Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - тризна

славянское название для некоторых моментов в погребальном обряде. Какие именно моменты подразумеваются под словом Т., об этом существует разногласие между историками. А. А. Котляревский, специально изучивший вопрос о погребальном обряде у славян, того мнения, что Т. являлась специально военным обрядом прощания с покойником, в виде ристания, борьбы и всяких других военных упражнений, по соседству с местом погребения. По Соловьеву, "под Т. разумелись, как видно, вообще поминки и потом преимущественно борьба в честь умершего; с поминками соединялись веселый пьяный пир, также резание, царапание лица". Шафарик, а за ним и Забелин находят, что Т. и гунно-славянская страва — одно и тоже, подразумевая таким образом под Т. погребальное пиршество с сопутствующими ему обрядами, песнями, играми, плясками и т. д. Корень слова не совсем ясен. В древних памятниках церковнославянского яз. Т. употребляется в смысле: битва, состязательное поприще, тризновати — сражаться, тризньник — сражающийся, борец, в рукописных беседах Иоанна Лествичника оно значит подвиг, в новгородском словаре XV в. Т. переведено страдальство, подвиг. По-чешски тризнити — бить, тризновати — бить, но и насмехаться (наше: трунить); в глоссах к галленскому словарю Т. — синоним похорон и жертвоприношений умершим; по-словацки тризнатися — веселиться, тризнити — вести речь, беседу. В древнелитовском triesti — ристать, triesina — скачка, ристание. В настоящее время слово Т. обыкновенно употребляется в смысле погребальные поминки, у белорусов тризниться — значить грезиться. Из сравнения всех этих различных значений можно заключить, что, хотя термин Т. первоначально, быть может, означал только обычай устраивать военные игры на похоронах вождя, но впоследствии стал синонимом погребальных поминок вообще, в частности погребальных пиршеств. Наши летописи уже употребляют этот термин в последнем смысле, совершенно не упоминая о ристалищах, борьбе и т. п. В рассказе летописца о мести Ольги (единственное место, где упоминается про Т.) читаем: "Повеле Ольга Т. творити. Посем седаша деревляне пити", из чего можно заключить, что существенный элемент Т. состоял в пиршествовании. Вполне определенное историческое упоминание о военных играх, как погребальном обряде, мы встречаем только у Иорнанда, в его классическом описании похорон Атиллы ("лучшие всадники вокруг холма ристали" и т. д.), но это может иметь только весьма отдаленное отношение к славянам. Относительно последних мы встречаем только упоминания про обыкновенные игры, практиковавшиеся на похоронах и во время поминок. Так, о чехах Козьма Пражский сообщает про "jocos profanos quos super mortuos exercebant". Игры эти состояли в попойках, переряживаниях и пляске. О русских славянах читаем в Стоглаве: "В троицкую субботу по селам и погостам сходятся и плачутся по гробам, и егда начнут играми скоморохи, гудцы и прегудницы, они же от плача преставше, начнут скакати и плясати и в долони бити и песни сотонинские пети". Хотя в наших памятниках прямо и не упоминается про воинские состязания и игры, тем не менее они могли, как у гуннов, составлять часть похоронных празднеств. Эти последние имели одну только цель: доставить покойнику как можно больше развлечений, удовольствий и проявлений симпатии и преданности. По Ибн-Фоцлану (X в.), целая треть имущества покойника обязательно тратилась на покупку крепких напитков. На Т. Игоря Ольга велит готовить побольше меду. Еще и теперь выпивка — непременный спутник поминок. Но покойники при жизни любили также развлекаться и военными играми, ристанием, борьбой и т. п. физическими упражнениями, точно так же как плясками, песнями, переряжениями и т. п.: поэтому все такие развлечения и являлись спутниками прощальных и поминальных церемоний. Покойник, которого усаживали с чарой вина, в то же время по-прежнему с удовольствием следил за обычными зрелищам игр, которые тешили его при жизни. Выделять, следовательно, Т. в отдельный военный обряд прощания из общего ритуального празднества нет никакого основания. Вообще же ритуал этот представлял совершенно естественное соединение веселого пиршества для развлечения покойника с самыми эксцентричными проявлениями горя. "Кожи кроения, лица драния", плачи, вопления, кровавые жертвоприношения чередовались с самым бурным разгулом, пьянством, песнями, веселыми беседами, играми, скоморошничеством. Подобные обычаи не были свойственны одним только славянам; мы встречаем их одинаково у многих исторических народов, как и у современных племен первобытных. Характерный образчик дает Геродот в описании похорон у скифов, живших на юге России. Когда скифский царь умирал, тело умершего, обмазав воском, наполнив благовонными травами, укладывали на колесницу и возили по степи поочередно ко всем подвластным народам. Встречая кортеж, резали себе уши, остригали волосы, прокалывали правые руки стрелами, но вместе с тем устраивали пиршества, пили, пели, плясали. Наконец, в сопровождении огромной разноплеменной толпы кортеж вступал в страну Геры, где в громадной могиле, разделенной на отдельные камеры, хоронили вместе с покойным его жену и всех его приближенных. Через год устраивались поминки, на которых убивались еще 50 приближенных. У простых скифов покойника возили в течение 40 дней из дома в дом к родственникам, которые по этому случаю устраивали богатые пиры для гостей и покойника. То же видим в описании похорон Атиллы, где разгул веселья, песен, пьянства, военных игр чередовался с жалобными песнями, истерическими припадками горя, избиением приближенных и т. д. Специально игры военные играли, таким образом, незначительную роль. Существенную часть составляли пир (угощение покойника) и убийство жен и приближенных; это мы ясно видим и в единственном и древнейшем описании славянских (норманских?) похорон (X в.) Ибн-Фоцлана, где, не считая обряжения покойника и снабжения его всякими запасами в дорогу, все обряды сосредоточены вокруг убиения молодой рабыни, изъявившей желание последовать за своим господином, и угощения покойника медом. — Постепенно, когда кровавые приношения покойнику вышли из употребления, от ритуала Т. остались одни обычаи пиршествования, песен, плачей, игр и т. и. Как на пример игр, близко подходящих к военным у совершенно мирных первобытных народов, можно указать на гиляков, у которых в дни медвежьего праздника, устраиваемого в виде поминок по умершем, происходят беги на собаках, фехтование, борьба и всякие другие игры, точно так же во время летних и весенних поминок по утопленникам и задранным медведями. См. также ст. Траур, Погребальные обряды, Поминки. Ср. А. Котляревский, "О погребальных обычаях у языческих славян" (М., 1868); Забелин, "Очерки русской народной жизни"; Соловьев, "История России" (т. I); ст. Микуцкого о Т. ("Известия II отд. академии наук", л. 7).

Л. Ш.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907