Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - карфаген

(Carthago) — латинская транскрипция семитического Karth-chadaschatn (= "Новгород", греч. Καρχηδών), имени нескольких городов в древности. Первое место по важности занимает африканский К., давший свое имя основанному им великому зап.-финикийскому государству, долго бывшему соперником Рима. Ядром этого государства сделалась та часть Сев. Африки, которая по климату, флоре и фауне всего более напоминает Европу. От пустыни отделяет ее высокий Авразий; долины протекающих по ней рек (Wed Schelif, Хиналаф гр. и особенно Medscherda = Баград гр., Мельхарт фин.) отличаются роскошным плодородием. Даже начало пустыни здесь не совсем бесплодно: попадается много оазов, а после периода дождей некоторое время появляется зелень, облегчающая жизнь туземцам-номадам. Последние принадлежали к ливийскому племени, с которым так часто приходилось иметь дело египтянам. Такова область, привлекшая финикийскую колонизацию: она многим напоминала метрополию.

История. Источники — исключительно классики, особенно Поливий, Фукидид, Диодор Юстин, Ливий и др. Туземные надписи ничтожны по содержанию и относятся большею частию к позднему времени; от памятников туземной литературы сохранились самые жалкие остатки. Таким образом, история великого народа известна исключительно из отрывочных упоминаний у его врагов или у людей малоосведомленных и к тому же не современных его величию. Об основании города мы знаем только мифы и этимологическо-хронологические комбинации. Известно сохраненное Тимеем сказание о бегстве из Тира сестры царя Пигмалиона — Дидоны-Элиссы и об основании ею города на приобретенной хитростью у туземцев, при помощи воловьей шкуры, земле. Сказание обязано происхождением евгемеризму, превратившему "блуждающую" (Ндида) покровительницу города, Танит-Алишат, в его основательницу, и греческой этимологии имени карф. замка "Боцра" (βύρσα). Подобное же происхождение имело и известие Филиста об основании К. Зором (эпоним Тира) и Кархедоном — первообразами суффетов. Не менее противоречивы и тенденциозны свидетельства о времени основания: одни связывали его, подобно началу Рима, с Троянской войной, другие — с первой Олимпиадой (за 38 л. до нее, т. е. 814 г. Р. Хр.). Город был расположен на небольшом полуо-ве в Тунисском заливе (36° 40' с. ш. и 27° 48' з. д.); с материком соединялся перешейком в 25 стадий, будучи отделен от него тройной (у берегов моря — простой) стеной со многими четырехэтажными башнями. В стенах, имевших более 4 саж. толщины, помещались казармы, магазины, конюшни и стойла для слонов. У юго-вост. берега полуо-ва находились две гавани, соединенные каналом в 71 фт. шириной; южная была торговой, сев. (внутренняя) — военной; здесь, на о-вке Кофоне, помещалось адмиралтейство. Вмещала эта гавань до 220 военных кораблей. Центром города был кремль Бирса, с главной, укрепленной святыней, храмом Эгимуна. Под Бирсой и у портов лежал старый город с рынком и многоэтажными домами, а к С. — Магара, загородное место с виллами, водопроводом и кладбищем. Каждая из частей обнесена была стеной. Город занимал около 60 стадий; перед падением в нем считалось до 700 т. жит., что очень возможно при массе высоких домов. Расположенный у устья реки, протекающей по плодороднейшей долине Сев. Африки, на берегу моря и Тунисского оз., с прекрасными гаванями, в центральном, наиболее близком к Европе пункте, К. стал привлекать к себе финикийских выходцев, которые с IX в. устремились в западную часть Средиземного моря, безопасную от опустошительных походов ассирийцев и мало еще известную грекам. Когда в VIII веке последние тоже двинулись по намеченным финикиянами путям на З., К. был там уже первым городом, затмив собой более древние Утику и Гадес. Ему пришлось взять на себя руководство в вековой борьбе семитического элемента с арийским; история его есть история этой борьбы, распадающейся на два периода: греческий (до III в.), из которого К. вышел победителем, и римский, окончившийся его погибелью. Первоначально программа К. отличалась скорее оборонительным характером: сплотить западных финикиян, помочь им удержаться на пунктах, из которых их еще не вытеснили пришельцы, поспешить занять другие важные пункты, стараться быть в ладу с туземцами. Карфагеняне взяли под свое покровительство сицилийских финикиян, сгруппировавшихся при водворении греков в Панорме, Мотии и Солунте, сблизились с туземцами о-ва — элимами и сиканами, укрепились на Питиузах, основав (654) Эбузу как рыболовную станцию и оплот против массалиотов. Войны с последними окончились договором, разграничившим торговые сферы и обеспечившим за К. монополию в Южной Испании, где зачатки эллинизма были совершенно уничтожены и финик. Гадес вынужден был признать гегемонию К., и в Сардинии, где долго, с переменным счастьем действовал сделавшийся героем сказаний полководец Малх. В Сицилии был дан отпор новой партии греков, явившихся в 580 г., под начальством Пентафла Книдского. Корсика была уступлена этрускам, с которыми К. заключили союз. Около того же времени карфагеняне сблизились и с другими туземцами Италии — римлянами, заключив с ним договор, по которому финик. Сицилия была объявлена porto franco, в Сардинии и Африке признана карф. монополия, а в Лациуме — неприкосновенность римского владычества. Победа над спартанскими выходцами (516) повела за собой урегулирование отношений с Киреной, границей с которою были определены так назыв. Филоновы жертвенники. Для образовавшейся огромной морской державы чисто оборонительная политика уже не была невозможна. Эту истину сознала раньше других знаменитая фамилия Магонидов, родоначальнику которой, Магону, принадлежит преобразование войска из гражданского в наемническое, что тогда было целесообразно при незначительном числе граждан и их нерасположении к войне. Воинственные планы Магонидов разделялись только демократической партией; консервативные аристократы стояли за старину. Даже усилившись, К. признавал главенство Тира, выражением чего служили ежегодные посольства с десятиной на храм Мелькарта. Это давало вавилонянам и персам смотреть на колонии покоренной ими Финикии, как на свои владения, да и последние сами подавали к тому повод, посылая к царям дары и посольства. Камбиз хотел быть непосредственным владыкой К. и замышлял поход туда из Египта, но финикийский флот, верный национальной идее, решительно отказался повиноваться. Дарий, отправляясь в Грецию, повелел К. отменить некоторые противные персидской религии обычаи (напр. человеческие жертвы, предавание земле трупов и др.) и содействовать ему в войне, нападая на греков с запада. Перспектива навсегда отделаться от последних была заманчива; было собрано небывалое по громадности войско и начались вековые сицилийские войны. На о-ве, однако, дела приняли оборот, неблагоприятный для К.: в Сиракузах водворились тираны, стремившиеся объединить Сицилию и поставившие греческий элемент ее на военную ногу. В 480 г. при Гимере разыгралась битва, соответствовавшая Саламину и окончившаяся страшным поражением К. Гелоном. К. купил мир за 2000 тал. серебра и отказался пока от завоевательных планов в Европе, обратив внимание на упорядочение дел в Африке. Предводительствуемые Магонидами карфагеняне покорили ливийцев, от которых до тех пор откупались данью, оттеснили в горы, а частью и покорили мавров и нумидов и реорганизовали ливио-финикийский союз на более тесных началах. Приобретение большой плодородной провинции развило интерес к сельскому хозяйству и превратило многих из купцов в помещиков; теперь стало возможным крупное землевладение на плантациях, при помощи рабов и закрепощенных ливийцев, и в этой области карфагеняне достигли значительных успехов. Усилившееся влияние Магоновой фамилии побудило, наконец, противную партию к более энергичным действиям; ей удалось добиться учреждения так назыв. "совета 104" (ordo judicum) и временного изгнания Магонидов. В конце V в. завоевательные планы афинян, распространившиеся даже на К., разбились о сопротивление Сиракуз. Возвышение последних, в свою очередь, внушило опасения К., который решил помочь и прежде уже обращавшейся к нему Эгесте и обратить сицилийские владения в провинцию, подобно Ливии. Под начальством одного из магонидов, Ганнибала, началась весной 409 г. война. Перед силой восточного военного искусства пали Селинунт и Гимера; через три месяца провинция была организована. В 408 г. Гермократ (см.) Сиракузский, вернувшийся из Азии с персидскими деньгами, нанял солдат и стал беспокоить карфагенские провинции. Понадобился новый поход, который прибавил к завоеваниям К. Акрагант, Белу, Камарин и основанную на месте разрушенной Гимеры Ферму. Двукратная вспышка чумы, жертвой которой пал Ганнибал, положила предел завоеваниям К.; гражданам разрушенных городов позволено восстановить их под условием платежа дани, а над Сиракузами признана власть Дионисия Старшего. Последний, однако, заключил мир лишь с целью нарушить его. В 398 г. он послал в К. требование очистить греческие города Сицилии и взял Мотий. В 396 г. у Панорма высадился Гимилькон и на месте разрушенного Мотия основал Лилибей. На острове была восстановлена власть К., и Дионисий осажден в Сиракузах после проигранного при Катине морского сражения. Осада была неудачна: болезни, упадок духа вследствие удачных вылазок осажденных ослабили дисциплину. Бросив наемников на произвол судьбы, Гимилкон купил у Дионисия свободное возвращение для себя и карфагенян и, вернувшись в Африку, лишил себя жизни. Этой неудачей воспользовались ливийцы, которые все еще не свыклись с владычеством культурного народа. Их упорное восстание, угрожавшее одно время столице, удалось подавить только при помощи денег. В Сицилии до 392 г. войну продолжал с переменным счастьем Магон. Новое вторжение Дионисия (383) кончилось для него еще хуже прежнего; карфагеняне снова вернули греческие города и получили 1000 тал. контрибуции; кроме того, они стали вмешиваться в италийские дела, поддерживая врагов Дионисия. За год до смерти (367) последний вновь нарушил мир, но Дионисий II поспешил восстановить его. Предводитель в последней войне, Ганнон, усмирил новое восстание в Африке и, ослепленный славой, задумал государственный переворот и уничтожение сената. Попытка кончилась его казнью и новым изгнанием его фамилии. Между тем македоняне на В., италийцы на З. теснили греков, которые стали искать убежища на о-ве; удерживать последний за К. сделалось труднее. В Сиракузах начались смуты, отразившиеся и в Карф. провинции. Предводитель карф. войска, Магон, принял участие в сирак. делах, противодействуя Коринфу, приславшему Тимолеона. Долго сражались карфагеняне под стенами города, но без успеха; наконец Магон решил удалиться с о-ва и покончить с собой. Тимолеон в 343 г. нанес страшное поражение карфагенскому войску при Кримизе. Карфагеняне вернули из изгнания Магонидов; Гисгон, сын Ганнибала, поправил дело и заключил мир на старых условиях (340). В 348 г. карфагеняне заключили 2-й договор с римлянами, подтвердивший условия первого. Среди карфаг. союзников на этот раз упоминается Утика, отсутствовавшая в 1-м договоре как самостоятельная. В 343 г. карфагеняне отправили в Рим послов с подарками и поздравлением по поводу удачного окончания самнитской войны и заключили новый договор, распространивший право свободной торговли карфагенян на только что завоеванную римлянами Кампанию. В 332 г. Александр Вел., взяв Тир, сделался de jure владыкою К., послы которого изъявили покорность завоевателю. После Индийского похода к Александру явилось в Вавилон специальное посольство из К. и Утики. Преемник Александра в Африке, Птолемей, удовольствовался присоединением Кирены, несмотря на денежную помощь последней со стороны К., для которого было нежелательно непосредственное соседство с могущественным царством Птолемеев. Но гроза разразилась не оттуда. Гамилькар, посланный в Сицилию для улажения новых греческих неурядиц, был настолько недальновиден, что содействовал водворению в Сиракузах энергичного тирана Агафокла (317), державшегося политики Дионисия Старшего и уже с 315 г. начавшего вооружаться и нарушать мир. Против Сиракуз образовалась коалиция, но Гамилькар опять сделал ошибку, санкционировав новым перемирием гегемонию Сиракуз над вост. частью о-ва. Вследствие усилий демократической партии Гамилькар был отдан под суд и на его место послан сын его Гисгон, который в 310 г. осадил Сиракузы. Агафокл с 12 т. солдат проскользнул между неприятельскими кораблями и высадился в Африке. Сжегши корабли, он разбил карфагенское войско и расположился вблизи столицы, которая в ужасе стала умилостивлять богов человеческими гекатомбами. В следующие два года дела карфагенян шли очень плохо: в Сицилии Гамилькар, под Сиракузами, был взят в плен и убит; в Африке Агафокл усиливался, а в самом городе была смута, затеянная стремившимся к тирании Бомилькаром и окончившаяся его казнью. Начало 306 г. тоже было неблагоприятно: пали Утика и Гиппон, покорены новые области на Ю.В. Архагафом, сыном Агафокла, удалившегося на время в Сицилию. Пользуясь его отсутствием, карфагеняне перешли в наступление, разбили его войско, вернули все его завоевания, победили и его самого после его возвращения. Принужденный бежать от возмутившихся солдат, он поторопился заключить мир, признав старые границы К., но получив 150 талантов. К. был слишком истощен, чтобы быть несговорчивым.

По смерти Агафокла греки остались без предводителя, и К. мог беспрепятственно распространять свое владычество на о-ве, раздираемом смутами. В 279 г. К. и Рим заключили оборонительный и наступательный союз против Пирра (зятя Агафокла). Обе стороны обязались взаимно помогать друг другу в случае нападения и не заключать отдельного мира; К., кроме того, предоставил в распоряжение римлян свой флот, матросы которого, однако, не были обязаны сражаться за них на суше. Попытка римлян и К. овладеть Регием окончилась неудачею, но карфагенский флот осадил с моря Сиракузы, а войско, овладев Акрагантом, обложило город с суши. На помощь ему явился Пирр (278) и скоро объединил под своей властью весь о-в, кроме Лилибея. Новорожденное Сицилийское царство не могло, однако, быть прочным уже ввиду непостоянства его основателя и его деспотических приемов, которые не могли нравиться на З. Удаление Пирра (276) повлекло за собой отпадение от него о-ва, на котором снова стали господствовать карфагеняне. Это была последняя борьба К. с греками. Теперь он был владыкой на море, ревниво оберегавшим свою монополию (Эратосфен говорит, что иностранные корабли, пойманные у Сардинии или Гадеса, потоплялись) и не оставлявшим завоевательных планов, необходимых для обеспечения этого господства. Это неизбежно вело к разрыву с Римом. Союз с последним против Пирра не пережил опасности, его вызвавшей, да и раньше обе стороны его плохо соблюдали: римляне ничего не сделали для поддержания К. в Сицилии, а карфагеняне после отъезда Пирра сделали попытку овладеть Тарентом. Здесь впервые столкнулись две силы, совместное существование которых было немыслимо. В 264 г. в Сицилии началась первая Пуническая война (264-241). Консул Аппий-Клавдий Каудик, будучи приглашен частью мамертинцев, перевел войско в Сицилию и коварно овладел Мессаной, выманив из нее коменданта, карфагенянина Ганнона. Богатством, техническим развитием военного и морского дела К. превосходил своего нового противника еще больше, чем греков, но при менее энергичном стремлении ко всемирному да и то лишь торговому господству значительно уступал Риму в средствах для осуществления этого стремления. Государству, основанному на взаимном недоверии правительственных органов, опиравшемуся на обездоленных и эксплуатируемых союзников, на порабощенных подданных и на наемное войско, страдавшему старческой болезнью торговых республик — противоположностью латифундий и пролетариата, — трудно было одержать успех в борьбе с молодым, победоносным городом, граждане которого, проникнутые единодушием, одушевленные патриотизмом, не нуждались в наемниках, не боялись предательства со стороны равноправных союзников и никогда не отступали от намеченной цели, несмотря ни на какие неудачи. Не раз римляне терпели страшные поражения на море со своим новорожденным флотом, положившим предел единовластию К.; они были разбиты и в Африке, куда переправились было под начальством Регула (256), но каждый раз они восставали с новой силой, пока наконец истощенный К. не стал просить мира и не купил его ценой 3200 тал. и Сицилии. Вслед за тем началось в Африке упорное восстание наемников (241-237), в котором приняли участие и ливийцы, и нумиды и которое удалось подавить только благодаря искусству Гамилькара Барки, уже прославившегося беспримерной, но бесплодной защитой Эрика. Восстание было вызвано самим К., не платившим солдатам денег; но римляне косвенно поддерживали бунтовщиков и заняли, рассчитывая на несчастия К., Сардинию и Корсику. Когда по усмирении восстания К. отправили по этому поводу послов в Рим, римляне, сославшись на один темный пункт договора 241 г., назвали Сардинию своим законным достоянием и объявили истощенному до крайности городу войну. К. вынужден был униженно просить мира и заплатить за него 1200 талантов для покрытия издержек на приготовления к войне, которых римляне на самом деле вовсе не производили. Несмотря на потерю островов, на беспокойство в Африке, на постоянный Дамоклов меч войны с Римом, в К. не утихала борьба партий. Недальновидные олигархи допускали возможность modus vivendi с Римом, который решился уничтожить К. Демократическо-военная партия ясно сознавала опасность и видела необходимость быть всегда наготове. Во главе ее стояли люди гениальных дарований — Баркиды. Гамилькар по усмирении восстания был своими близорукими противниками притянут к суду как косвенный виновник смут. Ему удалось не только при помощи народа блистательно оправдаться, но и получить неограниченную власть над войском и большое влияние на дела. Создав из ненадежных элементов войско, он переправился в Испанию (236), в которой действовал до самой смерти (227), покоряя, организуя, привлекая на свою сторону туземцев, отсылая в К. добычу и деятельно готовясь к войне с Римом (основание Нового К., открытие серебряных рудников). Новая провинция заменила для К. потерянные о-ва. Деятельность Гамилькара и после его смерти его зятя Гасдрубала (до 220) была настолько удачна, что сделала исп. дело популярным в К. Римляне сначала не замечали опасности, но потом решились положить предел завоеваниям К., взяв под свою защиту греческие города на север. прит. Эбро — Сагунт и Эмпорию. Избранный войском в предводители на место убитого Гасдрубала, сын Гамилькара, великий Ганнибал, сознавая необходимость войны с Римом и ее своевременность, благодаря отличному состоянию войска и кассы и возможности союза с Филиппом Македонским отказался признать границу, указанную Римом. Это послужило поводом ко Второй Пунической войне (219-201; см. Аннибал). Отчаянное предприятие Баркидов не удалось. Война кончилась совершенным уничтожением карфагенского могущества, потерей Испании и флота и превращением К. в вассальный город с запрещением вести войну без позволения Рима и наложением ежегодной дани в 200 тал. Поставленный на страже римский агент Массинисса, царь нумидийский, пользовался этими условиями и забирал карфагенские области. К. неоднократно посылал в Рим просить третейского суда, или позволения воевать, или даже просто принятия в римское подданство. Римляне действовали вероломно, поддерживая Массиниссу и ограничиваясь отправлением комиссий, приходивших, большею частью, к неблагоприятным для К. результатам. К тяжелым внешним условиям прибавились внутренние смуты, когда Ганнибал, реформам которого удалось влить немного жизни в умиравшее государство, должен был бежать вследствие соединенных усилий Рима и низложенных им олигархов. Лишившись вождя, демократическая партия патриотов потеряла значение; в городе господствовали склонные к Риму олигархи и новая партия, игравшая в руку Массиниссе. Первые все еще не постигли истинных намерений Рима, вторые готовы были унизиться до обращения К. в столицу подчиненного ему до тех пор Нумидийского царства. Наконец, захваты Массиниссы переполнили чашу терпения: его партия была изгнана и против него начаты военные действия, когда он пытался ее вернуть с оружием в руках. Римляне сочли это нарушением мира и объявили 3-ю Пуническую войну (149-146), которую они давно уже замышляли ввиду заметно восстановлявшегося богатства города и под влиянием Катона, озлобившегося на К. после неудачного туда посольства. К. просил мира; римляне коварно обещали его за 300 заложников и выдачу всего оружия, но, получив и то и другое, потребовали, чтобы карфагеняне оставили свой город. Началось отчаянное сопротивление, окончившееся разрушением города П. Корнелием Сципионом; большая часть жителей погибла в пламени, остальные проданы в рабство; на место города наложено заклятие; владения его, кроме небольших участков, отданных союзным городам Утике и Гиппону, обращены в провинцию Африку.

О государственном устройстве К. дает некоторые сведения Аристотель (в "Политике"), сравнивающий его со спартанским и критским и называющий его аристократией, перешедшей в плутократическую олигархию. — Высшая исполнительная власть принадлежала двум избираемым ежегодно (?) суффетам (шофтим — судьи; греки называли их большею частью "царями" — βασιλεϊς, римляне вернее — консулами и преторами). Власть их, ограниченная сроком, была, кроме того, ограничена и находившимся под их председательством советом старшин, подобным спартанской герусии, члены которого также избирались народом и военными, ежегодно. Совету принадлежало, по-видимому, заведование внешними делами, полицией и финансовым управлением. Последнее стояло под непосредственным ведением особого чиновника ("Quaestor" Ливия), имевшего право на выбор в коллегию "ста четырех" — оплот олигархии, предводимой влиятельными фамилиями. Аристотель сравнивает ее с эфоратом; подобно ему, она более позднего происхождения (см. выше). Функция ее — контролирующая и судебная; перед нею были ответственны суффеты и сенаторы, между тем как она была безотчетна и безапелляционна, а потом сделалась если не несменяемой, то во всяком случае некраткосрочной, что заставило римских писателей сравнивать ее с сенатом. Только Ганнибалу удалось лишить ее могущества, введя для ее членов годичный срок. — Кроме этих коллегий, Аристотель говорить еще о "пентархиях", избиравших судей; члены их оставались в должности дольше других и пополнялись кооптацией. Полководцы также большею частью избирались народом и пользовались гораздо большей властью, чем суффеты; возможно, что последние иногда бывали одновременно и полководцами. Начальник флота стоял ниже полководца. Сравнение полководца с диктатором не вполне точно, так как первый был ограничен находившейся при нем частью герусии, имевшей постоянные сношения с своей коллегией и занимавшей высшие офицерские места; кроме того, иногда назначалось одновременно два полководца, и притом принадлежавших к разным политическим партиям; зато сроком полководец был связан гораздо менее диктатора. Положение его ухудшалось характеристичною для К. строгостью к разбитым полководцам, а также борьбой партий. В заключении мирных и других договоров полководцы, подобно римским, зависели от совета и были ответственны. Жалованья чиновники, кажется, не получали. Народ пользовался большим влиянием, чем в Спарте, и имел право обсуждения госуд. вопросов, но фактически пользовался им только в том случае, если совет не мог сговориться с суффетами или вообще находил нужным к нему обратиться. При выборах в совет господствовали подкупы; выборы полководца сводились к утверждению назначенного советом. Настоящее господство народа началось с реформ Ганнибала. Что касается управления провинциями, то союзные города ливиофиникиян (Утика, Гиппон) имели, кажется, право избирать своих магистратов и находились с К. с connubium и commercium, но должны были (кроме Утики) разрушить свои стены и поставлять известное число солдат и денег (последнее доходило иногда до огромных сумм — напр. 365 талан. в год от Малого Лептиса). Покоренные туземцы-ливийцы и нумиды были обращены в крепостных, плативших ¹/4 часть доходов в виде оброка и подлежавших рекрутской повинности. Рабство в К. было также развито, как в императорском Риме (с которым К. имеет сходство во многих отношениях); особенно оно практиковалось в плантациях богатых помещиков, из которых иные имели по несколько тысяч рабов. Финансы и торговля были специальностью К., опередившего в этом отношении другие государства древности. Доходы К. могли быть сравнены только с доходами персидского царя. Источниками их были: подати союзников и туземцев, пошлины с судов, испанские и др. рудники, доставлявшие еще в римское время до 25 т. драхм в день. Граждане облагались налогом только в случае крайней опасности. Финансовая система была довольно хороша: несмотря на вкравшиеся впоследствии злоупотребления, реформ Ганнибала было достаточно, чтобы в самое тяжелое время, после Второй Пунической войны, государство не только было в состоянии платить ежегодную дань, но даже предложило через 14 лет выплатить всю остальную сумму сразу. В К. встречаются даже явления вполне развитого финансового хозяйства: кредитные билеты (из кожи) и иностранные займы (у Птолемея Филадельфа). — Монеты появляются в К. только с начала IV века и то первоначально в Сицилии, для платежа наемникам; они чеканились, очевидно, греческими мастерами, так что только финикийская надпись выдает их происхождение. Изображения: голова богини, конь, пальма, лев и т. д. Сохранились золотые монеты, электровые, серебряные, медные, разных ценностей, начиная с додекадрахм. Особенной тщательностью отделки и чистотою металла отличаются монеты III в. и между ними — выбитые во время владычества над Испанией; монеты последнего периода самостоятельной жизни города отличаются противоположными качествами. Торговлей проникнута вся жизнь К., ею обусловливалась и его политика. Областью ее был, прямо или косвенно, весь тогдашний исторический мир (Геродот упоминает о карфагенских купцах даже в египетских Фивах), со всеми его продуктами, от среднеафриканских рабов, драгоценных камней и южных фруктов до северно-европейского янтаря, от испанского серебра, рыб и раковин, итальянского и сицилийского вина, мальтийской бумаги для прядения, корсиканского меда и воска до вещей египетского производства, которые находили искусных подражателей и в самом К., вывозившем их наравне с бумагопрядильными изделиями, серебряными сосудами и т. п. Военное дело стояло также высоко, хотя и не было свободно от недостатка, общего всему древнему доримскому миру — наемничества. При незначительном числе граждан только в минуты крайней опасности из них можно было составить войско в 40 т. чел.; обыкновенно же они составляли "священный отряд" в 2500 ч., да и то только до Второй Пунической войны. Торговцы и помещики не были хорошими солдатами, равно как и их союзники, ливиофиникияне. Зато наемнические войска, состоявшие из сильных ливийцев и нумидов, храбрых испанцев и прославленных балеарских пращников, доходили иногда до нескольких сот тысяч и благодаря искусству офицеров и строгой дисциплине действовали с успехом. До Агафокла упоминается и кавалерия, т. е. боевые колесницы; после их заменили слоны; артиллерия, т. е. машины, стояла всегда на высоте техники и в борьбе с сицилийскими греками оказывала большие услуги. Флот занимал видное место по количеству кораблей (до 350 военных, не считая транспортных), по размеру их (большею частью тетрэры и пентэры), по искусству и храбрости экипажа, состоявшего из рабов. На укрепления столицы обращалось большое внимание; она могла долго держаться даже после потери армии; зато разрушение стен союзных городов делало остальную Африку беззащитной.

Религия. Божеством-покровителем (δαίμων), необходимым во всякой семитической религии, была в К. Дидона-Танит — богиня строгой, девственной старины, сопоставлявшаяся греками с Артемидой и Юноной и называвшаяся "проявлением" Ваала, с которым и Эшмуном она составляла триаду. Ваал носил здесь имя Ваал-Хаммоне и изображался в виде сидящего старца с бараньими рогами. Почитался также Ваал метрополии — Мелькарт, имевший храм в гавани. Свойственные финикийской религии человеческие жертвы существовали и в К. Карф. религия отличалась вообще мрачным характером и не могла иметь нравственного влияния на народ, остававшийся жестоким, корыстолюбивым, недоверчивым и не внушавшим доверия (punica fides). — Другая черта финикийской религии — почитание вефилей — выразилась здесь в особенно распространенном обычае жертвовать божеству за исполнение прошения стелы с его символами и иногда надписью. Жрецы при практическом складе народной жизни не пользовались таким могуществом, как на В., и не составляли особого наследственного класса.

Язык эпохи самостоятельности был почти чисто финикийский, что видно из монолога и нескольких фраз в "Poenulus" Плавта, а также из надписей. Причиной этому были, конечно, постоянные сношения с метрополией. Ливийскому влиянию следует приписать смешение плавных звуков, чередование l и d, может быть, и потемнение гласных (вм. а уже не о, как в еврейском, а u). Эллинизация и падение последней не могли не отразиться и на языке К., который к концу периода стал портиться. Литература погибла, по вине римского варварства. Найденные библиотеки или истреблены пламенем, или подарены нумидийским царям, и на драгоценный материал никто не обращал внимания до Саллюстия, который, будучи здесь наместником, пользовался им через переводчиков для своих исторических трудов. Вероятно, кое-что было переведено на классические языки; так, Цицерон имел возможность с похвалой упоминать о пуническом философе Гасдрубале Клитомахе, Колумелла — об агрономе Гамилькаре. Особенной славой пользовался труд о сельском хозяйстве Магона, переведенный по приказанию сената на латинский яз., сделавшийся для римлян основным кодексом этого дела и сохраненный нам в драгоценных отрывках Варроном, Колумеллой, Палладием и Плинием. Сочинение обнимало собой все отрасли сельского хозяйства: хлебопашество, скотоводство, ветеринарное дело и т. д. Другой, дошедший до нас в греческом переводе памятник карфаг. литературы — знаменитый отчет об экспедиции Ганнона (вероятно, сына Гамилькара, убитого при Гимере в 480 г.) с 30 т. колонистов вдоль западного берега Африки, частью для водворения их там, частью для расширения области карфагенской торговли. Самым южным пределом, до которого дошла экспедиция, был "Южный рог" — мыс Пальма в нынешней Либерии. Вернувшись вследствие недостатка припасов, Ганнон поместил описание этого путешествия в одном из карфагенских храмов. Представляя собой один из древнейших географических памятников, оно является особенно важным для изучения Зап. Африки. В одно время с Ганноном брат его Гимилькон был отправлен с таким же поручением на С. от Геракловых столпов, но его отчет не сохранился. Эпиграфическая литература этого периода не представляет особенного интереса: это большею частью дощечки с посвятительными надписями в честь Танит, сообщающие нам имена жертвователей и некоторые другие частности. Единственная большая надпись — марсельский жертвенный тариф; в окрестностях К. в 1861 г. найден кусок надписи подобного же содержания.

Памятники искусства большею частью погибли во время двукратного разгрома, когда разрушенный город служил каменоломней для окрестных жителей. Сохранившиеся памятники дают право заключить, что карфагенское искусство имело все черты финикийского искусства IX в., но, будучи рано перенесено на дальний З., до которого ни доходило непосредственно влияние культурных центров В., долго оставалось на той же низкой ступени, так как практический характер народа не благоприятствовал его прогрессу. Кладбища, напр., представляют общефиникийский тип подземных зал с нишами, но не имеют украшений, появившихся в метрополии благодаря египетскому, а позже — греческому влиянию. Более доступны египетскому влиянию были пластика и глиптика благодаря произведениям ремесленников Нильской долины, распространившимся по всему свету и воздействовавшим на искусство К. На каждом шагу встречаются египетские кресты — символы жизни, превращенные в фетиши Ваала с руками и ногами, уреи (крылатые диски, лотосы), орнаменты и т. п. Особенно заметно это влияние на гадруметских вотивных стелах; употребление последних было особенно распространено в Африке, и их находят здесь сотнями, причем они стали рассматриваться не только как дар божеству, но и как представители жертвователя и потому встречаются с изображениями орудий его ремесла или занятия. Форма их большею частью четырехугольная, с фронтоном. Изображения человеческих фигур на них поражают варварством; лучше исполнены животные и растения. Довольно удачно применен египетский стиль также к пренестинским блюдам, относимым, не без основания, к К. Во время повсеместного господства эллинизма и К. не мог укрыться от его вторжения. При разграблении городов полководцы тщательно собирали произведения искусства и отсылали их для украшения К.; часто делались заказы греч. художникам, которые чеканили и карфаг. монеты. Неудивительно поэтому, что греческое влияние заметно даже на ремесленных обетных стелах; нередко только присутствие финикийской надписи выдает их происхождение (напр. знаменитый камень суффета Мелекиатона в Туринском музее). Греческое влияние Бёле нашел даже в кладке стен Бирсы. Известно, что портики, украшавшие военную гавань, были ионического ордена. От знаменитых карфаг. храмов не осталось ничего, но едва ли они могли сохранять строго финикийский тип. Сохранившиеся остатки цистерн могут быть с таким же правом отнесены и к римскому времени. К. принадлежит введение мощения улиц. Итак, в культурном отношении К. имеет для Запада то же значение, что его метрополия — для Востока: это был мост между древневосточными культурами и классическими, в данном случае — римской. Концентрировав в области своей торговли все народы, К. немало содействовал объединению мира и расширению географических сведений. Нумидия и Мавритания обязаны ему своей семитической культурой, сохранившейся здесь в римское время еще дольше, чем в нем самом. Почетное место принадлежит К. в истории военного и морского дела, финансов, географии и особенно рационального сельского хозяйства, отцами которого по справедливости могут быть названы карфагеняне, как учителя римлян.

К. под римским владычеством. Во времена республики здесь более, чем где бы то ни было, применялся принцип провинций-поместий: область ненавистного К. была источником доходов, а не предметом попечений. Однако важность пункта была до такой степени очевидна, что уже в 122 г., несмотря на заклятие, было решено по предложению Г. Гракха восстановить К. под именем Юнонии и послать туда 6000 колонистов. Неудачно исполненный проект пришлось осуществить в 44 г. Ю. Цезарю. Август в 29 г. поселил здесь несколько тысяч римских колонистов и окрестных туземцев, дав им финикийское устройство, с суффетами и старинными, слегка романизованными культами. Провинция Африка была включена в число сенатских и управлялась проконсулом, имевшим резиденцию в К. вместо Утики. Город очень скоро получил совершенно римский характер (муниципия — с Септимия Севера) и достиг высокой степени благосостояния, сделавшись африканским Римом и соперничая с Александрией по богатству и просвещению. Его школы риторики, грамматики и философии пользовались большою славой. Пунический элемент долго был силен в стране и держался до самого арабского завоевания (города с финикийским устройством встречаются до Антонинов), но язык вследствие отсутствия прежней связи с эллинизованной метрополией и римского влияния стал сильно портиться и подвергаться смешению с туземными наречиями. Шрифт надписей делается курсивным, буквы сокращаются до неузнаваемости, появляются лигатуры и смешение звуков (особенно гортанных, которых новопунический яз. совсем не различает), вкрадываются латинские и ливийские слова. Конечно, этому содействовали многие образованные по-европейски семиты, чуждавшиеся своего языка, писавшие по-латыни и обогатившие римскую литературу (Апулей, Арновий и др.). Тем не менее еще в V в. пунический яз. был живым и для очень многих единственно понятным, допущенным в юридические акты, имевшим литературу (надписи в честь Ваала-Хаммона и др., перевод Библии, проповеди и т. д.), употреблявшимся при христианском богослужении; знание его было желательно для епископов. Искусство подверглось теперь римскому влиянию; обетные стелы носят ясные следы его и попадаются с трехъязычными надписями. В религии сначала господствовал синкретизм с преобладанием семитического элемента, но в самом К. скоро появилось христианство. Начало проповеди Евангелия соединяется здесь с именем Ап. Епэнета (Рим. 16, 5), но как первый епископ упоминается Оптат (202), преемники которого были единственными постоянными митрополитами Сев.-Зап. Африки, созывавшими соборы, председательствовавшими на них и издававшими их решения. Африканская церковная литература занимает выдающееся положение в истории христианства благодаря Тертуллиану, Киприану, Августину. В 535 г. карф. епископ получил титул патриарха и затем сравнен с еп. Римским и Константинопольским. Папского главенства в римск. смысле карф. церковь не признавала. Из многочисленных соборов, бывших здесь, замечательны: а) о крещении детей и еретиков (253, 255, 257, под председательством Киприана), б) о донатистах (408, 411, при участии Августина), в) против пелагианства (412, 416, 418 — решивший победу Августинова учения). Последние следы христианства относятся здесь к XI в. В 439 г. город сделался добычей вандалов и был около столетия их столицей. Возвращенный в 533 г. Велизарием, он получил имя Юстинианы и был резиденцией византийского наместника до конца VII в., когда был разрушен Гассаном-бен-Миманом, полководцем калифа Абдулмелека, и 200 лет оставался в развалинах, пока первый Фатимид вновь не населил его. Новый город уже не мог подняться до первоначальной высоты: удобствами положения воспользовался Тунис. Прославленные в древности гавани К. сделались негодны, так как засорились песком. Городок, состоявший в XVI в. из одной мечети, школы и 25-30 жилищ для нескольких сот обитателей, был разрушен испанцами, и теперь на месте этого "Лондона древности" — три бедных арабских деревеньки: Сиди-бу-саид, Дуар-ем-шат и Малка, а на месте Бирсы возвышается церковь в честь погибшего здесь св. Людовика, короля французского. При нем музей пунических древностей, основанный в шестидесятых годах стараниями кардинала Лавижери.

Изучение К. и литература предмета. Особенный интерес к К. проявился в науке с начала нашего столетия, после нахождения первых надписей археологом Гумбертом (1817). Гезениус впервые дал сносное объяснение их и доказал принадлежность нумидийцам многих новопунических надписей; ему же принадлежит работа над текстом "Poenulus" Плавта ("Scripturae linguaeque Phoeniciae monumenta", 1837), а также значительная часть статьи о К. в "Энциклопедии" Эрша и Грубера. Занятия новыми надписями и в том числе знаменитой марсельской взяли на себя Judas и Mövers, издавший вновь, с комментариями, Плавтовы отрывки и марсельскую надпись и посвятивший К. целую главу в своем труде "Die Phoenizier" (во 2-й ч. 2 т.). Раньше, в 1827 г., вышло соч. Bötticher "Gescht. d. Carthager". С 50-х гг. надписи стали попадаться во множестве. Наполеон III, обративший внимание вообще на финикийскую древность и снарядивший Ренанову экспедицию в Финикию, поручил Daux произвести топографические исследования над древними портами ("Recherches", 1869). Исследованиями развалин самого города с успехом занимались еще Фальб, составивший впервые план его ("Recherches sur l'emplacement de С.", 1833), Dureau de la Malle ("Recherches", 1835), Beulé, впервые нашедший место Бирсы и некрополя ("Fouilles à С.", 1861). В 1878 г. французский Главный штаб издал новую топографич. карту; около того же времени был сюда командирован для собирания надписей в "Corpus Inscript Semiticarum" Pricot de Saint-Marie. Надписи изданы в конце I тома этого "Корпуса". К тому же времени относится нахождение пренестинского клада с его серебряными блюдами африканской работы. В 1884 г. делали раскопки Рейнак, Бабелон и Вежан, обнаружившие фундаменты зданий., водопроводов и древний некрополь. Около того же времени Делаттр нашел новые памятники, Бланку — несколько сот пунических надписей римского времени, выясняющих религиозный синкретизм эпохи. Наконец, в настоящее время на историю христианства пролили свет археологические работы Gsell и Graillot, по поручению Французского археологического института, в Риме ("Recherches", в записках Института, 1893). По истории К. существует труд Meltzer'a ("Geschichte d. K.", 1879; единственный I том доходит до 306 г.); для остального периода — римская история Моммзена; Bosworth-Smith, "Carthage and Carthaginians" (1878); Church, "Carthage". По религии — старый труд Munter'a, "De diis Carthag.", и Мёверса (I т.); Berger — монографии, обнимающие все важные вопросы — в "Gazette archéologique" (1879 и 1880 сл.). По языку: Schröder, "Phönizische Sprache" (1869). По литературе: отрывки Магона — см. Heeren, "Ideen" (стр. 527, неполно). Перипл Ганнона изд. в "Geogr. Gr. Minores" (I, Пар., 1855). Лучшее соч. — Fischer: "De Hannonis Carthag. periplo" (Лпц., 1893). Надписи изд. в "Corpus Inscript. Semiticarum" (I) и у Шредера. По искусству — Perrot-Chipiez, "Histoire de l'art de l'antiquité" (III); Clermont-Ganneau, "L'imagerie Phénicienne. La coupe de Palestrina" (Пар., 1880; важно и для других отраслей древности); Euting, "Punische Steine" ("Записки" СПб. акад. наук, 1871).

Б. Тураев.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907