Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - обручение

(сговор, помолвка) — предварительный договор о заключении брака (mentio et repromissio nuptiarum futurarum — определение римского юриста Флорентина), имевший раньше и сохранивший отчасти до сих пор не только бытовое, но и юридическое значение. Его происхождение должно быть отнесено к тому моменту, когда уплата цены за девушку перестала сопровождаться непосредственно выдачей ее жениху или главе его семьи, и брак распался на несколько самостоятельных бытовых обрядов, религиозных церемоний и юридических актов. В отличие от свадьбы (торжественной передачи девушки), О., с этого времени, становится договором, в котором главы семейств жениха и невесты окончательно соглашаются на брак последних, устанавливают его условия, обмениваются реальным или символическим обеспечением своего соглашения (задаток, arrha, которыми обыкновенно было кольцо; см. Арра) и совершают другие торжественные действия, которыми вообще сопровождались древние договора (рукобитье, литки, молитва и т.д.). В таком виде О. получает значение основания для брака; свадьба является лишь актом исполнения договора. Отсюда древний результат О. — принудительное совершение брака или уплата взыскания, которым вообще облагалось неисполнение договоров. В дальнейшем развитии, когда соглашению во время свадьбы, как более обеспечивающему свободу вступающих в брак, начинают придавать все больше и больше значения, юридическая роль О. отходит мало-помалу на задний план, и оно становится договором, не имеющим прямого влияния на самостоятельный акт свадьбы, сила которого состоит уже теперь в особом соглашении (consensus facit nuptias), а не в предшествующем О. Последним обуславливаются теперь лишь некоторые побочные обязательства, не имеющие сами по себе связи с существом брака. В позднейшем римском праве (о раннем мы не имеем сведений) О. перешло уже на эту последнюю ступень, хотя сохраняет еще много остатков старого воззрения. Обрученные обязываются к верности друг другу; жених получает права на иск об обиде своей невесты посторонними лицами; невеста за нарушение целомудрия наказывается так же, как жена за прелюбодеяние; между ближайшими родственниками обеих сторон устанавливаются как бы отношения свойства. Разрыв старого О. и заключение нового с другим лицом ведет к инфамии (см.), но иска на заключение брака или права на неустойку за неисполнение договора, если она даже выговорена, стороны не получают. Неустойку в этом случае римляне вообще считали противной "добрым нравам". Гражданско-правовые последствия расторжения О. сводились лишь к потере arrha или, для получившей его стороны — к выдаче его в двойном размере, а также к возвращению полученных друг от друга подарков. Последние сохранялись, однако, за невестой, если О. было запечатлено поцелуем. Бытовое значение О. в Риме было, по-видимому, больше юридического. В древнем германском праве обручение имело значение необходимого момента заключения брака. Оно было договором покупки власти над женой у главы ее семьи; несовершение его нарушало интересы последнего. По некоторым варварским правам, поэтому, брак без О. был не только наказуем, но и недействителен (жена может быть потребована обратно отцом ее, дети незаконны и лишены наследства); там же, где он был действителен, он был браком без mundium (см. Manus). Одного обручения не было достаточно для полного совершения брака; по законным и определенным в договоре причинам, оно могло быть и расторгнуто, но расторжение по незаконным причинам наказывалось законной или договорной пеней; брак обрученного с другим лицом расторгался, и он обязывался сочетаться браком согласно условиям старого О. Обрученные обязывались взаимной верностью, нарушение которой было прелюбодеянием. Западная церковь, принеся с собой римскую норму брака: consensus facit nuptias, долго не могла решить, к какому моменту приурочить действие этого правила в германском бытовом способе заключения брака; введение римского порядка нарушило бы прочно установившуюся в жизни практику. Поэтому одни канонисты поддерживали решающее значение О. и рассматривали свадьбу, как завершение О. Согласно этому взгляду, О., даже тайное, если оно позднее перешло в супружеское сожитие, считалось законным браком (мнение Грациана). Другие, приурочивая решающее значение также к О., разбили его на два понятия: sponsalia de futuro и sponsalia de praesenti (О. ради будущего брака и О. ради непосредственно за ним совершаемого брака), смотря по произносимым брачащимися словам: accipiam te in meum maritum или meam uxorem — и accipio etc. Только второе О. влекло за собой все последствия брака. В конце XII в. папа Александр IV ввел вторую доктрину в общую практику: из двух браков, заключенных одним и тем же лицом путем разных видов sponsalia, имел преимущество тот, который был заключен ради непосредственного совершения брака. По правилам триентского собора sponsalium de praesenti вытесняет окончательно значение sponsalii de futuro: последнее превращается, во французском праве, в договор об имущественных отношениях супругов. На первых порах развития протестантской церкви старый германский взгляд на О., утратившее мало-помалу свое первоначальное значение и обратившееся в договор об условиях брака, снова оживает. Лютер учит, что торжественно совершенное О. имеет последствия законного брака. На этом основании многие партикулярные законодательства Германии до самого последнего времени придавали обручению большое значение: оно могло быть расторгнуто только по постановлению консистории или судебному приговору. Самовольное расторжение вело к иску о принуждении к заключению брака, осуществлявшемся непосредственно, путем насильственного венчания, или посредственно, путем штрафа или ареста. Другие законодательства допускали и отчасти допускают и теперь, пока не вступило в силу новое общегерманское уложение, взыскание неустоек, уплату имущественных убытков и возврат подарков. Сожитие с обрученной, если оно имело последствием беременность, вело к признанию за невестой прав законной жены, несмотря на отказ жениха заключить брак. Последнее правило, в еще более строгой форме, сохраняет до сих пор свою силу в остзейском праве. По ст. 158 св. мест. уз., "блудодеяние между обрученными дает обольщенной невесте право просить о совершении брака. Если, по признании просьбы ее основательной, постановлено будет совершить бракосочетание, а между тем жених, несмотря на то, в течение трех месяцев не приступает к его совершению, то подлежащий суд, в случае особой о том просьбы невесты, должен объявить ее разведенной супругой обрученного с нею, с предоставлением отыскивать соответственные тому права светским судом". Новейшее германское право отказывает в иске на заключение брака и запрещает неустойки за нарушение О. За сожитие с обрученной, не приведшее к заключению брака, полагается справедливое денежное вознаграждение. Отступивший от О. без важного основания обязывается возместить издержки, сделанные другой стороной в ожидании брака, и ущербы, которые другая сторона потерпела от своих распоряжений по имуществу, сделанных ввиду брака. Подарки возвращаются на основании исков о неправомерном обогащении. В древнем русском праве, подобно германскому, договору обручению принадлежала важнейшая роль при заключении брака: он носит здесь тот же характер покупки и ведет к обязательному заключению брака. Позднее он укрепляется установлением неустойки ("заряда") и совершением рядной записи (см.), дававшей право иска на совершение брака. В современном обычном праве крестьянства, это воззрение удерживается, во многих местностях, с полной силой. Главную силу брака крестьяне видят в гражданском договоре, сохранившем многочисленные остатки покупки невесты; договор заключается с символическими обрядами (рукобитье, литки и т. д.) и обеспечивается неустойками, задатками и залогами; отказ от О. считается делом бесчестным, долженствующим навлечь на виновного как небесную, так и земную кару, в виде взыскания расходов, даров, платы за бесчестье, а иногда — и уголовного наказания. Во многих местностях и теперь обрученные начинают вести брачную жизнь до венчанья. Церковное воззрение в древней Руси приспособилось к народному в том смысле, что освящало церковным благословением О., совершавшееся часто задолго до заключения брака, и признавало его нерасторжимость; но решающий момент в заключении брака церковь видела в венчанье, за укрепление которого в жизни усиленно боролась. Петр Великий вступил в решительную борьбу с народным пониманием роли О., приводившим к множеству злоупотреблений и уничтожавшим свободную волю брачащихся при вступлении в брак, особенно в случаях О., малолетних. В 1702 г. он объявил религиозное О. необязательным и уничтожил денежные пени и неустойки, назначавшиеся в рядных записях; последние получили, с этого момента, значение простых договоров о приданом. Не раз, однако, и после Петра консистории рассматривали жалобы на нарушение О. и запрещали нарушителю вступление в брак с другим лицом. Это случалось и после 1775 г., когда синод предписал совершать церковное О. в одно время с браком и, следовательно, уничтожил О., как самостоятельную часть заключения брака (были случаи запрещения брака на основании предшествовавшего обещания жениться на другой). Действующее русское право совершенно отрицает юридическую силу О. "Обещание вступить в брак имеет характер чисто нравственный и может быть свободно изменено во всякое время до момента бракосочетания... Обещание вступить в брак не может обуславливаться никаким обязательством, не может быть предметом гражданской сделки и не влечет имущественных последствий в случае отказа от вступления в брак. Отказ от слова или обещания, данного женихом, невестой или их родителями, а равно неуведомление об отказе от слова или обещания не дает права на иск о вознаграждении за убытки, понесенные на приготовление к свадьбе" — таково прочно установленное, на основании русских законов, воззрение сената (реш. ⁶⁹/292, ⁷⁰/403, ⁷¹/761, ⁷⁷/230, ⁸⁹/124). Многие русские юристы находят эту точку зрения неосновательной и желают установления правил, подобных принятым общегерманским гражданским уложением (Оршанский, Ефименко, Дашкевич), ссылаясь на народное воззрение и на несправедливость возложения убытков, происшедших от нарушения обещания, на ту сторону, которая осталась верной своему слову. Но, отстаивая таким образом имущественные блага потерпевшей стороны, забывают о личном праве обрученного вступать в брак лишь с таким лицом, с которым, по его мнению, он может найти счастье. Всякие денежные требования, связанные с расторжением О., являются косвенным понуждением к вступлению в брак, особенно в низших, бедных классах общества, и устранить такой характер иска об убытках, вопреки мнению Оршанского, совершенно невозможно. Справедливым такой иск может быть, поэтому, признан лишь в случае злонамеренного пользования, под предлогом будущего брака, имуществом обрученного и его родных. Литература. Friedberg, "Das Recht der Eheschliessung in seiner geschichtl. Entwickelung" (Лейпциг, 1865); его же, "Verlobung und Frauung" (1876); Sohm, "D. Recht der Eheschliessung" (Веймар, 1875); его же, "Frauung und Verlobung" (Веймар, 1876); Scheurl, "Die Entw. der kirchlichen Eheschliess." (Эрланген, 1877); Dernburg, "Pandekten" (II); Суворов, "Заключение брака в средние века" ("Юридический Вестник", 1888, 1-3); Неволин, "История российских гражданских законов" (I, § 90, слл.); Горчаков, "О тайне супружества"; Павлов, "50 глава Кормчей"; А. Ефименко, "Народно-юридические воззрения на брак" (в "Исследованиях народной жизни"); Оршанский, "Реформа гражданского суда и брачного права" (в "Исследованиях по русскому праву обычному и брачному", СПб., 1879); Дашкевич, "Предбрачные убытки по обычаям малороссов" ("Юридический Вестник", 1892, № 12).

В. H.

Обручение (церк.) — обряд, предшествующий венчанию в христианском таинстве брака. Это древнерусское название его происходит, как думает К. Т. Никольский ("Пособие к изучению устава"), от слова обручи, означающего в этом случае перстни или кольца, вручение которых брачащимся составляет существенную часть обряда, или, что вероятнее, от входящего в состав обряда соединения рук брачащихся. В греко-римской империи, с самых первых времен христианства, О. у христиан было таким же гражданско-юридическим актом, контрактом, как и у язычников. Естественно, однако, что христиане, привыкшие все делать с церковным благословением, к гражданско-юридическому акту могли присоединять особые молитвословия, совершаемые священнослужителями. Были ли эти молитвословия делом личного произволения брачащихся или непременной церковной принадлежностью гражданского брачного контракта — с точностью определить нельзя; правило 11-е анкирского собора (314-315), папа Сириций, современник Златоуста (в послании к Гимерию), и 98-е правило VI-го вселенского собора свидетельствуют лишь о том, что если О. было совершено церковью, то было ненарушимым и имело одинаковую силу с гражданским брачным контрактом. Константинопольский собор 1066-67 гг. уравнял О. церковное с гражданским бракосочетанием, так что если обрученные вступали хотя и в первый брак, но не с теми лицами, с которыми были обручены, то они признавались уже второбрачными. При императоре Алексее Комнене для полного установления брачного союза сделано было обязательным не только венчание, но и О. церковное, наряду и одновременно с гражданским контрактом. До XII века церковное О. совершалось нередко задолго до венчания, иногда — в семилетнем возрасте. Письменное изложение чинопоследования О. в православной церкви не восходит ранее VIII в. ("Барберинов список", содержащий в себе лишь две краткие молитвы и не имеющий ни третьей, обширной молитвы нынешнего чинопоследования, ни ектений, ни слов: "обручается раб Божий"..., "обручается раба Божия"...). В крипто-феррарском списке (XIII в.) есть уже и нынешнее начало чинопоследования, и нынешняя первая ектенья, надевание колец обручающимся и с произнесением слов: "обручается раб Божий"... и т. д., со всеми нынешними указаниями действий священника при обряде. В XV в. чин О. изложен Симеоном Солунским (в нем нет нашей третьей молитвы; надевание колец совершается после первой молитвы). В "Служебнике" митрополита Киприана (XIV в.) нет слов: "обручается раб Божий". Относительно колец у Симеона Солунского говорится, что жениху надевается перстень железный, в знак "силы мужа", а невесте -золотой, в знак "её нежности и непорочности". В русской церкви с 1775 г. О. стало соединяться с венчанием, непосредственно ему предшествуя (Св. Зак. № 14351), хотя чинопоследование его в "Требнике" по-прежнему печатается отдельно. Лишь для особ Императорской фамилии, когда они вступают в супружество с особами иностранными, О. совершается отдельно от венчания, и даже может быть совершаемо заочно. По "Требнику" жениху должно быть даваемо кольцо золотое, а невесте — серебряное (для означения преимущества мужа над женою и обязанности жены повиноваться мужу); ныне это правило не выполняется и оба кольца бывают, обыкновенно, одинакового металла. Из бесчисленного множества перстней, бывших у древних христиан, по-видимому, в гораздо большем употреблении, чем у язычников, и собранных археологами при раскопках в усыпальницах Рима, значительная часть признается перстнями обручальными. В городе Перузии показывают аметист, который, будто бы, был в брачном перстне Пресвятой Богородицы. По Баронию, таким перстнем признается находящийся в церкви св. Анны в Риме.

Н. Б-в.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907