или текст, который существенно отличается от философского трактата, научной работы или литературного произведения. По своей внутренней организации текст представляет собой сетку, ткань, паутину, лабиринт, у которых нет начала и конца, нет к.-л. объединяющего центра или главного слова. Текст является открытым и незавершенным, для него характерны избыток, безмерность и бесконечность во всем. В его создании важное значение имеет игровое начало. Барт указывает на "игру письма против смысла". Деррида говорит об "игре текста против смысла". Лиотар размышляет о "языковых играх". Текст представляет собой множественность, разнородность, многомерность, полисемию и полифонию.

Вместе с отрицанием гегелевского абсолютного знания и сциентизма П. подвергает сомнению возможность достижения объективного знания, поскольку всякое знание опосредовано языком, зависит от культуры и власти. Он снимает имевшее место в структурализме противопоставление науки, знания и идеологии, находя между ними количественные, а не качественные различия, хотя наука обладает некоторыми преимуществами в деле познания действительности, те "истории", которые она составляет о мире, имеют такой же повествовательный характер, как и др. ненаучные "истории". Поэтому Лиотар называет научные теории прошлого "рассказами", а те из них, которые претендовали на универсальное значение "метарассказами". Будучи основой высоких технологий, наука, по Лиотару, продолжает играть важную роль и в эпоху постмодерна, однако она не может претендовать на роль объединяющего начала в обществе, ибо в этом случае она будет еще одним "метарассказом" освобождения. Теме зависимости знания от власти особое внимание уделяет Фуко. Он усиливает известную идею Ницше о неотделимости "воли к власти" от "воли к знанию" и доводит ее до своеобразного "панкратизма", согласно которому власть определяет и пронизывает все социальное поле, "она производит реальное". При таком подходе определяющим и движущим фактором познания является не знание и истина, а власть, и отношения между знанием и властью выражает формула: "Власть устанавливает знание, которое в свою очередь выступает гарантом власти". Всякое знание есть конструкция или проекция чьих-то взглядов или интересов, а не отражение или обнаружение порядка вещей, каким он есть на самом деле. Деррида полагает, что прежняя противоположность истины и фикции стирается и "в сердцевине истины обнаруживается фикция".

Общество в П. предстает аморфным и атомизированным, лишенным внутренней структуры, единства и целостности, для его характеристики Лиотар использует метафоры облака и архипелага, между островами-сообществами которого имеются гл. обр. пространственные связи. Происходящие в обществе изменения не позволяют говорить о его развитии и тем более прогрессе. Что касается его истории, то традиционная ее форма, основывающаяся на деятельности того или иного субъекта, отвергается. В др. ее понимании она допускается. При этом история не является линейной, она не имеет направленности и цели, не преследует к.-л. результат, у нее нет хронологии и будущего. Она представляет собой стихийный процесс сдвигов, смещений, переходов, пульсаций и взрывов. История приобретает характер лабиринта. Источником изменений и движения выступает не противоречие, а различие и повторение.

Значительное место в П. занимает тема кризиса социального статуса интеллигенции. В эпоху модерна интеллигенция, будучи немногочисленной, играла в обществе огромную роль. Она состояла из выдающихся личностей, которые были настоящими властителями дум. Благодаря им интеллигенция занимала ведущее положение в идеологии, политике, образовании, культуре и искусстве. С приходом постмодерна ситуация резко изменилась. Прежняя интеллигенция уступила свое место интеллектуалам, число которых значительно возросло, однако их роль в обществе заметно уменьшилась. Постмодерные интеллектуалы уже не претендуют на роль властителей дум, довольствуясь исполнением более скромных функций. Барт с иронией отмечает, что интеллектуалы стали "ненужными отходами общества". По мнению Лиотара, Сартр был последним "большим интеллектуалом", верившим в некое "справедливое дело", за которое стоит бороться. Сегодня для подобных иллюзий не осталось никаких оснований. Новый образ интеллектуала рисует Фуко, полностью принимающий происходящие изменения в социальном статусе интеллектуалов. Он выступает против прежнего "универсального интеллектуала", который размышляет о судьбах мира, пророчествует, составляет законы, оценивает и осуждает, заседает в суде над историей. Фуко предлагает тип "специфического интеллектуала", роль которого заключается не в том, чтобы говорить др. людям, что они должны делать. Интеллектуалом является конкретный человек, который никого ничему не учит, никому не читает мораль, а просто лечит больного, занимается исследованиями, пишет книгу или сочиняет музыку. Он погружен в настоящее и не думает о будущем.

Социально-политические и идеологические позиции П. являются двойственными и неопределенными. Он не приемлет коллективное или групповое участие в реальных событиях, как и ангажированность сартровского типа. В то же время его позиции нельзя назвать асоциальными или нейтральными. Преобладающими в них являются характерные для левых мотивы анархизма и индивидуализма, к которым примешиваются мотивы пессимизма и ностальгии от правых. П. считает необходимым быть на стороне жертв системы, "выпавших из гнезда", всех тех, кто входит в категорию маргинальности: безумные, заключенные, бездомные, "проклятые поэты". В этом смысле философия различия выступает как философия инакомыслия, диссидентства, сопротивления системе. Деррида в связи с этим рассуждает об этике и долге инакомыслия, который состоит не в том, чтобы говорить за других, но чтобы предоставлять свой голос другим. Делёз размышляет о стремлении открывать доступ к письму тем, кто всегда был его лишен. Лиотар считает возможным и необходимым способствовать максимальному утверждению справедливости в отношении тех, кто оказался проигравшим и побежденным.

П. размывает границы между философией, литературой и литературной критикой, усиливая тенденцию к эстетизации философии и ставя до некоторой степени под сомнение само ее существование. Тему смерти философии затрагивает Фуко. Делёз предпочитает говорить скорее о мышлении различия, чем о философии. То же самое делает Деррида, рассматривая философию как "обходной путь к литературе". Некоторые его работы действительно выглядят как литературные вариации на филос. темы. Творчеству Барта, Фуко и Дерриды присущ ярко выраженный стиль, в силу чего их иногда называют писателями. В целом П. представляет собой кризисное состояние философии переходной эпохи постмодерна.

Деррида Ж. Письмо японскому другу // Вопросы философии. 1992. № 4; Барт Р. Избр. работы. М., 1994; Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996; Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996; Лиотар Ж.Ф. Состояние постмодерна, СПб., 1998; Делёз Ж. Различие и повторение. СПб., 1998; Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? СПб., 1998; Косиков Г.К. От структурализма к постструктурализму. М., 1998; Derrida J. L'ecriture et la difference. Paris, 1967; Idem. De la grammatologie. Paris, 1967; Culler J.C. On Deconstruction: Theory and Criticism after Structuralism. New York, 1982.

Д.А. Силичев