Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - эпилепсия

(Epilepsia). В разговорном языке часто для обозначения этой болезни употребляется выражение "падучая", потому что издревле наиболее обращали на себя внимание приступы общих судорог, при которых больной внезапно падает и теряет сознание. Вид этих "падучных" приступов, неожиданно охватывающих больного среди кажущегося полного здоровья, во всякое время, на улице, за делом, без всякого видимого повода, всегда производит потрясающее впечатление на окружающих, и в древности эти припадки приписывались влиянию сверхъестественной силы, на что указывает также ряд прежних латинских названий Э. (morbus sacer, divinus, daemoniacus, astralis, lunaticus). Клиническое же изучение болезни доказало, что она далеко не исчерпывается падучными приступами, что кроме них она проявляется припадками другого характера, не сопровождающимися вовсе падением; далее, что помимо судорог, составляющих существенное проявление падучных припадков, имеется еще целый ряд других симптомов со стороны нервной системы, характерных для Э., и что в тесной связи с ней стоят своеобразные психические расстройства; наконец, что при некоторых заболеваниях головного мозга наблюдаются судорожные припадки, весьма похожие на падучные, называемые поэтому эпилептоидными или эпилептиформными. Кроме того, при рассмотрении эклампсии (см.) было выяснено, что у беременных женщин и рожениц, с одной стороны, и у детей в ранние младенческие годы — с другой, иногда обнаруживаются припадки общих судорог с потерей сознания, по своему виду собственно тождественные с эпилептическими, но выделяемые в отдельную болезнь, главным образом, потому, что им несвойственна основная черта эпилептических проявлений — повторяться периодически без всякой видимой причины на протяжении многих лет иногда всей жизни.

Мы прежде всего рассмотрим здесь картину эпилептических припадков, начиная с падучных, иначе называемых "полными" (epilepsia gravior, grand или haut mal). Это именно тот случай, когда больной внезапно падает. Падению нередко, приблизительно в половине" случаев, предшествует субъективное явление, получившее название ауры (aura): больному кажется, что какое-то дуновение или ветерок поднимается по телу снизу вверх, и когда оно доходит до головы, он падает; иногда же аура заключается в зрительном раздражении, больной видит вдруг красные пятна перед глазами, или все предметы окрашены в красный цвет, или напротив он вдруг ничего не видит; бывает также аура в области слуха, в виде внезапного треска или шума в ушах, иногда в виде обонятельной или вкусовой галлюцинации. Наконец, аура бывает также двигательная, в виде небольшого подергивания той или другой части тела, начинающего собой припадок еще при сознании, а затем уже последнее теряется. Встречаются случаи, когда дело ограничивается одной аурой, т. е. за ней не наступает ни потери сознания, ни общих судорог, хотя у того же больного другой раз аура переходит в полный припадок. Иногда удается также искусственно задержать припадок в момент ауры, а именно если последняя заключается в чувствительных или двигательных явлениях, ограничивающихся одной конечностью и распространяющихся от периферии к туловищу, то немедленная крепкая перетяжка этой конечности (напр. полотенцем) во многих случаях задерживает развитие полного припадка, останавливает (купирует) его. Обычно же вслед за аурой, длящейся лишь несколько секунд или одно мгновение, больной вдруг падает и теряет сознание. В большом числе случаев падение сопровождается громким, коротким криком (эпилептический крик), зависящим от внезапной судороги дыхательных органов. Непосредственно за этим разыгрывается картина эпилептических судорог, в которых можно различить две стадии. Первая, тоническая, длится обыкновенно меньше минуты: вся мускулатура тела приходит в тетаническое напряжение, делается как бы каменной, дыхательные движения приостановлены, челюсти сжаты, глаза широко раскрыты и отведены кверху или в сторону. Во второй стадии — так наз. клонической — во всей мускулатуре тела происходят судорожные подергивания, руки и ноги попеременно сгибаются и разгибаются, голова бьется об землю, в лице гримасы, глазные яблоки переворачиваются в разные стороны, язык то высовывается, то оттягивается, при чем часто защемляется между зубами и прикусывается, дыхание становится неправильным, сосуды на шее наливаются кровью, лицо принимает багровую окраску, слюна смешивается с воздухом и кровью, и на губах выступает кровавая пена; нередко происходит непроизвольное испускание мочи или кала, реже извержение семени или рвота. Часто происходят мелкие кровоизлияния под кожей, оставляющие за собой красные пятна на лбу или других частях тела. Продолжительность клонической стадии обыкновенно не более 2—3 минут. Под конец припадка размах судорожных подергиваний постепенно уменьшается, и после нескольких легких толчков, пробегающих по телу, наступает полный покой и расслабление мускулатуры. Вместе с тем возвращается сознание, больной приходит в себя, не зная, что с ним было, ощущая общую разбитость и тяжесть в голове. Очень часто он сейчас же опять закрывает глаза и впадает в глубокий сон, после которого спустя полчаса или больше просыпается в лучшем самочувствии. Иногда по окончании судорожного припадка наблюдаются помрачение сознания, бред, вообще проявления помешательства, о чем будет говориться ниже. В виде исключения вслед за припадком обнаруживается вывих или перелом какой-нибудь кости в зависимости от очень сильных судорожных подергиваний. Чаще бывают случайные ушибы и внешние повреждения вследствие падения на камни, в огонь, под мебель и т. п. Сознание во время припадка абсолютно потеряно. Больные падают как инертное тело, где и как случится. Во время припадка самые сильные болевые раздражения не воспринимаются сознанием и остаются без всякого влияния на течение судорог, которых нельзя ничем остановить или видоизменить.

Бывают случаи, когда эпилептические судороги не охватывают всей мускулатуры тела, а ограничиваются только одной половиной или даже только одной конечностью; такие припадки назыв. частичными (парциальными), и при них сознание может не теряться, и они тогда протекают без падения. Такая особенность наблюдается преимущественно тогда, когда в основе болезни лежит местное заболевание на поверхности головного мозга, которое производит раздражение так наз. психомоторных центров мозговой коры (см. Головной мозг). В этих случаях, впрочем, не всегда дело ограничивается частичным припадком, а нередко судороги в течение нескольких минут распространяются с одной конечности на другую, а затем на другую половину тела, причем по мере их распространения сознание все-таки теряется. Замечательно, что в этих случаях распространение судорог совершается во время каждого припадка в том же порядке, причем последовательность их распространения стоит в соответствии с порядком, в котором в двигательной области мозговой коры расположены отдельные психомоторные центры. Так, напр., в случае, если первоначальная судорога, открывающая собой приступ, обнаруживается в левой половине лица, то после этого ей подвергается левая верхняя, затем левая нижняя конечность, далее правая нижняя, правая верхняя, и уже под конец только правая половина лица. Благодаря такому соответствию между расположением двигательных центров и локализацией эпилептических судорог получается впечатление, будто в основе их лежит раздражение, исходящее из одного из этих центров и переходящее от него в толще мозговой коры к соседним. Вот почему этот тип Э. получил название корковой или кортикальной. Он наблюдается чаще всего при наличности какого-нибудь процесса, приводящего к механическому раздражению мозговой поверхности на ограниченном протяжении двигательной области мозговой коры, напр. вследствие местного утолщения мозговой оболочки, небольшого новообразования, сифилитического поражения и т. п. Кроме того, при всяких других органических страданиях головного мозга, протекающих как на поверхности, так и в глубине его (прогрессивный паралич. опухоли, сифилис, склероз) по временам наступают эпилептические припадки, то ничем не отличающееся от обыкновенной падучей болезни, то ограничивающиеся одной половиной тела или приближающиеся к типу кортикальной Э. Здесь мы не имеем дела с Э., как самостоятельной болезнью, а судорожные припадки составляют лишь симптом мозгового страдания, одновременно обнаруживающегося различными другими расстройствами (параличи, слепота, поражение умственных способностей и проч.), и в таких случаях припадки называются эпилептиформными или эпилептоидными.

Выше было указано, что название падучей болезни не охватывает всех проявлений Э. и что при ней кроме рассмотренных судорожных припадков весьма часто наблюдаются приступы, вовсе не сопровождающиеся падением и судорогами. Эти неполные припадки, носящие названия epilepsia mitior, absence, petit mal, vertige epileptique, по существу характеризуются крайне кратковременным выпадением сознания, которое иногда не сопровождается никакими другими симптомами, иногда же одновременно с ним обнаруживаются ничтожные судорожные явления, большей частью частичный, напр., небольшое подергивание в лице или губах. Благодаря этому приступ может пройти совершенно незамеченным для больного и для окружающих. Напр., больной разговаривает, вдруг на несколько секунд прерывает речь, а затем продолжает беседу без заметного нарушения смысла; то же может быть при игре в карты или на фортепиано. Это и есть absence (отсутствие сознания) в чистом виде. Другой раз выпадению сознания предшествует мимолетное головокружение (vertige), которое еще ощущается больным и принимается им за невинную дурноту. Неполным припадкам может также предшествовать аура такого же характера, какой она бывает перед полными. Весьма часто, однако, кратковременное выпадение сознания, составляющее сущность неполных припадков, сопровождается явлением, известным под названием автоматизма (automatismus). Оно характеризуется тем, что в промежуток времени, выпадающий из сознания, вовсе не существующий для больного, им совершаются сложные действия, о которых он ничего не знает и не сохраняет никакого воспоминания. Действия эти иной раз поражают своей нелепостью, иногда же производят впечатление целесообразного, обдуманного поступка. Здесь мы имеем дело уже с чисто психическим проявлением Э., и когда такой автоматизм длится часами, а тем более несколько дней или недель, то конечно его приходится рассматривать как душевное расстройство (см. ниже). Но в очень многих случаях эпилептический автоматизм длится всего несколько минут, примыкая к неполному приступу или заменяя собой таковой. Например, учитель музыки должен был оставить свои уроки, потому что в присутствии ученицы снимал с себя брюки; у него были столь легкие приступы petit mal, что они остались бы незамеченными, если бы не сопровождались этим автохатическим поступком. Другой пример: подмастерье портного испытывал по временам своеобразный запах (обонятельная аура) и после этого каждый раз находил в своем кармане вещи, которые прежде лежали около него; или 20-летняя девица после каждого припадка petit mal бросалась целовать окружающих и даже неодушевленные предметы, не сохраняя об этом никакого воспоминания. Вне своих минутных приступов эти больные не представляют никакого нарушения сознания. Иногда неполные припадки Э. представляют крайне своеобразные проявления, обозначаемые названием "эпилептоидных" состояний. Сюда относятся, напр., приступы периодически повторяющегося без видимой причины потения, или также периодически наступающего внезапного засыпания, или те случаи, когда вместо падения с судорогами наблюдается бессознательное бегание вперед или назад и т. п.

Отношение между полными и неполными припадками у одного и того же больного представляет большое непостоянство. Склонность данного больного к той или другой категории припадков обыкновенно определяется уже рано, так что если в течение нескольких лет, напр., были только большие (судорожные), то можно с большой вероятностью считать его обеспеченным от неполных; но не наоборот — судорожные приступы могут в один прекрасный день поразить и такого эпилептика, который в течение нескольких лет страдал только petit mal. Впрочем, неполные припадки, выражающиеся только головокружением или кратковременным absence, часто проходят незамеченными в смысле проявлений Э. и принимаются за обмороки. Склонность к состояниям автоматизма также обнаруживается уже рано, и раз она проявилась, держится упорно. Частота и время появления припадков Э. не поддается никаким точным расчетам. Можно сказать вообще, что здесь неправильность составляет правило. У одного припадки составляют редкость, отделены промежутками в несколько месяцев и даже лет; у другого повторяются некоторое время раза 2—3 в месяц, потом на несколько месяцев исчезают, затем вдруг делаются несколько дней подряд и т. п. Иногда судорожные припадки появляются сериями, т. е. один вслед за другим, причем больной не успевает придти в себя от первого приступа и все время находится в бессознательном (так назыв. коматозном) состоянии. Пока такая серия ограничивается пятью-десятью припадками на протяжении нескольких часов или длится сутки, двое суток, она может кончиться благополучно, и больной оправляется как после единичного приступа; если же это состояние длится несколько суток и больной подвергается десяткам припадков подряд, то дело нередко кончается смертью. Такие состояния, называемые status epilepticus (état de mal), обыкновенно сопровождаются значительным повышением температуры тела. То же, что было сказано о частоте припадков, относится и ко времени их появления. У одного и того же больного они бывают во всякое время дня и ночи, дома и на улице, во время сна и бодрствования, натощак и после еды. Лишь в небольшом числе случаев у больного замечается известное постоянство в том отношении, что припадки делаются только рано утром или только ночью, во сне. Особенным постоянством отличается последняя категория — ночная Э., и такие сравнительно счастливые эпилептики днем обеспечены от припадков. Делались повторные попытки установить связь между появлением припадков и различными космическими и теллурическими влияниями, каковы: фазы луны, магнитные и метеорологические колебания — но до сих пор определенных данных в ( этом направлении не удалось добыть. Вне припадков большое число эпилептиков не представляет ничего патологического или характерного. У многих организм представляет признаки антропологического вырождения (см.) в виде асимметрии черепа или лица, неправильной формы и расстановки зубов и проч.; их частота стоит в связи с значением вырождения для развития Э. и других неврозов у потомства. Нередко врожденный идиотизм сочетан с Э. С другой стороны, встречаются многие случаи, где в промежутках между припадками эпилептики чувствуют себя отлично, вполне трудоспособны, и, несмотря на многолетнее течение болезни, сохраняют до старости здоровье и интеллект. У других опять с течением времени изменяется психическая сфера, даже независимо от припадков кратковременного или длительного помешательства, свойственного Э. О них будет сказано ниже; здесь же нужно заметить, что у многих эпилептиков, никогда не обнаруживавших проявлений помешательства, а только подвергавшихся частым припадкам судорог или petit mal, с течением времени появляются некоторые особенности характера, обусловленные их роковым страданием: они теряют жизнерадостность, становятся недоверчивыми, озлобленными, раздражительными, склонны к уединению и религиозному ханжеству, при поразительной черствости и притуплении альтруистических чувств; весьма часто также эпилептикам свойственно ослабление памяти, забывчивость без заметного расстройства умственных способностей. Перечисленные особенности психической сферы (так назыв. эпилептический характер) скорее развиваются у таких эпилептиков, которые подвержены, наравне с судорожными припадками, также частым приступам petit mal.

В целом ряде случаев Э. сопряжена с припадками помешательства, составляющего характерную, обособленную группу эпилептических психозов. Связь Э. с помешательством не следует понимать в узком смысле, будто припадки падучей болезни влекут за собой последнее. Очень часто судорожные приступы совпадают с психозом, поражая больного, одержимого помешательством, или психоз следует непосредственно за судорожным припадком или предшествует ему. Но, кроме того, у эпилептиков нередко наблюдаются проявления помешательства независимо от судорожных приступов, которые у данного больного могут отсутствовать в продолжение многих месяцев и даже лет. В таких случаях психоз как бы заступает место судорожного припадка, заменяет его, и поэтому получил право гражданства технический термин "психический эквивалент Э." (прежде говорили о "маскированной" Э.). В тех же случаях, когда помешательство возникает в непосредственной связи с судорожным припадком — чаще всего вслед за ним, реже перед ним, — мы говорим о послеэпилептическом или предэпилептическом помешательстве. Вообще Э. принадлежит одинаково к нервным и душевным болезням, и уже при описании самих припадков, в особенности petit mal, выяснилось, какую громадную роль в их проявлениях играет психическая сфера. Далее, было уже указано, что у эпилептиков нередко можно найти физические признаки антропологического вырождения, что врожденный идиотизм иногда сопровождается Э., что даже у таких эпилептиков, которые никогда не страдали проявлениями помешательства, с годами вырабатываются некоторые психические особенности, составляющие собой так назыв. эпилептический характер. Здесь нужно добавить к этим данным, что иногда эпилептики обнаруживают врожденные дефекты нравственной сферы совместно с недоразвитием умственных способностей (врожденным слабоумием), и таким образом устанавливается связь между Э. и так назыв. нравственным помешательством (см.). Обращаясь теперь к рассмотрению эпилептических психозов в тесном смысле слова, нужно отметить, что они отличаются некоторыми характерными особенностями позволяющими нередко угадать эпилептическую натуру помешательства даже тогда когда о судорожных припадках ничего не известно. Особенности эти заключаются прежде всего в быстроте развития и кратковременном течении психоза, как тогда, когда он составляет эквивалент Э., так и при непосредственной связи его с судорожным приступом. Продолжительность эпилептических психозов обыкновенно составляет несколько дней или недель, иногда лишь несколько часов. Затем они всегда характеризуются глубоким помрачением сознания, или полной потерей его, так что больной по выздоровлении ничего не помнит о случившемся, или так назыв. сумеречным состоянием сознания, причем у него впоследствии остаются смутные, отрывочные воспоминания. Дальше они представляют некоторые разновидности. В одних случаях помрачением сознания сопровождается устрашающими галлюцинациями, отрывочными идеями преследования и двигательным возбуждением; такие эпилептики внезапно впадают в слепое неистовство, разрушают все, до чего могут достать, убивают незнакомых встречных, вообще принадлежат к самым опасным помешанным; спустя несколько часов или дней они приходят в себя и удивлены рассказом об их ужасных поступках, нередко подающих повод к уголовному процессу. В другой группе случаев двигательное возбуждение и наклонность к насильственным действиям отсутствуют, а больной представляется как бы в полусне, с бессмысленным выражением лица, говорит бессвязно, не узнает окружающих, не понимает обращаемых к нему вопросов, бездельно бродит по квартире или выходит на улицу неодетым и т. п. Наконец, особую, группу кратковременных эпилептических психозов составляет так наз. автоматизм (или транс, trance), с которым мы уже познакомились выше, как с одним из видов petit mal. Если такое состояние длится не несколько минут, а несколько суток или недель, то мы имеем дело с своеобразным проявлением помешательства: больной действует как если бы он был здоров, на вид целесообразно, а на самом деле совершенно бессознательно; иногда такой эпилептик в состоянии транса отправляется в дальний путь, берет билет, ночует в гостинице, ничем не обращает на себя внимания, а затем, приходя в себя не понимает, как он очутился в другом городе, куда он вовсе и не собирался ехать. К более редким проявлениям эпилептического помешательства принадлежат непреодолимые импульсы к насильственным действиям (убийству, поджогу и т. п.), овладевающие больным с такой силой, что он хотя в начале еще сознает это влечение все-таки машинально поддается ему. Такие случаи в начале прошлого столетия, когда научная психиатрия только стала разрабатываться, подали повод к учению о мономаниях и импульсивном помешательстве, оставленному теперь всеми. Наконец, наблюдаются также случаи длительного, хронического помешательства, прерываемого по временам эпилептическими припадками или эпизодами кратковременного сумеречного состояния сознания, и потому также причисляемого к специальным эпилептическим психозам. Эти длительные формы, протекающие месяцами и даже годами, причем они становятся уже неизлечимыми и приводят к слабоумию, далеко не столь характерны и представляют большое разнообразие симптомов и течения, хотя, по-видимому, с некоторым постоянством в них выступают религиозный бред и галлюцинации религиозного содержания. Спрашивается теперь, чем обусловлено это заболевание, которое выражается с одной стороны возникающими, по-видимому, самопроизвольно припадками общих судорог, с другой стороны, многочисленными видоизменениями неполных припадков без судорог и характерными формами душевного расстройства? Анатомическое и микроскопическое исследование нервной системы, в частности, мозга эпилептиков, не обнаруживает наличности каких-либо постоянных изменений, которые могли бы служить источником болезни. Мы выше видели, что некоторые анатомические заболевания мозга в числе прочих симптомов сопровождаются эпилептическими (эпилептиформными) припадками, а кроме того, что особое видоизменение судорожных приступов, называемое кортикальной эпилепсией, зависит от местного раздражения мозговой коры психомоторной области. В этих случаях, следовательно, судорожные припадки обусловлены заболеванием мозговой ткани, органическим поражением головного мозга. Однако богатая картина эпилептических симптомов как раз свойственна не этим случаям, в которых эпилептические судороги составляют только один из симптомов мозгового страдания, а таким, где исследование мозга дает отрицательные результаты в смысле патологических находок. Поэтому эпилепсия в качестве самостоятельной болезни рассматривается как функциональное заболевание мозга, невроз, в основе которого должны лежать молекулярные или химические изменения нервных элементов, недоступные современным методам исследования. В этом отношении эпилепсия представляет большую аналогию с истерией, составляющей также функциональный невроз, который подобно эпилепсии обнаруживается с одной стороны судорожными припадками, с другой психическими симптомами. Такое определение эпилепсии конечно весьма далеко от разъяснения сущности заболевания, которая до сих пор остается неразгаданной. Даже относительно частного вопроса—какими моментами обусловлено периодическое появление судорожных припадков, не смотря на многочисленные экспериментальные исследования, не удалось до настоящего времени добыть удовлетворительное объяснение. По-видимому, в организме эпилептика по временам вырабатываются какие-то ядовитые вещества, которые раздражают двигательные центры мозговой коры, чем и вызывается припадок общих судорог.

Причины, почему данный субъект заболел эпилепсией, также разъяснены весьма мало. В большом числе случаев ею заболевают дети, в восходящем поколении которых наблюдались нервные или душевные заболевания, а иногда даже можно констатировать прямую наследственную передачу эпилепсии от отца или матери. Но во многих случаях болезнь возникает у кого-нибудь из детей в семье, вовсе не представляющей неблагоприятной наследственности, и тогда причину приходится искать в каком-нибудь неблагоприятном влиянии, которому ребенок подвергся незадолго до первого припадка. В качестве таковой нередко фигурируют испуг и ушибы головы. Далее, развитие эпилепсии иногда приписывают раздражению кишечника глистами. Особую группу в смысле происхождения эпилепсии составляют те сравнительно редкие случаи, когда она развивается после местного повреждения кожи, когда в рубце имеются условия, раздражающие разветвляющиеся здесь периферические нервы; причинная связь в таких случаях обнаруживается тем, что судороги начинаются всегда с пораженной части (руки или ноги), и иногда хирургическое вмешательство, вырезывание рубца или удаление постороннего тела (напр. осколков стекла) из него останавливает дальнейший ход болезни. Когда эпилепсия начинается в более позднем возрасте, нередко оказывается, что данный субъект в течение многих лет злоупотреблял спиртными напитками и вообще представляет признаки хронического алкоголизма. Наконец, сифилис иногда служит причиной эпилепсии. Оба пола — мужской и женский — одинаково предрасположены к рассматриваемому заболеванию. Начало его преимущественно относится к детскому возрасту. Большая половина случаев начинается в возрасте от 1 до 15 лет. Начало после 30-летнего возраста составляет сравнительно редкость и преимущественно наблюдается у пьяниц или сифилитиков. Число эпилептиков вообще очень велико. Статистические исследования в некоторых странах Западной Европы показывали наличность 2—4 и даже 10 эпилептиков на 10000 жителей. Для России не имеется точных цифровых данных, но если принять среднюю цифру (5 на 10000), то приходится предположить у нас наличность многих десятков тысяч одержимых этим роковым страданием.

Течение болезни крайне длительное; иногда она продолжается до глубокой старости. При этом иногда припадки исчезают на несколько лет, а потом опять возобновляются. В смене полных, неполных и психических припадков нет никакой правильности. Иногда при самых благоприятных условиях жизни, отсутствии всяких раздражений, происходят внезапные ухудшения. Нередко предполагают, что эпилепсия, развившаяся у девицы, пройдет от замужества, но опыт не подтверждает этого. Наклонность эпилептиков к психическим осложнениям обыкновенно проявляется уже рано и во всяком случае наблюдается у меньшинства.

Лечение эпилепсии крайне трудная задача. Во многих случаях болезнь совершенно не поддается врачебному вмешательству, в особенности психические проявления её. Но и борьба с судорожными припадками весьма затруднительна. Из многочисленных лекарств, испытанных против них, собственно только бромистые препараты могут считаться более или менее надежным средством, причем необходимо давать их большими дозами, несколько лет подряд, конечно с перерывами и известными диететическими мерами, под врачебным наблюдением. В тех случаях, где имеются указания на поверхностное страдание мозга, доступное хирургическому вмешательству, операция иногда искореняет болезнь вполне. Предлагали также хирургическое вмешательство в виде трепанации черепа и удаления части мозговой коры при функциональной эпилепсии, но при этом припадки большей частью спустя некоторое время возобновляются. В прежнее время практиковались еще другие операции для лечения эпилепсии — перевязка позвоночных артерий, вырезывание симпатического нерва на шее, кроме того, фонтанели, заволоки, но все эти приемы давно оставлены. Что касается врачебного вмешательства в течение отдельного судорожного припадка, то оно должно сводиться лишь на меры, направленные к тому, чтобы больной не ушибся, не прикусил себе языка и не был лишен доступа свежего воздуха. Попытки же остановить начинающийся судорожный припадок рвотными средствами или вдыханиями хлороформа ни к чему не приводят и всеми оставлены.

П. Розенбах.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907