Библиологический словарь - штраус

(Strauss) Давид Фридрих (1808-74), нем. историк, философ, публицист, представитель *отрицательной критики. Род. в Лудвигсбурге в семье торговца и был воспитан матерью в духе протестантского благочестия. Готовясь к деятельности пастора, окончил Блауберенскую церк. школу и Тюбингенский ун-т. В обоих этих учебных заведениях преподавал *Баур, оказавший большое влияние на Ш.

Благодаря Бауру он стал приверженцем философии *Гегеля и, отказавшись от духовной карьеры, занял место репетитора по древним языкам и философии (сначала в Маульборнской ДС, а затем на Тюбингенском богосл. фак-те). Согласно Гегелю, "идея Христа" важна прежде всего потому, что в ней раскрывается единосущие человеческого духа и Духа Мирового.

Восприняв и по-своему интерпретировав этот взгляд, Ш. задумал положить его в основу своего труда по еванг. истории. Книга, написанная в течение года, получила название "Жизнь Иисуса в критической переработке" ("Das Leben Jesu, kritisch bearbeitet") и вышла в 2-х объемистых тт. по 700 с. каждый (Tub., 1835-36). Ш. предназначал ее для богословской аудитории. Он стремился доказать, что "идеальный Христос" не может быть тождественным земному Иисусу.

"Идея, писал он, не любит изливать все свое изобилие на один индивидуум и быть скупой по отношению ко всем остальным; только род соответствует идее. В том-то и заключается разгадка всей христологии, что в качестве субъекта, носителя атрибутов, к-рые Церковь приписывает Христу, вместо индивидуума ставится идея, притом идея реальная".

Исходя из своих филос. предпосылок, он отверг какую-либо историч. достоверность Ин, к-рую защищал в те годы *Шлейермахер. "Никогда, писал Ш., истинно религиозный человек не мог сказать: "видящий меня видит Отца"". Особенности Ин объясняются, по его мнению, тем, что 4-е Евангелие возникло во 2-й пол. 2 в. "на чуждой земле и под влиянием философии, неизвестной первоначальной христианской среде" (по этому вопросу см.

ст. Евангелия) Появление труда, в к-ром сочетались *гиперкритицизм и отход от фундаментальных истин христианства, вызвало ожесточенную полемику. Против Ш. выступили многочисл. оппоненты (*Толук, *Неандер, *Эбрард и др.). *Хенгстенберг встретил "Жизнь Иисуса" с удовлетворением, т.к. считал, что она наглядно демонстрирует, куда могут завести радикальные теории.

Ш. был уволен с фак-та, а когда его пригласили читать догматику в Цюрих (1838), протесты христ. общественности привели к тому, что он был отправлен на пенсию, не прочтя ни одной лекции. Такой реакции Ш. не ожидал. С тех пор он стал вести жизнь свободного литератора, переезжая из города в город. В книге "Христианское вероучение" ("Die сhristlische Glaubenslehre", 1840-41, Bd.

1-2) он еще более определенно высказал свое неприятие осн. христ. догматов. Борьба с идейными противниками, семейные неурядицы сделали его мрачным и саркастическим. Ища опоры в истории скептицизма и *рационализма, он написал книги об Ульрихе фон Гуттене (1858, рус. пер.: СПб., 1896), *Реймарусе (Lpz., 1862) и Вольтере (1870, рус.пер.: СПб., 1909). Не оставлял он и новозав.

тематики. После ряда полемич. работ Ш. издал вторую "Жизнь Иисуса", предназначенную на сей раз не для богословов, а (как гласит подзаголовок) "для немецкого народа" (1864, рус.пер. под ред. *Никольского Н.М. "народного" варианта кн. Ш., М., 1907, т.1-2). Ш. подчеркивал, что это "совершенно новый труд". И действительно, в нем он попытался дать не только критику текста, но и реконструкцию евангел.

истории, предварив ее обзором книг своих предшественников. Однако, как справедливо заметил *Шафф, в этой книге Ш., "за немногими исключениями, утверждает свои старые положения с той только разницей, что она дышит еще более сильным озлоблением против Церкви и духовенства, чем его первое сочинение". Через неск. лет Ш. со всей четкостью противопоставил *"исторического Иисуса" "Христу веры" ("Der Christus des Glaubens und der Jesus der Geschichte", 1865).

В своей последней книге "Старая и новая вера" ("Der alte und der neue Glaube", 1872; рус.пер.: Лейпциг-СПб., 1906) Ш. предлагал заменить христианство новой "религией", основанной на вере в прогресс и пантеистически окрашенном эволюционизме (естественно-научном). Место культа в этой "религии" предназначалось искусству. В обществ. жизни Ш. заявил о себе как консерватор, поклонник Бисмарка и прусского шовинизма.

Это отразилось в его переписке с *Ренаном, пытавшимся найти общий язык со Ш. во время франко-прусской войны (см. пер. этой переписки в кн.: Де Лавелэ Э., Современная Пруссия в политич. и экономич. отношениях, СПб., 1870). Скончался Ш. в своем родном городе. Евангелие в толковании Ш. Развивая идеи Гегеля, Ш. пришел к обоготворению человека, положив начало лево-гегельянскому направлению в философии.

По собств. словам Ш., он предпринял критич. анализ Евангелий не столько для выяснения историч. истины, сколько для утверждения "истинной и непреходящей сущности христианства" (к-рая сводилась для него к человекобожию). Заслугой Ш. явилось то, что он разрушил попытки старого рационализма (*Паулюс и др.) изгнать из Евангелий чудесное.

Оно, по Ш., органически связано с повествованием евангелистов. Однако вся ценность его аргументации уничтожается, когда он объявляет *чудеса вымыслом, возвращаясь тем самым на позиции рационализма. Согласно его априорному утверждению, все реальные факты "суть факты естественного порядка", и "даже самый выдающийся человек всегда был только человеком".

Поэтому "в большей части евангельских рассказов" содержится не подлинная реальность, а "собрание мессианических идей того времени". В первой книге Ш. рассматривает их как стихийно возникшие мифы о Божественном Человеке, а во второй уже допускает элементы преднамеренного обмана. Саму мысль применить концепцию мифа к Библии Ш. заимствовал у *Де Ветте, но придал ей специфич.

характер. "Мифы о Христе", по его гипотезе, имеют один гл. источник ветхозав. *мессианизм. "Как только сперва ограниченное число, а потом все более и более возрастающее число верующих признали в Иисусе Мессию, они убедили себя, что все предсказания и все образы Ветхого Завета с тем смыслом и аксессуарами, к-рые связывало с ним толкование раввинов, должны были найти свое исполнение в Иисусе".

Скрупулезная критика евангел. текста подчинена у Ш. одной цели: показать, что сказания о Христе отражают гл. обр. мессианские верования той эпохи. Однако а) Ш. не был в состоянии доказать, что мессианские пророчества в принципе не могли исполниться; б) в его время сведения о мессианских верованиях оставались отрывочными и неполными, что не позволяло строить на них убедительную систему аргументации (Ш.

часто обращался к постхристианским памятникам *иудаизма, к-рые далеко не всегда отражали верования евангельского и *междузаветного периодов); в) сам Ш. вынужден был признать, что жизнь Христа "нисколько не отвечала национальным упованиям, под нек-рой властью к-рых находились даже самые передовые ученики". Его метод отыскивания в каждом евангельском сказании отзвуков мессианских идей был порочен в корне, ибо позволял объявлять любой из рассказов мифом на основе поверхностных и спорных аналогий.

Так, находя в Евангелиях нечто, хотя бы отдаленно сходное с мессианскими пророчествами, он вычеркивал это из евангельской истории как миф. Приведем неск. примеров аргументации Ш. По его мнению, рассказ о преследовании Иисуса в детстве миф, т.к. смертельной опасности в детстве подвергался Моисей. Прототипом сказания о приходе Отрока Иисуса в Храм послужил рассказ о детстве прор.

Самуила. Иисус был искушаем в пустыне, но это миф, поскольку искушениям подвергались Авраам, Моисей, Давид. Рассказ о призвании учеников и сказания об исцелениях заимствованы из легенд об Илие и Елисее. Сообщение о самоубийстве Иуды не может быть историч., т.к. во 2 Цар 17:23 сказано, что советник Авессалома Ахитофел повесился. Нетрудно заметить, что, используя подобные аналогии, можно "мифологизировать" любое жизнеописание.

Во второй книге он признал, что в Нем было нечто значительное, производившее впечатление на современников. Но это не может объяснить того грандиозного духовного переворота, к-рый совершился в судьбах народов благодаря евангел. событиям. Почему именно вокруг этого Учителя сложился столь мощный "миф", способный изменить русло истории? Подобные вопросы остаются у Ш.

без ответа. Сама его попытка реконструировать евангельские события повисает в воздухе, т.к. большинство из них он объявляет мессианским мифом. Ему оставалось лишь вновь апеллировать к "идее Христа", к "идеальному человеку", к-рый представляет ценность, "даже если бы совсем не существовало исторического Христа". В последней же своей книге Ш.

отказывается и от ценности этого образа во имя культа нем. государственности, науки и прогресса. Несмотря на свой деструктивный характер, работы Ш. косвенным образом содействовали развитию новозав. науки. Он обратил внимание экзегетов на мн. *противоречия и *трудные места в Евангелиях, что вызвало к жизни новые исследования христиански мыслящих библеистов.

Следует отметить генетич. связь между идеями раннего Ш. и воззрениями *Бультмана. Streitschriften zur Verteidigung meiner Schrift uber das Leben-Jesu, Bd.1-3, Tub., 1837; Gesammelte Schriften, Bd.1-12, Bonn, 1876-78; в рус. пер.: Чудеса Христа, СПб., 1907. А р с е н ь е в К.К., Давид Фридрих Ш. Биографич. очерк, "Вестник Европы", 1878, №9-10; прот.*Б у т к е в и ч Т., Жизнь Господа нашего Иисуса Христа, СПб., 1887; В е р н е р И.

, Евангелие и немецкая свободная критика. Дав. Фр. Ш., "Новый Путь", 1904, №4-5; архим.*М и х а и л (Лузин), О Евангелиях и евангельской истории, М., 1870; *Р е н а н Э., Историки критики Иисуса, в его кн.: Очерки по истории религии, пер. с франц., СПб., 1907; Ц е л л е р Э., Биография Давида Фридриха Ш., в кн.: Д.Ш. Старая и новая вера, Лейпциг-СПб., 1906; Ц и г л е р Т.