Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - умыкание

хищнический брак, брак захватом, уводом, женокрадство, похищение женщин — первобытная, весьма распространенная еще доныне форма брака, при которой брачный союз устанавливается путем насильственного (фактически или притворно) захвата женщины (чаще всего), а иногда и мужчины. Тайлор, в своих статистических таблицах (1889), насчитал свыше ста отдельных народностей, у которых практикуется У. в той или другой форме. По Леббоку, "У. господствует во всей Австралии, у малайцев, в Индостане, Средней Азии, Сибири и Камчатке, у эскимосов, северных краснокожих, в Бразилии, Чили, на Огненной Земле, на о-вах Тихого океана, у полинезийцев и фиджийцев, на Филиппинах, в Тасмании, у кафров, у арабов и негров, у черкесов, и недавно еще существовало во многих частях Европы". Римская легенда о похищении сабинянок (см. Сабинская война); библейский рассказ о том, как колено Вениаминово добывало себе жен посредством засады (кн. Суд. гл. XXI, ст. 16 — 23); рассказ наших летописцев о древлянах, радимичах, вятичах и северянах, устраивавших игрища, во время которых молодые люди, сговорившись, доставали себе девиц уводом — общеизвестные примеры У. Во многих законодательствах древности У. было санкционировано, как самостоятельное основание брака. Так, в древнеиндусском праве У. признавалось одной из трех законных форм брака. По талмудическому праву брак устанавливается: договором, монетой и насилием. У. до сих пор встречается у наших кавказских горцев; переживания его в свадебных обрядах крестьянского населения Малороссии и Белоруссии поражают своими яркими деталями (см. Свадьба). Необходимо различать формы У., не всегда стоящие по отношению друг к другу в генетической связи. Наиболее резкая, хотя и не самая характерная форма У. — массовый увод женщин во время войн или специальных хищнических набегов на соседние племена, что обыкновенно имеет место между племенами, совершенно чуждыми по происхождению и постоянно враждующими друг с другом. Далеко не всегда, однако, такой увод приводил к браку; наоборот, у очень многих народов гнушались брачными союзами с чужеплеменницами, и пленные женщины чаще всего становились лишь рабынями победителей. В Новой Зеландии, напр., прямо запрещалось жениться на женщине из другого племени, в то время как внутри племени царил захват. Гиляки покупали женщин в рабство у айнов и маньчжуров, но гнушались вступать с ними в брак. К этой форме У. нужно отнести и случаи спорадического похищения отдельными лицами женщин из враждебного племени, как это практиковалось у наших горцев и многих др. народов. Наиболее характерной формой У. в собственном смысле является та, когда похищение, как обязательный акт для вступления в брак, происходит внутри родственного и дружественного племени, причем, несмотря на обязательность У., оно влечет за собою месть со стороны рода похищенной, с финалом либо кровавым, либо примирительным, в виде выкупа, или калыма. В обычаях этого вида У. следует искать и генезис самого института. Характерным примером этой формы может служить У. у австралийского племени Курнаи, у которого, кроме обычного группового брака, существует еще и индивидуальный, посредством У., причем родители невесты, дав ей убежать с возлюбленным, пускаются потом в погоню и, нагнав, прокалывают ей ногу копьем и избивают до полусмерти. Примером примирения может служить обычай тасманийцев, у которых после фактического похищения женщины весь род похитителя, вместе с этим последним, выстраивается в боевом порядке против собравшегося рода похищенной, представители которого пускают в похитителя целую кучу дротиков, от которых он защищается небольшим щитом, — сцена, симулирующая настоящую битву. Третья форма — У. формальное (по выражению Тайлора), или, лучше сказать, притворное, когда брак устанавливается по предварительному соглашению с родителями, но тем не менее сопровождается обязательной симуляцией похищения. Так, у кафров брак — торговая сделка, но тем не менее, когда все переговоры окончены, брак может состояться только после формального похищения. сопровождающегося борьбой между сородичами жениха и сородичами невесты; если первые потерпят поражение, жениху приходится прибегнуть к похищению из засады. У эскимосов женщина, хотя и сговоренная за много лет раньше, обязана противиться похищению всеми силами.

Институт У. имел огромное влияние на дальнейшую эволюцию брака. По мнению Тайлора, брак через У. служил могучим фактором разложения материнской семьи и установления патернитета. В период матернитета, когда муж переходил на жительство в дом жены, ввести в дом последней похищенную, чужеплеменную женщину в качестве полноправного субъекта было делом невозможным, и потому мужчина вынужден был основывать свой собственный дом, в котором он являлся главой и повелителем бесправной жены и рожденных ею детей. Примеры зарождения подобной семьи среди господствующего матернитета можно видеть еще и теперь на Малайских о-вах. У. еще и другим путем влияло на ухудшение положения женщины. Примирительная процедура после похищения, в виде выкупа, или калыма, превратилась с течением времени в плату за невесту; брак посредством У. обратился в брак покупной, и женщина стала предметом купли и продажи в буквальном смысле слова. Леббок считает У. единственной причиной экзогамии и, что еще важнее, единственной причиной установления индивидуального брака, так как в период коммунального брака только похищение, как акт индивидуальных усилий, могло дать право исключительного обладания женщиной. С этим, однако, трудно согласиться, так как в действительности похищение всегда совершается не одним лицом, а группой сородичей, и даже при установленном индивидуальном по форме браке известные группы сородичей сохраняют общие супружеские права на женщин, добытых кем-либо путем похищения (гиляки). Впервые выдвинул вопрос об У., как о важном универсальном фазисе в истории семьи и брака, Мак-Леннан, и с тех пор вопрос о происхождении его не вышел из области споров. Сам Мак-Леннан считал обычай У. результатом установления экзогамии, а последнюю — результатом обычая убивать девочек (см. Убийство детей). С опровержением этого взгляда на происхождение экзогамии (см.) падает и объяснение У., данное Мак-Леннатом. Спенсер свел генезис У. к трофеям (см.). В первобытных военных обществах уведенная в плен и обращенная в жену победителя женщина служила живым трофеем. Всеобщая жажда трофеев и воинское соревнование должны были выработать представление, что брак на похищенной женщине — самый почетный и наиболее достойный для воина. С укоренением и всеобщим распространением этого взгляда У. должно было стать единственной формой брака, причем в глазах первобытного человека процедура похищения, подобно всякому древнему обычаю, стала рассматриваться как акт религиозной важности и, в форме симуляции, сделалась, наконец, обязательным спутником брачных обычаев. Тайлор, не высказываясь решительно по этому вопросу, выводит из своих сопоставительных таблиц, что в материнский период существовало только насильственное У. из среды враждебных племен (hostile capture), и лишь в последующие периоды, материнско-отцовский и чисто отцовский, возникают остальные 2 вида У. Чтобы выяснить истинный генезис У., необходимо, прежде всего, иметь в виду, что никогда и нигде насильственное фактическое У. не было регулярным способом заключения брака: оно всегда было лишь дополнительной, экстраординарной формой брака. Далее, из трех главных форм У. насильственный увод женщин из чужеплеменной среды, как результат военных набегов, играет весьма незначительную роль. У. в целях брака имеет место главным образом внутри племени, среди мирно сожительствующих кланов. Ясно, поэтому, что не ради трофеев происходило первоначальное У. Внутри племени, на одной и той же стадии развития, мы встречаем в одинаковых размерах как насильственное У., так и притворное, из чего следует, что последнее вовсе не служит обязательно переживанием или смягчением первого, а часто составляет самостоятельно возникшее явление. Если допустить, что генезис У. лежит в воззрениях военного быта, то каким образом могли возникнуть обычай похищения и притворного сопротивления жениха (в Бенгалии и на Филиппинах), обычай покупки мужей (на Суматре) или замечательный обычай скрывания молодежи обоего пола в период достижения половой зрелости на Новобританских островах? Почему, далее, притворное похищение вызывает столько эмоций у обеих сторон, что у многих народов остался обычай формальной вражды на всю жизнь, напр., запрещение смотреть на тестя и тещу и некотор. других свойственников, говорить с ними, в то время как даже убийство не влечет за собою таких длящихся последствий? Происхождение У. кроется, по-видимому, не в военных обычаях (Спенсер), не в стремлении к индивидуальному браку (Леббок), не в стремлении к патернитету (Тайлор), не в женской стыдливости и т. д., а в чем-то другом, более глубоком, что могло бы объяснить все эти факты. Причину эту нужно искать в особенностях родового быта и родовой организации брака. Внимательное изучение института экзогамии, в связи со строем рода (см. Теория родового быта), показывает, что брак первоначально вовсе не был произвольным актом отдельных лиц и регламентация его не ограничивалась только обязательным выбором жены вне рода. Родовой строй не только запрещал брак внутри своей среды, но указывал тот род, откуда сородич должен был брать себе жену. Эти междубрачующиеся роды были не самые отдаленные по кровному родству, как предполагали раньше, а наоборот, самые близкие, например нисходящие братьев и сестер. Такой брак между единокровными для первобытного тотемиста считался единственным согласным с религиозным и социальным складом воззрений. Нарушение этого порядка должно было считаться оскорблением единокровного тотема и нарушением прав рода. Отступление от обычая должно было казаться особенно страшным в глазах женщины, которая со времен матернитета считалась главной носительницей родовой, тотемной крови. Жизнь, однако, часто выдвигала непреодолимые препятствия к выполнению обязательного порядка. Вымирал тот или другой род или переселялся в отдаленное место — и возникала неизбежная необходимость брать жен из запретных родов. Добровольно ни один род не стал бы уступать своих женщин в запретный род. Единственным исходом являлось похищение, с неизбежными последствиями родовой мести, которая, как и месть за убийство, оканчивалась либо войной и убийством, либо примирительным выкупом. Сила обстоятельств, постоянно нарушавших возможность брака в определенных родах, вскоре поставила на место насильственного похищения фикцию притворного похищения и борьбы, систему обмана богов, к которой часто прибегает варвар, когда жизнь заставляет его идти вразрез с велениями религии. Таким образом, притворство невесты и борьба ее сородичей с похитителями при патернитете и такие же действия жениха и его сородичей при матернитете являлись серьезным религиозным актом, гарантировавшим безнаказанность со стороны тотемных божеств. Только ради этой безнаказанности, наивно обманывая своих богов, австралиец прокалывает ногу своей дочери, убежавшей с его молчаливого согласия, эскимоска забрасывает камнями своего любимого жениха, а у целого ряда племен тесть и теща хранят притворное негодование и не позволяют себе нарушить обет молчания в течение всей жизни. При таком взгляде на У. выясняется в значительной степени и коренное изменение положения, при патернитете, женщин и детей, так как они являлись людьми запретной крови, и, следовательно, непричастными тотемной солидарности.

Кроме литературы, указанной в ст. Семья и род, см. Мак-Леннан, "Primitive marriage"; Спенсер, "Основания социологии" (т. II); Леббок, "Начало цивилизации"; Тайлор, "On a method of investigating the development of Institutions etc." ("Journal of the Anthropological institute", т. XVIII); D. A. Wilken, "Over de primitieve vorman van het huveljik en den oorsprong van het gezin" ("De indische Gids", 1880, окт. и дек.); Л. Штернберг, "Сахалинскиее гиляки" ("Этногр. Обозр.", 1893, кн. 2) и сообщение о гиляках в географ. обществе 1901 г.

Л. Штернберг.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907