Большая биографическая энциклопедия - барклай-де-толли князь михаил богданович

— генерал-фельдмаршал и военный министр; род. в 1761 г., ум.14 мая 1818 г. Он происходил из древнего шотландского рода Barclay of Tolly, многие из представителей которого приобрели себе известность в истории как ученые и поэты. Один из Барклаев был офицером британской армии в конце ХVIІІ и начале XIX вв., отличался своими военными достоинствами и участвовал, между прочим, в 1808 и 1809 гг. в войне шведов с Россией, в то самое время, как против шведов с русской стороны действовал его однофамилец. В ХVІІ и начале ХVIІІ столетий некоторые из членов этой фамилии, по политическим обстоятельствам, главным образом за преданность дому Стюартов, принуждены были удалиться из отечества и переселиться частью в Мекленбург, частью в Лифляндию. Дед Михаила Богдановича был бургомистром в Риге, а отец служил в военной службе, вышел в отставку армейским поручиком и умер в 1775 г. Михаил Богданович, по обычаю своего времени, еще в 1767 г. был записан в военную службу, гефрейт-капралом в новотроицкий кирасирский полк. Воспитывался он в доме дяди своего по матери, бригадира Вермелена, вплоть до 1776 г., причем еще в 1769 г. был произведен в вахмистры; образование, полученное им в доме дяди, было отличным. В 1776 г., вскоре по прибытии своем на действительную службу, Михаил Богданович был переведен в псковский карабинерный полк и через 2 года произведен в корнеты; в 1783 г. способности его и педантически точная исполнительность обратили на него внимание начальствовавшего в то время войсками лифляндской дивизии, генерал-майора фон Паткуля, взявшего Барклая к себе в адъютанты, с повышением его в чин подпоручика. Через три года, Паткуль, оставляя службу, рекомендовал его с самой выгодной стороны графу Ангальту, бывшему тогда шефом финляндского егерского корпуса, и 1-го января 1786 г. Барклай-де-Толли был переведен графом Ангальтом в 1-й батальон финляндского егерского корпуса поручиком, а через два года получил место генеральс-адъютанта капитанского чина при родственнике Императрицы Екатерины II, генерал-поручике русской службы, принце Ангальт-Бернбургском, уезжавшем в то время в армию князя Потемкина, действующую против турок. Здесь Барклай-де-Толли принял участие в осаде и штурме крепости Очакова, павшей 6-го декабря 1788 г. Принц Ангальт-Бернбургский, начальствовавший в этот день одною из штурмовых колонн, назначил Барклая-де-Толли в опаснейшие места, и за отличия молодой офицер был награжден Владимирским крестом 4 ст. и чином секунд-майора, с переводом в изюмский легкоконный полк и с оставлением в то же время при принце в звании дежурного майора. В этой должности Барклай-де-Толли находился вместе с принцем в авангарде князя Потемкина, разбившего 13-го сентября 1789 г. сильный турецкий корпус под Каушанами, а затем участвовал во взятии крепости Акермана (30 сентября 1789 г.) и занятии Бендер (3 ноября). Вскоре после того принц Ангальт-Бернбургский отправился вместе с Барклаем-де-Толли в Финляндию и здесь, 20 апреля 1790 г., при неудачном нападении на шведские укрепления у Пардакоски и Керникоски был смертельно ранен; чувствуя приближение смерти, принц подозвал к себе Барклая и, вручая ему свою шпагу, завещал употребить ее на пользу и славу России. По донесению сменившего принца генерала Игельстрома, Барклай-де-Толли вел себя в этом деле с необыкновенным мужеством и хладнокровием, за что и получил чин премьер-майора. До окончания войны Михаил Богданович находился при генерале Игельстроме, числясь с 3 мая в тобольском пехотном полку, а затем через несколько месяцев, был переведен батальонным командиром в с.-петербургский гренадерский полк. С этим полком Барклай-де-Толли участвовал в польской войне 1794 г., отличившись при взятии приступом укреплений г. Вильны и истреблении близ Гродно отряда полковника Грабовского. Эти дела доставили ему орден св. Георгия 4 ст. и чин подполковника с переводом в эстляндский егерский корпус командиром 1-го батальона, переименованного Императором Павлом (1797 г.) в 4 егерский полк. В 1798 г. Михаил Богданович был назначен шефом этого полка и произведен в полковники, а в 1799 г., за отличное состояние своего полка, был произведен в генерал-майоры. Замечательные способности Барклая-де-Толли не остались незамеченными, и фельдмаршал князь Репнин отозвался о нем однажды в следующих выражениях: "меня уже не будет на свете, но пусть вспомянут мои слова: этот генерал много обещает и далеко пойдет".

После девятилетнего мирного командования полком, он выступил в поход против Наполеона осенью 1805 г. Но еще на походе пришла весть об Аустерлицком сражении, и полк, не побывав в огне, вернулся в Россию. В кампании 1806—7 гг. Михаил Богданович принял живейшее участие, отличаясь по-прежнему своим необыкновенным хладнокровием, распорядительностью в бою и верным военным взглядом. На долю его часто приходились почетные назначения авангардного или арьергардного начальника и, благодаря своим талантам, он умел с честью выходить из самых критических положений. Отличие в сражении под Пултуском, где он командовал выставленным вперед нашим правым флангом, доставило ему орден св. Георгия 3-й ст. При Прейсиш-Эйлау, Барклай де Толли был ранен в правую руку с переломом кости и, в беспамятстве, вывезен из боя унтер-офицером изюмского гусарского полка Дудниковым.

Война 1806—1807 гг. упрочила славу Михаила Богдановича, как искусного и бесстрашного генерала, а арьергардные дела его перед Прейсиш-Эйлаусским сражением заслужили одобрение самого Наполеона. Раненый Барклай-де-Толли был перевезен в Мемель; здесь его посетил Император Александр и, после продолжительного с ним разговора о тогдашних военных действиях, проникся полным доверием к его воинским способностям. Этот случай послужил основанием к необыкновенно быстрому повышению молодого генерала; награжденный за Прейсиш-Эйлау орденом св. Владимира 2-й ст., чином генерал-лейтенанта и прусским орденом Красного Орла за действия в 1806—7 гг., он в апреле 1807 г. был назначен начальником 6-й пехотной дивизии и почтен рескриптом Императора Александра, заключавшимся следующими словами: "Я уверен, что сие назначение примете вы новым знаком Моей к вам доверенности". Но рана помешала Михаилу Богдановичу принять участие в окончании войны; вместе с тем, в 1808 г. дивизия его получила приказание идти на усиление войск, действовавших против шведов в Финляндии. Война в Финляндии, начатая нами весьма успешно, приняла другой оборот, и войска шведского главнокомандующего Клингспора перешли в наступление. Барклаю-де-Толли было вверено начальство над "подвижным" корпусом силою около 7½ тысяч человек и поставлена задача: двинуться на Куопио, занять этот город, очистить от неприятеля Саволакскую область и действовать во фланг и тыл Клингспора, в случае если бы он обратился против Раевского, расположившегося у Гамле-Карлебю. По донесениям Государю главнокомандующего войсками в Финляндии, графа Буксгевдена, "от успешных действий Барклая-де-Толли все зависело". В начале июня Куопио был занят нашими войсками; отсюда по приказанию Буксгевдена, Барклай-де-Толли должен был двинуться на соединение с Раевским, оставив небольшой отряд Рахманова для охранения г. Куопио и сообщений наших войск с Нейшлотом. Эта задача была непосильною для ничтожного отряда Рахманова, к тому же имевшего против себя значительно превосходящие силы шведского генерала Сандельса. Последний, узнав о выступлении Барклая-де-Толли и не желая допустить соединение его с Раевским, теснимым Клингспором, предпринял ряд нападений на Куопио с целью отвлечь Барклая-де-Толли и овладеть его сообщениями. Слабый отряд Рахманова не мог бы долго держаться, и потому Михаил Богданович решил нарушить повеление главнокомандующего, отказавшись от соединения с Раевским, и сохранить имевшие громадную важность Куопио и сообщения с Нейшлотом, отбив Сандельса, что ему и удалось. Эти действия навлекли на Барклая-де-Толли гнев графа Буксгевдена, обвинявшего его в своевольном нарушении общего плана действий и замедлении тем окончания войны, что послужило причиною удаления Барклая, по его же, Барклая, просьбе, из армии, под предлогом болезни. Впрочем, действия Михаила Богдановича были вполне одобрены Государем. К декабрю того же года покорение Финляндии было окончено, но война со шведами не прекращалась, и Император решил, пользуясь зимним временем, перенести театр военных действий на шведский берег. 1-го февраля 1809 г. Михаил Богданович получил лестный рескрипт от Государя с назначением в действующую армию (Буксгевден был удален). Ему поручалось командование войсками, предназначенными для перехода через пролив Кваркен. Ширина этого пролива простирается до 100 верст; зимою он замерзает, но сообщение по льду бывает чрезвычайно опасным, вследствие широких полыней и трещин; к тому же бури часто взламывают лед и уносят его в море. В декабре 1808 г. лед дважды ломался от вихрей и мореного течения и замерзал снова неровными глыбами. Рекогносцировки показали, что шведы не догадываются о плане русских, и что переход возможен, хотя и будет сопряжен с величайшими трудностями. Тем не менее, через три дня переход был совершен, и наши войска достигли г. Умео, причем, по донесению Барклая, "понесены были труды, единственно русскому преодолеть возможные". Захваченный врасплох неприятель не мог оказать серьезного сопротивления, и плодом этого подвига явился желанный мир со Швецией. За этот поход Барклай де Толли был награжден чином генерала от инфантерии, а вслед за тем, по присоединении в марте 1809 г. Финляндии к России, назначен главнокомандующим финляндскою армиею и финляндским генерал-губернатором. Такое быстрое возвышение дотоле мало известного генерала вызвало сильное неудовольствие в обойденных им сверстниках, многие из которых подали даже в отставку. Пробыв в Финляндии менее года, с апреля 1809 г. по январь 1810 г., Барклай-де-Толли правосудием, строгою дисциплиною в войсках и заботами о благе жителей, приобрел себе любовь и уважение всех финнов. В январе 1810 г., с назначением графа Аракчеева председателем департамента дел военных в Государственном Совете, Барклай-де-Толли занял пост военного министра. В бытность его на этой должности все части военной администрации были им значительно улучшены. С величайшею деятельностью, готовя новые вооружения к предстоящей войне, он в тоже время лично трудился над составлением проектов учреждения военного министерства, заменившего собою существовавшую со времен Петра Великого военную коллегию, и над "Учреждением для управления большою действующею армиею", которые были Высочайше утверждены 12-го января 1812 г. Кроме того им введены значительные улучшения в организации фуражировки, в приеме и обучении рекрут; организованы пехотные и кавалерийские дивизии, взамен прежних дивизий, в которые входили войска трех родов оружия, сформирован л.-гв. московский полк и т. д. За свою деятельность Барклай-де-Толли был награжден орденом св. Владимира 1 ст.

19 марта 1812 г., ввиду готовящейся войны с Наполеоном, последовало Высочайшее повеление о составлении из всех войск, собранных в западных губерниях, двух армий; одна из них, получившая название 1-й западной, была вверена Барклаю-де-Толли, а другая, названная 2-ю западною, — князю Багратиону. Оба главнокомандующие были облечены равною властью; князь Багратион был старшим в чине, но Барклай, как военный министр, мог передавать Багратиону приказания именем Императора. С самого начала войны в расположении наших армии была сделана ошибка; обе армии были разъединены, и Наполеон искусно воспользовался этим обстоятельством, двинувшись в разрез между ними. С этих пор для обоих главнокомандующих возникла опасность быть разбитыми отдельно друг от друга. Необходимо было соединиться во что бы то ни стало. Отступление на соединение с Багратионом и сражения под Витебском и Смоленском ставят Барклая наряду с искуснейшими полководцами. После сильнейших затруднений, 22-го июля совершилось желаемое соединение обеих армии под Смоленском, но вскоре же оно сделалось источником в высшей степени тяжелого положения для Барклая-де-Толли. Как он доносил Императору Александру, "никогда главнокомандующий какой-либо армии не находился в столь затруднительном положении, как я в сие время". Несогласие между обоими главнокомандующими, дух происков и интриг, царствовавший в главной квартире, делали это положение несносным, и Михаил Богданович должен был удалить из армии многих влиятельных лиц. После кровопролитного боя под Смоленском, Барклай, не желая рисковать армией и судьбой России, решил, вопреки всеобщему ожиданию и настояниям Багратиона, продолжать отступление. Осторожный полководец хорошо обдумал свой план: иначе Наполеон мог бы отрезать наши войска от плодородных южных губерний и отбросить их на север. Но войска настоятельно желали решительного боя; все порицали отступление, бывшее, между тем, чрезвычайно мудрою мерою ввиду того, что наши войска двигались на свои подкрепления и усиливались, тогда как Наполеон, с удалением от границы, ослаблялся; сам Барклай писал Императору, что "отдача Смоленска дала пищу к обвинению меня моим неприятелям. Слухи неблагоприятнейшие, сочинения, исполненные ненависти против меня, распространялись, и в особенности людьми, находящимися в отдалении и не бывшими свидетелями сего события".

Общественное мнение и патриотическое чувство требовало объединения власти над всеми русскими армиями и облечения ею человека с русским именем. Государь, уступая необходимости, избрал для этой роли Кутузова. Барклай-де-Толли, получив отправленный к нему рескрипт Императора с извещением о назначении Кутузова, тогда же отвечал Государю в самых прочувствованных выражениях, рыцарски изъявляя свою готовность подчиниться новому главнокомандующему, долженствовавшему прекратить все недоразумения. Между тем армии отступали к Цареву-Займищу, где Михаил Богданович решился принять бой. Но вслед за тем прибыл Кутузов (вечером 17 августа) и последовало дальнейшее отступление наших войск к Бородину. Судя по донесениям Барклая Государю, положение его в армии оставалось по-прежнему в высшей степени неприятным, но Бородинское сражение, в котором Барклаю-де-Толли были поручены войска правого фланга и центра, примирило с ним все войско и князя Багратиона, который, оставляя поле битвы, вследствие полученной им смертельной раны, велел сказать своему товарищу, что питает к нему глубокое уважение. "Вряд ли оставалось в центре опасное место", — говорить о Барклае один из его биографов, — "где бы он не распоряжался и где бы был полк не ободренный словами и примером его. Под ним убито пять лошадей; из адъютантов и ординарцев его весьма немногие уцелели. Велико было прежде негодование против Барклая-де-Толли, но в Бородине общее мнение решительно склонилось на его сторону. Уже несколько недель не приветствовали его войска обычным восклицанием, но в Бородине от каждого полка гремело ему ура"!.. Действительно, Михаил Богданович видимо искал смерти в этом бою. Недаром писал он Государю после Бородинского боя, что "26 августа не сбылось мое пламеннейшее желание; Провидение пощадило жизнь, которая меня тяготит". Наградою за Бородинскую битву ему был орден св. Георгия 2 степ. При отступлении к Москве Барклай участвовал в совещании в Филях, где доказал невыгоды позиции перед Москвой и предложил отойти без боя. Вскоре после того болезнь и другие причины принудили Михаила Богдановича испросить себе у Кутузова увольнение из армии, чем закончилось участие его в Отечественной войне. Судьба определила на долю Барклая самую трудную и неблагоприятную половину войны 1812 г. Искусное уклонение от несвоевременных и не обещавших верного успеха боев; уменье совершать, борясь с общим убеждением, отступление, в виду сильнейшего неприятеля, всегда в примерном порядке и, по большей части, без урона; сохранение армии, от существования которой зависело спасение государства — вот великие, в свое время непонятые заслуги Барклая-де-Толли в войне 1812 г. — "Настоящее против меня, — и я принужден покориться", — сказал он в ночь перед отъездом из армии одному из близко стоявших к нему лиц, — "настанет время хладнокровного обсуждения всего случившегося — и это время отдаст мне должное. Я ввел колесницу на гору, а с горы она скатится сама при малом руководстве... Мой труд, мой памятник на лицо: сохраненная, снабженная всем необходимым армия, а перед ней — расстроенный, упавший духом противник"... Оставив армию, Михаил Богданович провел некоторое время в Калуге. При проезде через этот город, чернь выбила стекла в его карете и ревела на всю улицу: "смотрите, вот изменник!" Потребовалось даже вмешательство полиции. После того он прожил несколько дней во Владимире и, минуя Петербург, удалился в небольшое имение Бекгоф, купленное им в 1810 г., в Фелинском уезде Лифляндской губернии. В Бекгофе заключалось все состояние Барклая, помышлявшего уже о выходе в отставку, но недолго продолжалось его уединение: через несколько дней Барклай получил письмо Императора Александра, возвратившее ему спокойствие духа и призывавшее вновь к деятельности. Император отдавал полную справедливость заслугам Барклая и твердости его духа, уверял в дружбе и приглашал снова применить на деле свои дарования. Воспрянувший духом, Михаил Богданович, несмотря на расстроенное здоровье, поспешил в Петербург, но не застал Государя, отъехавшего к армии. 12 декабря, в день рождения Императора, Барклай явился к выходу в Зимний Дворец и здесь убедился во всеобщей к нему холодности; ни один из присутствовавших не приблизился к нему, и только после того как Императрица осчастливила его особенною благосклонностью, Михаил Богданович сделался предметом всеобщего внимания. Подобное незаслуженное оскорбление так повлияло на него, что, несмотря на свое необыкновенное хладнокровие, он, приехав домой, заболел и слег в постель. Оправившись, он поехал к Государю, находившемуся при войсках заграницею, и 4 февраля 1813 г. принял командование 3-ею армиею. На последнюю было возложено взятие крепости Торн, осадою которой и занялся Барклай-де-Толли. 27 марта крепость была уже тесно обложена, а 4 апреля была взята, доставив Михаилу Богдановичу бриллиантовые знаки ордена св. Александра Невского и единовременно пятьдесят тысяч рублей. Вскоре после того, 5 мая, 3-я армия была присоединена к главной, расположенной у Бауцена, и стала на правом фланге. В ночь с 6 на 7 мая получено было известие об обходном движении сильной неприятельской колонны против нашего правого фланга, с целью действия на наши сообщения. Против нее были отправлены все войска Барклая, к которым присоединили прусский корпус Йорка и гренадерский Раевского. Барклай разбил и уничтожил целую неприятельскую дивизию при Кенигсварте и выяснил в то же время, что направленные в обход нашего правого фланга силы французов — гораздо более, чем думали сначала. Сообразно этому последовали соответственные перемещения в расположении войск.8 и 9 мая в сражении при Бауцене Барклай командовал правым флангом, куда была направлена главная атака Наполеона. Бауценское сражение поставило Барклая-де-Толли снова во главе армии: 19 мая последовал приказ о назначении его главнокомандующим русско-прусской армии. Почти одновременно с этим Император Александр наградил его орденом св. Андрея Первозванного, а король прусский пожаловал ему орден Черного орла. В период наступившего перемирия Барклай-де-Толли энергически принялся за устройство войск. Оружие было исправлено; запасы пополнены; люди и лошади отдохнули; полки усилены прибывшими к ним резервами и выздоровевшими, так что на смотрах, произведенных Государем в конце июля, войска оказались в самом удовлетворительном, а частью и в блистательном состоянии. Это устройство обеих союзных армии было одной из главнейших причин, убедивших австрийское правительство вступить с Россией и Пруссией в тесный союз. Барклай сохранил прежнюю должность, а австрийский генерал князь Шварценберг был назначен общим главнокомандующим всеми армиями. После поражения союзных армии при Дрездене, Барклаю со всеми бывшими у него войсками предписано было отступить к Теплицу, через Дону, Гисгюбель и Петерсвальде, по гористым, совершенно испорченным от дождя дорогам. Барклай со свойственною ему проницательностью и верностью военного взгляда, сравнивая данную диспозицию с расположением неприятеля, предугадывал, что если ее исполнить, то корпус генерала Вандама успеет его предупредить занятием теснин при Гисгюбеле и Петерсвальде; пришлось бы пробиваться, а тем временем Наполеон получил бы возможность атаковать нас и пруссаков с тыла. Для избежания этого Барклай нарушил диспозицию, двинулся правее на Диппольдисвальде и Максен и вечером 17 августа подошел к Кульму, где приняв личное начальство над войсками, на другой день довершил поражение корпуса Вандама, До 12-ти тысяч человек было взято в плен, в том числе пять генералов и сам Вандам, и с ними 84 орудия, несколько знамен, 200 зарядных ящиков и весь обоз. Кульмская победа имела громадное нравственное значение, подняв упавший было дух союзных войск. Император Александр наградил Барклая орденом св. Георгия первого класса, а император австрийский пожаловал ему командорский крест Марии Терезии. В Лейпцигском бою Барклай командовал войсками нашего центра и, подвергаясь лично величайшей опасности, распоряжался с обычным хладнокровием и искусством и был одним из главнейших виновников победы. Эти новые заслуги были награждены возведением его в графское достоинство Российской Империи. В 1814 г. граф Барклай-де-Толли носил звание главнокомандующего русской армии, но непосредственно заведовал только русско-прусским резервом, при котором находился, передавая ему повеления Императора Александра и распоряжения князя Шварценберга. Его влияние на наши боевые корпуса ограничивалось только общим надзором за административною и хозяйственною частями. Снабжение русских войск всеми видами довольствия представляло огромный и важный труд, вследствие удаления их от России и размещения в разных армиях, где они состояли в ведении иностранцев начальников, не имевших прямой обязанности заботиться об их внутреннем благосостоянии. По вступлении наших войск во Францию, Барклай участвовал в сражениях при Бриенне, Арсис-сюр-Обе и Фер-Шампенуазе распоряжаясь русскими войсками, и за Бриенн был награжден золотою, украшенною лаврами и бриллиантами, шпагою. При взятии Парижа Михаил Богданович проявил необыкновенную распорядительность, решительно и своевременно атаковав высоты между Роменвилем и Пантеном, и затем Бельвиль. Император Александр тут же, на поле битвы, поздравил его генерал-фельдмаршалом. Через день по вступлении союзников в Париж, Блюхер, заболев, сложил с себя звание главнокомандующего силезскою армиею и таковое, по желанию прусского короля, возложено было на Барклая. Начальство же над русско-прусскими резервами перешло к Цесаревичу Константану Павловичу.

С восстановлением Бурбонов на французском престоле, новый король, Людовик ХVIІІ возложил на Барклая-де-Толли звезду и ленту Почетного Легиона, а король шведский Карл XIII прислал ему орден Меча 1-й степ.

После заключения мира Барклай сопутствовал императору в Лондон, а по возвращении оттуда удостоился чрезвычайно лестного рескрипта от прусского короля. К осени войска наши вступили в Россию, и главною квартирою Барклая-де-Толли сделалась Варшава. В октябре этого же года графу Барклаю присвоено было звание главнокомандующего первою армиею, в состав которой вошли шесть армейских корпусов, два гренадерских и несколько кавалерийских дивизий. Понесенные труды, раны и огорчения, испытанные в Отечественную войну, сказались ослаблением сил графа, вследствие чего он просил позволения удалиться на некоторое время от всех дел, и просьба его была уважена Государем, написавшем ему, впрочем, что вверенная ему армия "никогда и ни в какое время не должна выходить из под его начальства". Отпуску Михаила Богдановича воспрепятствовало бегство Наполеона с острова Эльбы, вследствие чего он, в начале апреля 1815 г., повел к Рейну армию, состоявшую из 225 тысяч человек, с которою и вступил в пределы Франции. Но принять участие в военных действиях нашим войскам не пришлось, ввиду окончания войны Ватерлооскою победой. Во время похода через Францию, Михаил Богданович по-прежнему неусыпно заботился о сохранении порядка и дисциплины в войсках и особенно о том, чтобы жителям не делалось никаких притеснений и обид, чем действительно особенно отличались русские войска сравнительно с союзниками. В это же время Барклай, с Высочайшего соизволения, учредил особую военную полицию под названием жандармов. На смотре близ Вертю, в Шампании, на котором были все союзные государи и множество иностранцев, русские войска представились в блистательнейшем порядке, произведшем на всех глубокое впечатление. 30 августа, в день тезоименитства Государя, был церковный парад, на котором было в строю 150 тысяч человек и 540 орудий. Объявив Барклаю-де-Толли за превосходное устройство порученных ему войск особенное свое благоволение, Император Александр возвел его, вместе с нисходящим потомством, в княжеское достоинство. Короли французский, нидерландский и саксонский пожаловали ему высшие степени своих орденов: св. Людовика, Вильгельма и св. Генриха; принц-регент Великобритании прислал ему орден Бани 1-й степ., а город Лондон — драгоценную шпагу, украшенную бриллиантами.

По возвращении в отечество, Барклай-де-Толли перевел главную свою квартиру в Могилев на Днепре. Здесь провел он два года, неустанно продолжая заботиться о благоустройстве вверенных ему войск. Между тем здоровье князя все более и более ослабевало. В начале 1818 г., пробыв короткое время в Петербурге, фельдмаршал испросил себе отпуск в Германию, надеясь восстановить свои силы на тамошних минеральных водах, но на пути, в Инстербурге, близ Кенигсберга, скончался на 57 году от рождения. Тело его было перевезено в Лифляндию и погребено в Бекгофе, где над прахом умершего полководца воздвигнут был великолепный мавзолей. Император Александр назначил вдове покойного ежегодную пенсию в 85 тысяч рублей и предназначил соорудить в честь его памятник, воздвигнутый уже в следующее царствование. Император Николай I повелел в 1826 г. бывшему 2-му карабинерному полку именоваться карабинерным генерал-фельдмаршала князя Барклая-де-Толли полком, а 29-го декабря 1837 г. на Казанской площади, против Казанского собора, состоялось торжественное открытие памятников князю Кутузову-Смоленскому и князю Барклаю-де-Толли, в присутствии Императора Николая Павловича и войск петербургского гарнизона. Оба памятника проектированы известным русским художником Орловским, а вылиты литейным мастером Якимовым в 1836 г. Другой памятник воздвигнут ему в поместье его близ Дерпта, на сумму, пожертвованную войсками русской армии, служившими под его начальством в 1812—15 гг.

По описанию современников, князь Барклай-де-Толли "был высокого роста, имел продолговатое, бледное лицо, верхнюю часть головы без волос, и носил бакенбарды. Поступь его и все приемы выражали важность и необыкновенное хладнокровие, и вся наружность его, с первого взгляда внушавшая к нему доверие и уважение, являла в нем человека, созданного предводить войсками... Спокойствие духа никогда ему не изменяло, и в пылу битвы он распоряжался точно так, как бы это было в мирное время, в безопасном месте, не обращая никакого внимания на неприятельские выстрелы. Бесстрашие его не знало пределов. В обращении с равными он был всегда вежлив и обходителен, но ни с кем близко не дружился; с подчиненными, от высших до низших чинов, был кроток и ласков; никогда, ни в каком случае, не употреблял оскорбительных и бранных выражений и всегда настоятельно требовал, чтобы до солдата доходило все ему следуемое. Отличительную черту его характера составляла признательность к лицам, способствовавшим его возвышению. Глубоко уважая память своего бывшего начальника, принца Ангальт-Бернбургского, он всегда, во всех походах, имел с собою полученную от него шпагу и миниатюрный его портрет, который обыкновенно вешал над своею постелью. Обладая обширными познаниями в военном деле, он любил заниматься и обогащать себя новыми сведениями; вел жизнь весьма строгую и умеренную; не дозволял себе ни в чем излишества, убегал больших обществ, не любил карточной игры и, взыскательный к себе, снисходил к слабостям других, если они не выходили из границ приличия и законов"... Солдаты уважали Барклая за его необыкновенную храбрость, правоту и заботливость об их нуждах, но, при всех этих достоинствах, а может быть именно вследствие таких достоинств и чрезвычайной возвышенности духа, он не мог быть популярным начальником.

Барклай-де-Толли был женат на дочери эстляндского дворянина Елене Ивановне Смиттен из дома Бекгоф. 26 марта 1809 г. она была пожалована в кавалерственные дамы ордена св. Екатерины меньшего креста; 30 августа 1814 г. получила звание статс-дамы; скончалась в 1828 г.

Таков краткий очерк жизни Барклая-де-Толли, при всей краткости своей выставляющий исключительное значение душевных свойств этого замечательного человека, который в минуту тяжелого для России бедствия выдвинулся на широкое влиятельное поприще, благодаря твердой, мощной поддержке императора Александра, наперекор невежественным и переменчивым суждениям легкомысленной, легковерной толпы. Лучшею оценкою Барклая служат обращенные к нему стихи Пушкина:

"О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!

Жрецы минутного, поклонники успеха!

Как часто мимо вас проходит человек,

Над кем ругается слепой и буйный век,

Но чей высокий лик в грядущем поколенье

Поэта приведет в восторг и умиленье!"

"Галерея гравированных портретов генералов, офицеров и проч., которые мужеством своим, воинскими дарованиями или любовью к отечеству споспешествовали успехам русского оружия в течение войны в 1812 году" (Русский и французский текст. Тетрадь 2-я, СПб. 1813 г.). — "Деяния российских полководцев и генералов". СПб. 1822 г. ч. 1-я. — Бантыш-Каменский, "Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов", ч. III, СПб.. 1840 г. — "Русские полководцы и министры". Н. Полевого. СПб. 1849 г. — "Император Александр І и его сподвижники 1812 г.", СПб., вып. 105. — Глебов, "Слово о Барклае-де-Толли". — "Современник" 1858 г. — Михайловский-Данилевский, "Описание второй войны... 1806—1807 гг.", СПб., 1846 г. — Его же, "Описание Отечественной войны в 1812 г.", СПб., 1839 г. — Богданович, "История Отечественной войны 1812 г.", СПб., 1839 г. — "Изображение военных действий первой армии в 1812 г. Донесение Государю Императору главнокомандующего первою армиею, военного министра Барклая-де-Толли", Москва, 1859 г. — Н. К. Шильдер, "Император Александр І". — "Портретная галерея русских деятелей". Издание А. Мюнстера, т. І, СПб., 1865 г. — "Из записок лифляндца 1790—1815 гг." Левенштрема ("Военный Сборник", 1865 г., №№ 5—12). — Б. Иверсен, "Медали в честь русских государственных деятелей и частных лиц", т. 9. — "Исторический Вестник", февраль 1888 г.: "О памятнике Барклаю-де-Толли". — "Подробный словарь русских гравированных портретов" Д. Ровинского, т. II, стр. 481. — Словари: Плюшара, Старчевского, Зедделера, Толля, Березина, Леера и Андреевского.

Д. С—в.

{Половцов}

Барклай-де-Толли, князь Михаил Богданович

41-й генерал-фельдмаршал.

Князь Михаил Богданович де Толли, сын отставного поручика нашей службы, имевшего весьма ограниченное состояние, родился в Лифляндии в 1761 году [Барклай-де-Толли произошел от древней благородной шотландской фамилии, переселившейся в Лифляндию] и обязан отличным воспитанием родному дяде, со стороны матери, бригадиру фон Вермелену, который не щадил издержек для доставления ему лучших учителей, записал его, по обычаю того времени, еще в младенчестве вахмистром в Новотроицкий кирасирский полк (1769 г.).

В 1776 году Барклай-де-Толли вступил в действительную службу в Псковский карабинерный полк и через два года произведен в офицеры, продолжая в свободное время заниматься науками. Медленно получал он чины: по прошествии десяти лет пожалован (1788 г.) капитаном, находясь (с 1786 г.) в Финляндском егерском корпусе, и назначен адъютантом к генерал-поручику принцу Ангальт-Бернбургскому.

Первым руководителем его на поприще славы был князь Потемкин-Таврический: Барклай-де-Толли в чине секунд-майора участвовал (1788 г.) в осаде и взятии приступом Очакова (6 дек.); награжден за примерное мужество орденом Св. Владимира 4-й степени. В следующем году (1789) явил он новые опыты своей храбрости в сражении при Каушанах (13 сент.); при взятии городов: Аккермана (2 окт.) и Бендер (11 окт.).

Он был переведен (1790 г.) в финляндскую армию, где исправлял должность дежурного майора, за отличие в деле при Пардакоски (18 апр.) пожалован премьер-майором. Вскоре (1794 г.) Барклай-де-Толли принял деятельное участие в поражении польских конфедератов: сражался под Вильною (13 июля) против полковника Грабовского, который принужден был положить оружие с вверенным ему отрядом. Военные подвиги его награждены (15 сент.) орденом Св. Георгия 4-го класса и чином подполковника (7 ноября). Тогда назначен он командиром 1-го батальона Эстляндского егерского корпуса, который, при переименовании в 4-й егерский полк (1798 г.), поступил под его начальство. [4-й егерский полк был переименован в 1799 году в 3-й егерский, потом в карабинерный.] В это время Барклай-де-Толли произведен был в полковники, а в следующем году (1799) — в генерал-майоры.

Война с Францией, возгоревшаяся в государствование Императора Александра, открыла обширное поле многим военачальникам к развитию их военных способностей, или, лучше сказать, произвела многих полководцев к славе и украшению наших армий. Барклай-де-Толли участвовал в Аустерлицком сражении (1805 г.); командовал в следующем году (1806) отдельным передовым отрядом, назначенным для защиты берегов Вислы; находился в беспрестанных сшибках с неприятелем; потом начальствовал авангардом генерала Бенигсена и в кровопролитном Пултусском сражении (14 декабря) находился впереди правого фланга нашего с тремя егерскими полками, Тенгинским мушкетерским и Конно-польским. Тщетно маршал Лан силился отрезать сообщение правого фланга с частью корпуса графа Буксгевдена: Барклай-де-Толли мужественно выдержал стремительное нападение французских колонн, но, по мере усиления их, принужден был податься несколько назад; потом, поддерживаемый батареею, поставленною в кустарниках, ударил в штыки, опрокинул и отбил отнятые пушки. Французы возобновили нападение с большим ожесточением; Барклай-де-Толли снова отступил, но, подкрепленный мушкетерскими полками, Черниговским и Литовским, напал на неприятельские колонны с примкнутыми штыками, произвел в оных ужасное кровопролитие и много содействовал к одержанию победы. За этот подвиг он был награжден военным орденом Св. Георгия 3-го класса. При отступлении нашей армии Барклай-де-Толли командовал арьергардом.

В делах при Янкове (23 янв. 1807 г.) и Ландсберге (24 числа) Барклай-де-Толли один выдержал напор почти всей французской армии, и хотя претерпел значительный урон, но дал время главной армии Бенигсена собраться за Прейсиш-Эйлау; мужественно защищал этот город против отчаянных нападений французов; тяжело раненный в правую руку (26 янв.), должен был оставить поле сражения и театр войны. Вслед за тем получил он (8 апр.) орден Св. Владимира 2-й степени, прусскую ленту Красного Орла и произведен в генерал-лейтенанты (9 апр.), с назначением начальником 6-й дивизии.

Слава ожидала его в Финляндии. Начальствуя в 1808 году отдельным передовым корпусом, действовавшим со стороны Ст.-Михеля, он вытеснил неприятеля от кирки Иокас к кирке Иорис; отбил здесь (2 июня) одну пушку и двинулся вперед, несмотря что шведы сожгли все мосты, переправил, под сильным огнем, конницу вплавь, пехоту на паромах, которые солдаты несли на руках к берегу; принудил шведов удалиться к Варкгаусу, где овладел (3 числа) батареей их из 6 пушек и арсеналом, в котором найдено еще 8 восемнадцатии двадцатичетырехфунтовых орудий с великим числом военных припасов; занял (7 июня) Куопио; разбил (19 ч.) шведские десантные войска и среди побед принужден был оставить на время армию (30 ч.), по случаю приключившейся ему болезни.

Война продолжалась. Вся твердая земля Финляндии уже была очищена от неприятеля. Нашими войсками предводительствовал в 1809 году генерал Кноринг. [Богдан Федорович Кноринг, служивший с честью под знаменами Румянцева, овладевший в 1794 г. Вильною, скончался в Дерпте 1826 года, на 86-м году от рождения.] Положено было: 1) вытеснить шведов из Аландских островов и через Аландзунд перейти по льду в Грессельгам, а оттуда прямо в Стокгольм; 2) от Улеаборга перейти по льду в Торнео, разбить корпус генерала Грипенберга и следовать прямо в Умео; 3) из Вазы перейти Ботнический залив по льду через Кваркен, овладеть городом Умео и находившимися в нем магазинами и отрезать ретираду генералу Грипенбергу. Это последнее предначертание, сопряженное с большими опасностями (ибо Кваркен зимою наполнен огромными полыньями и трещинами во льду, прикрываемыми наносимым снегом), возложено было на Барклая-де-Толли.

Неустрашимый полководец выступил в поход из города Вазы с трехтысячным отрядом и восемью пушками; провел 7 марта на биваках, без огня и шалашей, на необитаемом острове Вальсгорне, лежащем в двадцати верстах от берега. Стужа простиралась до 15 градусов. Передовой отряд, под начальством старшины войска Донского Киселева 2-го, получил приказание напасть на посты неприятельские, расположенные на островах, которые прилегали к шведскому берегу, отрезать их и захватить в плен, чтобы скрыть движение целого отряда. 8 марта в 5 часов утра Барклай-де-Толли повел вверенное ему войско в открытое море. Артиллерия следовала в середине, потом, по причине замедления движения, оставлена позади под прикрытием резерва.

Прекрасно описал Булгарин (разделявший тогда славу и опасности наших воинов) чудесный переход русских через Кваркен. [См. Сочинения его, изд. в С.-Петербурге в 1830 г., ч. 1, стр. 180—200.] "Свирепствовавшая всю зиму жестокая буря, сокрушив толстый лед на Кваркене, разметала оный на всем его пространстве огромными обломками, которые, подобно диким утесам, возвышались в разных направлениях, то пересекая путь, то простираясь вдоль оного. Вдали сии гряды льдин представляли необыкновенное зрелище: казалось, будто волны морские замерзли мгновенно, в минуту сильной зыби. Трудности похода увеличивались на каждом шагу. Надлежало то карабкаться по льдинам, то сворачивать их в сторону, то выбиваться из глубокого снега, покрытого облоем. Пот лился с чела воинов от излишнего напряжения сил, и в то же время пронзительный и жгучий северный ветер стеснял дыхание, мертвил тело и душу, возбуждая опасение, чтобы, превратившись в ураган, не взорвал ледяной твердыни. Кругом представлялись ужасные следы разрушения, и сии, так сказать, развалины моря напоминали о возможности нового переворота".

После изнурительного похода, двенадцать часов продолжавшегося, войско наше достигло вечером бесплодных островов Гросгрунда и Гадена, лежащих у шведского берега, провело ночь на биваках, без огней. Артиллерия едва пришла к полуночи. Генерал Барклай-де-Толли вознамерился сделать нападение на город Умео с двух сторон. Одно отделение отряда его двинулось в полночь прямым путем, через остров Гольмо; другое, при котором он сам находился, выступило к устью реки Умео и перешло в 18 часов сорок верст по снегу, выше колена, при продолжавшемся морозе; расположилось биваками на льду, в версте от неприятеля, находившегося в деревне Текнес. Тогда разведены были огни, согревшие несколько утомленных воинов. Казаки тотчас вступили в дело и после сильной перестрелки отошли в свой лагерь.

Между тем первое отделение, при котором находилась вся артиллерия, нашло (9 марта в 5 часов утра) неприятеля, готового к обороне, на острове Гольм. Русские напали на шведов с фронта и встретили отчаянное сопротивление. После сильной перестрелки полковник Филисов послал две роты гренадер в обход, чтобы устремиться на шведскую позицию с тыла. Шведы начали быстро отступать по дороге к Умео, теряя множество убитыми и ранеными. Артиллерия замедляла преследование.

Дав отдохнуть утружденным воинам, Барклай-де-Толли с утра (10 марта) повел атаку вторым отделением на деревню Текнес и после жаркого дела принудил шведов к отступлению. Казаки и стрелки, выбившись из глубокого снега, с необыкновенной радостью и быстротой преследовали неприятеля по ровной дороге. Когда русский авангард находился в версте от города Умео, прибыл парламентер от шведского главнокомандующего с объявлением желания его вступить в переговоры. Барклай-де-Толли отвечал, что "войско русское не может быть удержано в своих успехах никакими предлогами, ни препятствиями; но если шведы желают получить пощаду, то сам генерал должен немедленно явиться к нему и объявить условия". Вскоре за сим прибыл начальник шведских войск, граф Кронштет; убедительно просил прекратить военные действия, уверяя, что вся Швеция желает мира, что король Густав, упорствовавший в войне, лишился престола, и дядя бывшего короля, герцог Зюдерманландский, вступил в управление государством. Печатные манифесты убедили Барклая-де-Толли в этой истине: он решился пожертвовать собственным славолюбием общей пользе и достигнуть цели своего предначертания без пролития крови. Ему легко было одержать блистательную победу над изумленным неприятелем; но он предпочел средства человеколюбивые. По заключенному с графом Кронштетом условию, город Умео и вся Вестерботия, составляющая почти третью часть Шведского Королевства, уступлены русскому оружию. Того же дня (10 марта) войско наше вступило с торжеством в город: в первый раз развевались в стенах его победоносные неприятельские знамена и слышались звуки русского голоса.

Таким образом, Барклай-де-Толли перешел в двое суток около ста верст через ледяные громады, глубокие снега, без всяких следов, в жестокую стужу; опрокинул неприятеля при первой встрече и одним появлением своим покорил целую область. [Булгарин, ч. 1, стр. 196—198.] За этот беспримерный подвиг в военной истории Михаил Богданович был произведен (20 марта 1809 г.) в генералы от инфантерии и назначен главнокомандующим финляндской армии, генерал-губернатором новоприобретенной Финляндии, а при заключении мира награжден (9 сентября) орденом Св. Александра Невского. Недолго управлял он завоеванной страной, но правосудием своим, строгой дисциплиной войск и попечительностью о благе всех сословий успел приобрести всеобщую любовь и уважение.

20 января 1810 года Барклай-де-Толли наименован военным министром. Он в полной мере оправдал доверенность Государя: занялся улучшением частей обширного своего управления; предвидя близкий разрыв с Францией, усилил оборону крепостей Киева и Риги; приступил к построению двух новых крепостей в Бобруйске и в Динабурге [При открытии неприятельских действий крепость Бобруйская была почти совсем готова, но постройка Динабургской тогда прекращена. Первая принесла великую пользу в 1812 году. См. Описание Отечественной войны, ч. 1, стр. 319 и 322]; пополнил и умножил военные силы государства [В 1810 году русская армия состояла из 437 батальонов и 399 эскадронов; в 1811 году — из 498 батальонов и 409 эскадронов (кроме 97 гарнизонных батальонов). Бутурлин, ч. 1]; с точностью определил, в Высочайше утвержденном Учреждении для управления большою действующей армией, права и обязанности всех чинов; награжден (в сент. 1811 г.) за полезную и деятельную службу орденом Св. Владимира первой степени.

Достопамятный 1812 год снова вызвал Барклая-де-Толли на поле чести: он был облечен званием главнокомандующего первой Западной армии, которая имела главную квартиру в Вильне и состояла из шести пехотных корпусов: 1) генерал-лейтенанта графа Витгенштейна; 2) генерал-лейтенанта Багговута; 3) генерал-лейтенанта Тучкова 1-го; 4) генерал-адъютанта графа Шувалова; 5-го (или гвардейского) цесаревича Константина Павловича и 6) генерала от инфантерии Дохтурова, и из трех резервных кавалерийских, под начальством генерал-адъютантов Уварова, барона Корфа и графа Палена. Сверх того, находился еще в его армии летучий корпус донских казаков, которым предводительствовал войсковой атаман генерал от кавалерии Платов. Всех войск в первой армии было под ружьем 127000 человек; орудий 558. [Михайловский-Данилевский. См. Описание Отечественный войны в 1812 году, ч. 1, стр. 129.]

Неизвестность, в каком месте Наполеон, разместивший войска свои от Кенигсберга до Люблина, вторгнется в Россию, побудила наших главнокомандующих пространно расположить вверенные им армии: первая заняла Виленскую губернию; вторая, князя Багратиона, состоявшая из 48000 чел. при 216 орудиях, стояла у Волковыска, Нового Двора и Зельвы; третья, Тормасова, имевшего под ружьем 43000 чел. при 168 орудиях, у Луцка. Войсковой атаман Платов с 16 казачьими полками занимал Гродно. Ему велено было действовать во фланге и тылу неприятельских корпусов, которые станут переправляться через Неман. Князь Багратион должен был подкреплять его; Тормасов держаться Киева в случае сильного натиска. Вообще главнокомандующим дано приказание, избегая важных и решительных сражений, отступать мало-помалу от превосходного в силах неприятеля; но, отходя назад, на каждом шагу ставить препятствия, портить дороги, истреблять гати и мосты, делать засеки. Государь запретил подавать повод к неприязненным действиям, переходить на левый берег Немана, хотя Барклай-де-Толли и доносил ему, что пора трогаться вперед. Не желая быть начинателем, он отвечал: "Если войска наши сделают шаг за границу, то война неизбежна, и австрийцы будут находиться позади левого крыла наших армий". Вскоре разрыв с Наполеоном сделался несомнительным. Готовясь один, без союзников, сразиться с непобедимым до того завоевателем, который вел за собой двадцать народов, Александр писал собственноручно к Барклаю-де-Толли: "Прошу вас, не робейте перед затруднениями, полагайтесь на Провидение Божие и Его правосудие. Не унывайте; но укрепите вашу душу великой целью, к которой мы стремимся: избавить человечество от ига, под коим оно стонет, и освободить Европу от цепей". [Описание Отечественной войны, ч. 1, стр. 143—147, 88, 89, 155 и 156.]

Узнав о переправе Наполеона через Неман, главнокомандующий первой армией тотчас распорядился сосредоточением своих сил при городе Свенцианах (Виленской губернии); предписал корпусным командирам, чтобы они начинали отступать, и дал следующий приказ войскам:

"Воины! Наконец приспело время знаменам вашим развеваться перед легионами врагов всеобщего спокойствия; приспело время предводимым самим Монархом твердо противостать дерзости и насилиям, двадцать уже лет наводняющим землю ужасами и бедствиями войны. Вас не нужно взывать к храбрости; вам не нужно внушать о вере, о славе, о любви к Государю и Отечеству своему: вы родились, вы возросли, вы умрете с сими блистательными чертами отличия вашего от всех народов; но ежели, сверх ожидания, найдутся среди вас немощные духом храбрости; ежели они не ободрятся бессмертными подвигами предшественников ваших, поразивших некогда страшного в Европе Карла XII, потрясавших славу Фридриха Великого, низложивших гордые силы оттоманские; ежели не ободрятся они примером многих из подвижников ваших, недавно торжествовавших над самыми нынешними врагами во всех пределах: в Италии, на стенах Мантуанских и на вершинах гор Альпийских, недавно с честью отразивших нашествие их на Отечество наше, то укажите сих несчастных, без боя уже побежденных, и они будут изгнаны из рядов ваших. Да останутся в них одни надеющиеся на мужество свое; да летят они на поле чести, восклицая: с нами Бог! разумейте языцы и покоряйтеся! и да возвратятся в недры семейств своих, встречаемые песнею: славно бо прославися".

Наполеон следовал к Вильне, прервал прямое сообщение между нашими главнокомандующими. Барклай-де-Толли от Свенциян отступил к укрепленному лагерю при городе Дриссе, где надеялся соединиться с второй армией, предводимой князем Багратионом. Но император французов не намеревался идти на Псков или Лифляндию; сделал на левом крыле своем один только вид нападения, а главную громаду сил обратил к правому крылу. 2 июля Барклай-де-Толли оставил лагерь при Дриссе и повел армию через Полоцк к Витебску. Государь отправился тогда в обе столицы свои, чтобы личным присутствием придать более деятельности вооружениям, производимым внутри России.

Между тем Наполеон также подвигался к Витебску, куда Барклай-де-Толли прибыл 11 июля. Авангард короля неаполитанского следовал к Полоцку. Маршал Удино приказал (9 числа) срыть укрепления при городе Дриссе. Главнокомандующие наших армий сообщали друг другу о своих распоряжениях. "Глас Отечества призывает нас к согласию, — писал Барклай-де-Толли князю Багратиону. — Оно есть вернейший залог наших побед и полезнейших от них последствий, ибо от единого недостатка в согласии славнейшие даже герои не могли предохраниться от поражения. Соединимся и сразим врага России. Отечество благословит согласие наше!" [Описание Отечественной войны, ч. I, стр. 298.] 13 июля генерал-лейтенант граф Остерман-Толстой и на другой день (14 числа) Коновницын вступили в дело в окрестностях местечка Островны с неприятельским авангардом и удержали его с малыми силами в той позиции. Барклай-де-Толли сделал уже все распоряжения к главному сражению, желая сохранить сообщения со второй армией, как вдруг получил (15 числа) известие, что князь Багратион, не могши пробиться к Могилеву, нашелся принужденным перейти Днепр и взял направление к реке Сожи. Тогда главнокомандующий решился отступить к городу Поречью, чтобы предупредить Наполеона у Смоленска; умолял князя Багратиона, именем Отечества, поспешить к этому городу, от которого он твердо решился не отступать дальше, хотя и чувствует невозможность устоять, без подкрепления, против всех соединенных сил неприятельских. Арьергард наш, предводительствуемый графом Паленом, чрезвычайно теснимый французами, оспаривал у них каждый шаг земли. Необыкновенное искусство, с которым русский генерал прикрывал отступление армии, заставило французов несколько времени находиться в совершенной неизвестности куда она имела направление. Наполеон делал свои распоряжения наугад, предполагая, что Барклай-де-Толли не мог отступать иначе как к Смоленску, для соединения со второй армией. [Бутурлин, ч. I.]

Князь Багратион усиленными переходами повел войска свои через Пропойск и Мстиславль к Смоленску. 22 июля обе армии, в числе 121119 человек, соединились под стенами этого города. Барклай-де-Толли прибыл туда за два дня перед тем. Багратион, хотя старший в чине, добровольно подчинил себя военному министру и изъявил готовность выполнять его распоряжения. В военном совете генерал-квартирмейстер первой армии, полковник Толь [Карл Федорович, ныне граф, генерал от инфантерии, генерал-адъютант и главноуправляющий путями сообщения и публичных зданий], предложил, чтобы, пользуясь разделением французских корпусов, немедленно атаковать центр их временных квартир, обратив главную громаду русских сил к местечку Рудне. Он представил, что действуя с быстротой, можно легко разорвать неприятельскую линию и опрокинуть потом левый фланг правого его крыла к Могилеву. Мнение это принято было всеми единодушно. 26 июля армии наши двинулись тремя колоннами. На другой день Барклай-де-Толли получил известие, что все неприятельские передовые посты отступили, кроме одного отряда в городе Поречье, и, опасаясь быть обойденным с правого фланга и отрезанным от Смоленска, не только остановил движение свое к Рудне, но потянулся вправо. Вскоре узнал он, что неприятель вышел из Поречья и что нечего ему опасаться со стороны своего правого фланга; решился (1 августа) произвести предположенное движение к Рудне; но драгоценное время было потеряно. Наполеон при переходах русских армий в полной мере постигнул опасность своего положения, собрал растянутые силы свои к правому флангу и, обойдя наш левый фланг, переправился всей громадой через Днепр, чтобы овладеть Смоленском в тылу армий наших.

2-го августа авангард маршала Нея атаковал город Красный, занятый войсками генерал-майора Неверовского; последний, опасаясь быть совершенно отрезанным многочисленной неприятельской кавалерией, начал отступать к Смоленску. Пехота его, вновь набранная, построилась в две колонны, впереди которых шел Харьковский драгунский полк; весь отряд простирался только от семи до восьми тысяч человек. На них устремились тридцать полков кавалерийских; часть легкой конницы опередила даже голову его колонны и сбила Харьковский драгунский полк. Неверовский принял его в промежуток своих пехотных колонн, соединил их в сомкнутый каре, мужественно отбивался, устоял против сорока нападений легкой кавалерии, потерял 5 пушек и до 1500 человек, выбывших из строя; но успел сохранить большую часть войск своих и заставил вечером французов прекратить преследование.

Армии наши шли к Смоленску, в котором находился генерал-лейтенант Раевский с 16000-ным войском. 4 августа в 9 часов утра Наполеон подступил к этому городу, покушался взять его приступом, был отбит со значительным уроном. Около полудня князь Багратион явился со своей армией, подкрепил генерала Раевского 2-й гренадерской дивизией принца Карла Мекленбургского. В продолжение целого дня происходила взаимная канонада. Вечером французская армия, состоявшая из 185000 человек под ружьем, построилась на высотах левого берега реки Днепр. Тогда прибыл к Смоленску Барклай-де-Толли с первой армией и занял высоты правого берега. Оба главнокомандующие русские, опасаясь потерять сообщение свое с Москвой, решились потянуться влево: Барклай-де-Толли взял на себя оборону Смоленска; князь Багратион — попечение о безопасности Московской дороги. Генерал-лейтенант Раевский с войсками, состоявшими под его начальством, присоединился к второй армии; в Смоленск вступил генерал Дохтуров с 6-м пехотным корпусом, усиленным 3-й пехотной дивизией генерал-лейтенанта Коновницына.

5-го августа в 8 часов пополуночи Дохтуров сделал общую вылазку против неприятеля, который подступил почти к самым стенам города; вытеснил французов из Мстиславльского и Рославльского предместий, прогнал в поле. По приказанию главнокомандующего сильные батареи были поставлены на правом берегу Днепра, выше и ниже Смоленска, дабы поражать во фланг неприятеля во время атаки восточных или западных частей крепости.

В два часа пополудни Наполеон приказал атаковать Смоленск с разных сторон. Неприятель, опрокинув бригаду русских драгун, стоявшую впереди предместья Раченки, занял ближайшую возвышенность к верхнему мосту, поставил на ней батарею о 60 орудиях, навел их на мост; но был остановлен сильною пальбой с правого берега Днепра. Между тем завязался жестокий бой. Дивизии Гюдена и Морана, построившись в густые колонны и предшествуемые многочисленной артиллерией, устремились на Мстиславльское и Рославльское предместья и после упорного двухчасового боя овладели оными. Поляки заняли Никольское предместье. Главнокомандующий подкрепил генерала Дохтурова 4-й пехотной дивизией принца Евгения Виртембергского. Неприятель, овладев предместьями, поставил там на батареях более 150 орудий, чтобы ломать городскую стену. Вечером колонны его сделали решительное нападение на Малаховские ворота, которыми и успели овладеть на короткое время: Коновницын и принц Виртембергский, бросившись в штыки на французов, принудили их отступить. Наполеон прибегнул к многочисленной артиллерии своей: город запылал в разных местах. Осажденные находились между ударами неприятельскими и пламенем сильного пожара. Вечером французы заняли Краснинское предместье; но были вытеснены оттуда 30-м и 48-м егерскими полками, которыми главнокомандующий подкрепил генерал-майора Лихачева. В 9 часов пальба утихла на всех пунктах. Генерал Дохтуров удержал за собой город.

В боях под Смоленском неприятель потерял до 20000 человек, выбывших из строя. Урон с нашей стороны также значителен, особенно 5 числа простирался до 6000 человек. Генерал Дохтуров с 30000 противостоял 72000, которых Наполеон ввел в дело. [Дмитрий Сергеевич Дохтуров скончался в 1816 году. См. о нем в биографии князя Кутузова.] Он еще чувствовал большую слабость от болезни, когда главнокомандующий послал спросить его: в силах ли он действовать при обороне Смоленска? — и отвечал Барклаю-де-Толли: "Лучше умереть на поле, нежели на кровати". [Описание Отечественной войны, ч. 2, стр. 113.]

Несмотря на успехи нашего оружия и убеждения князя Багратиона, чтобы генерал Барклай-де-Толли продолжал оборону Смоленска, осторожный полководец решился оставить осажденный город, довольствуясь причиненным вредом Наполеону. Он обдумал свой план: император французов, потянувшись вправо, мог овладеть Московской дорогой, которую вторая армия, одна, не в состоянии была защитить с успехом; тогда обе армии русские, оттесненные к городу Поречью и северным губерниям, отрезанные от важного среднего пути действий [Ведущего от Вильны через Минск, Оршу и Смоленск на Москву], потеряли бы всякую связь с плодородными полуденными губерниями. Уже полки наши отступали (6 авг.), как неприятель, перейдя Днепр вброд, овладел Петербургским предместьем: Барклай-де-Толли приказал генерал-лейтенанту Коновницыну отразить французов, и он мгновенно отбросил их за реку. Генерал-адъютант барон Корф, оставленный в предместии с сильным арьергардом, держался в нем целый день. Первая армия пошла к Поречью; вторая к Дорогобужу. Наполеон въехал в Смоленск, представлявший одни только дымящиеся развалины.

Ночью с 6 на 7 августа неприятель двинулся вслед за русскими, которых надеялся опередить на Московской дороге. Маршал Ней вытеснил из деревни Горбуновой последние войска генерал-лейтенанта Багговута; арьергард наш, предводимый бароном Корфом, оставался назади, в окрестностях Полуева. Барклай-де-Толли немедленно велел принцу Виртембергскому обратно занять этот важный пункт и ожидать там прибытия генерала Корфа: после боя, продолжавшегося около двух часов, французы были выгнаны из Горбуновой.

Наполеон (7 числа) приказал Нею переменить направление и через деревню Валутину-гору выйти на большую Московскую дорогу. Производя это движение, Ней встретил в 10 часов утра слабый отряд из 2400 чел. пехоты генерал-майора Тучкова 3-го, который, желая спасти корпус генерала Багговута, задержанный боем при Горбуновой и дурной дорогой, решился с горстью храбрых воинов защищаться до последней крайности, несмотря на превосходное число неприятеля. Кровопролитный бой продолжался до трех часов пополудни. Тучков, после мужественного сопротивления, принужден был отступить за речку Страгань, которой и прикрылся. Тогда он был подкреплен 8-ю батарейными орудиями, тремя полками и одним батальоном пехоты, двумя полками и двумя эскадронами кавалерии. Барклай-де-Толли лично прибыл на место сражения и, несмотря на невыгодное местоположение, на подоспевшие к французам вспомогательные войска, на поверхность неприятеля в начале дела, отразил сильные атаки Нея, намеревавшегося разорвать наш центр, ударил на него в штыки, опрокинул, прогнал за речку Страгань. В это время генерал-майор Тучков 3-й [Павел Алексеевич, ныне член Государственного Совета], слишком подвергавшийся опасности, был пронзен штыком и взят в плен. Силы французов простирались до 35000; наши, в конце боя, не превышали 15000; со всем тем неприятель потерял убитыми и ранеными 9000 человек; в плен взято 500 чел. С нашей стороны выбыло из строя 5000.

8 и 9 августа первая армия перешла Днепр и остановилась при Умолье; вторая прибыла к Дорогобужу. Восстановив сообщение свое с Москвой и с внутренними губерниями и видя себя снова в связи с князем Багратионом, Барклай-де-Толли долгом счел не уклоняться более от генерального сражения, которое одно могло прекратить успехи неприятеля. Войско и народ единогласно сего требовали. Распространилось в государстве явное неудовольствие против отступательных действий главнокомандующего первой армией, между тем как он со слабыми силами не мог удержать стремительного нашествия Наполеона на Россию и, не без основательных причин (как упомянуто выше), пожертвовал Смоленском.

Барклай-де-Толли остановился (9 августа) в восьми верстах не доходя Дорогобужа, у Умолья, где позиция показалась ему довольно выгодной для сражения. Наполеон подвигал из Смоленска все корпуса своей главной армии. Вице-король угрожал обходом нашему правому крылу. Это побудило главнокомандующего не принимать сражения в Умолье. Ночью с 11 на 12 августа обе наши армии отступили к Дорогобужу, где Барклай-де-Толли и князь Багратион провели все утро в обозрении местности. Она найдена слишком тесною. [Описание Отечественной войны, ч. 2, стр. 169.] Армии продолжали отступление к Вязьме; арьергард наш несколько раз обращал назад неприятеля. 17 августа генерал Милорадович вступил в Гжатск с корпусом из 14466 человек пехоты и 993 чел. кавалерии. Главнокомандующий, подкрепленный значительным резервом, расположился при Царевом-Займище: здесь решено сразиться с Наполеоном; но в тот день прибыл вечером в главную квартиру князь Кутузов и кончилось начальство Барклая-де-Толли над первыми двумя армиями. Накануне он писал Государю: "Не намерен я теперь, когда наступают решительные минуты, распространяться о действиях армии, которая была мне вверена. Успех докажет: мог ли я сделать что-либо лучшее для спасения государства? Если я руководим был славным, безумным честолюбием, то, может быть, Ваше Императорское Величество изволили бы получать донесения о сражениях, и невзирая на то неприятель находился бы под стенами Москвы, не встретя достаточных сил, которые были бы в состоянии ему сопротивляться". [Там же, ч. 2, стр. 180.]

Тогда Барклай-де-Толли явил редкий пример самоотвержения: пренебрегая мелочными расчетами самолюбия и пламенно любя Отечество, он продолжал службу свою с прежним усердием и в славной Бородинской битве (26 августа) командовал центром и правым крылом нашей армии; среди ужасов и смерти, удивлял всех своим хладнокровием, присутствием духа; подкрепил князя Багратиона во время нападения на него маршалов Даву и Нея; атаковал левое крыло французов кавалерией, чтобы остановить усилия их, производимые на левый фланг наш, и когда Наполеон с главными силами устремился на центр, то счел за нужное подкрепить оный последними резервами, лично вел войска, ехал впереди их, в полном генеральском мундире. Навстречу ему шла неприятельская конница. Одна атака следовала за другой, но поле битвы осталось наконец за нами. В тот день вся армия примирилась с Барклаем-де-Толли. Вряд ли осталось в центре опасное место, где он не распоряжался бы, полк не одобренный словами и примером его. Под ним убито и ранено пять лошадей; из адъютантов и офицеров его весьма немногие уцелели. Велико было прежде негодование против Барклая-де-Толли, но в Бородине общее мнение решительно склонилось на его сторону. Уже несколько недель не приветствовали его войска обычным восклицанием, но в Бородине от каждого полка гремело ему: ура! Однако же хвала, воздаваемая его бесстрашию, не могла искоренить из души его горести упреков, какими прежде его осыпали. Глубоко чувствовал он оскорбление и искал смерти, желая пожертвованием жизни искупить примирение с укорявшей его Россией. В письме к Императору, за день до Бородинского сражения, он говорил: "Государь! С тем большею откровенностью пишу сии строки, что мы теперь накануне кровопролитного и решительного сражения, в котором, может быть, удастся мне найти совершение моих желаний". После сражения Барклай-де-Толли не таил своей скорби, зачем неприятельский свинец не сразил его! Он писал Императору: "Что касается лично до меня, то с твердостью покоряюсь моему жребию. 26 августа не сбылось мое пламеннейшее желание: Провидение пощадило жизнь, которая меня тяготит". [Описание Отечественной войны, ч. 2, стр. 264, 272 и 273.] Государь наградил его блистательные подвиги военным орденом Св. Георгия второго класса.

Перед сдачей Москвы, на военном совете, собранном в Филях, Барклай-де-Толли доказал невыгоды занимаемой армией позиции, избранной генералом Бенигсеном к обороне, и первый подал голос в пользу отступления без боя. "В занятой нами позиции, — сказал он, — нас наверное разобьют, и все, что не достанется неприятелю на месте сражения, будет потеряно при отступлении через Москву. Горестно оставить столицу, но если мы не лишимся мужества и будем деятельны, то овладение Москвой приготовит гибель Наполеону".

Расстроенное здоровье Барклая-де-Толли от телесных и душевных недугов, заставило его (в половине сентября) оставить театр войны. "С прискорбием, — упомянул он в рапорте своем князю Кутузову, — удаляюсь я от храбрых войск, служивших под моим начальством, ибо мое желание было умереть с ними на поле чести, но болезнь моя сделала совсем неспособным к исправлению моей должности". Получив отпуск, он отправился в Калугу, прожил несколько времени во Владимире и, минуя Петербург, поздней осенью прибыл в свою деревню в Лифляндии. Дорогой несколько раз доходил до него голос недовольного им народа. Император писал ему: "Я был уверен, что вы весьма охотно останетесь в армии, чтобы вашими подвигами принудить к уважению вас даже ваших недоброжелателей, так, как вы это сделали в Бородине. Я вполне уверен, что вы неминуемо достигли бы этой цели, если бы остались в армии. По дружбе, которую не перестану к вам сохранять, Я с беспредельным сожалением узнал о вашем отъезде. Вопреки всех неудовольствий, которые вы встречали, вам должно было оставаться потому, что есть случаи, когда надобно поставить себя выше всего в мире. Я никогда не забуду важных услуг, которые вы оказали Отечеству и Мне, и надеюсь, что вы окажете важнейшие. Хотя нынешние обстоятельства не могут быть благоприятными для нас, судя по положению, в котором находится неприятель, однако борьба еще не окончена; она представит вам возможность ознаменовать ваши великие дарования, которым вообще начинают отдавать справедливость". Барклай-де-Толли отвечал: "Государь! Вы возвратили спокойствие человеку, самому преданному Вашей священной Особе, человеку, которого сердце было раздираемо при одной мысли, что он лишился благосклонности наилучшего из царей, Государя любимого и обожаемого. Не могу лучше ответствовать на все милости, которыми Ваше Величество меня осыпаете, как поспешив пасть к стопам Вашим. Надеюсь всей России доказать, что Вы доверенностью Своей почтили не недостойного". Вслед за письмом Барклай-де-Толли поехал в Петербург, но уже не застал там Государя, отправившегося в Вильну. [Описание Отечественной войны, ч. 2, стр. 324 и ч. 3, стр. 27—29.]

В начале 1813 года Михаил Богданович был назначен, вместо адмирала Чичагова, главнокомандующим 3-й Западной армии и с нею обложил крепость Торн, которой после продолжительной и правильной осады овладел 4 апреля.

Князь Кутузов-Смоленский переселился (17 апр.) в вечность с именем избавителя Отечества. Армия наша, после сражения под Люценом (20 числа), отступила к Бауцену, куда приказано было следовать и Барклаю-де-Толли. Он присоединился к ней с 12000-ным корпусом 6 мая и двинулся на другой день с 22500 чел. к Кенигсварте, застал там врасплох одну неприятельскую дивизию, разбил ее, овладел семью пушками, взял в плен четырех генералов, 14 офицеров и 1740 рядовых. С нашей стороны убито, ранено и без вести пропало 1001 человек; у пруссаков, содействовавших победе, 1983 чел. [Описание войны 1813 года, ч. 1, стр. 198.]

9 мая произошла кровопролитная битва при Бауцене в присутствии Императора Александра и короля Прусского. Барклай-де-Толли предводительствовал правым крылом; долго оспаривал у французов место сражения, обратил в совершенное бегство одну из их дивизий, проникнувшую до деревни Прейтиц; но по случаю беспрестанного увеличения неприятельских сил начал мало-помалу отступать и остановился у деревни Ракеля, где держался до вечера. Таким образом он имел славу уничтожить предположения Наполеона, который, поручая начальство своего левого фланга маршалу Нею, приказал ему обойти наше правое крыло и овладеть дорогами, ведущими из Бауцена на Вуршен и Гохкирх. Император наградил храброго полководца алмазными знаками ордена Св. Александра Невского.

Союзная армия отступала. Главнокомандующий граф Витгенштейн, столь же великодушный, как и храбрый, искусный в военном деле, представил Государю, что генерал Барклай-де-Толли, прибывший к армии, гораздо старее его, всегда был его командиром, почему и ныне почтет он за удовольствие находиться под его начальством. [См. биографию генерал-фельдмаршала князя Витгенштейна.] 17 мая Михаил Богданович на основании этого донесения назначен главнокомандующим Российско-прусской армии.

Вскоре военные действия были прекращены постановленным перемирием. Наша армия расположилась в Силезии; главная квартира перешла в город Рейхенбах; Наполеон отправился в Дрезден. Главнокомандующий занялся пополнением, обмундированием полков, снабжением их запасами и снарядами разного рода. [Когда было заключено перемирие, то в некоторых полках наших считалось под ружьем от 150 до 200 человек. Ими командовали капитаны.] В исходе июля месяца Государь осматривал все корпуса, нашел их в блистательном положении. Тогда он склонил уже на свою сторону Франца II; последний обязался подписанным договором в Рейхенбахе: объявить войну зятю своему, если он не согласится на раздел Варшавского герцогства между Россией, Австрией и Пруссией, без участия в том Франции; не возвратит Пруссии завоеванных ею крепостей и Данцига, а Иллирию — Австрии; не восстановит Ганзеатических городов и не очистит некоторых областей Северной Германии, занятых французами после Пресбургского мира. Последовавший за тем конгресс в Праге, на котором уполномоченные домогались еще уничтожения Рейнского Союза, более учрежден для соблюдения приличия и не мог быть увенчан желаемым успехом. В исходе июня Государь ездил на несколько дней в Трахенберг, где происходило совещание с шведским наследным принцем о предстоящих военных действиях. Согласно принятому там плану, силы союзных монархов, простиравшиеся до 488221 чел. при 1441 орудии, распределены были в три следующие армии: 1) Главную или Богемскую, под предводительством австрийского фельдмаршала князя Шварценберга; 2) Силезскую, под начальством прусского фельдмаршала Блюхера и 3) Северную, под предводительством шведского наследного принца. Барклай-де-Толли поступил в Главную армию и имел под своим начальством корпусы: графа Витгенштейна, прусского генерала Клейста, резервы цесаревича Константина Павловича и графа Милорадовича. Союзники предлагали, чтобы Силезская армия, вместо Блюхера, была подчинена Барклаю-де-Толли; но Государь на это не согласился по отличавшей его скромности.

Российско-прусская армия двинулась в Богемию и 7 августа соединилась с австрийцами, которых главная квартира была в Мельнике. Император Франц обнародовал манифест о войне. Положено было действовать против Наполеона наступательно и идти на его сообщения в Саксонию. Главная армия 8 августа тронулась к Дрездену четырьмя колоннами. Государь ехал с войсками и, невзирая на ненастную осеннюю погоду, всегда с рассветом дня бывал на лошади. [Записки о походе 1813 года, стр. 217.] 14 числа последовал неудачный приступ к Дрездену; на другой день союзники сразились с Наполеоном, в самую ненастную погоду. Барклай-де-Толли получил приказание, спустясь с занятых им возвышений, атаковать маршала Нея и прислать к Государю адъютанта с донесением: что он опасается оставить свою позицию, ибо, в случае неудачи, может лишиться всей артиллерии, которую, при тогдашней грязи, невозможно было б обратно взвести на горы. Битва Дрезденская достопамятна важной потерей для союзных монархов: здесь пал Моро, незадолго перед тем (4 авг.) прибывший из Америки, принятый в нашу службу генерал-адъютантом, ехавший в пылу сражения перед Государем. Ядро оторвало у него правую ногу, пролетело сквозь лошадь, вырвало левую икру и повредило колено. "Я погибаю, — сказал герой, — но как приятно умирать за правое дело и в глазах столь великого Монарха!" [Моро после раны жил две недели и скончался 2-го сентября в Лауне.]

Вечером, по настоянию князя Шварценберга, союзные войска начали отступать в четырех колоннах к Дипольдисвальде. Государь сожалел, что отказался от верховного предводительства над армиями. Барклай-де-Толли должен был идти на Теплиц; но опасаясь стать между двух огней неприятельских, сам собой, вопреки диспозиции, пошел на Максен. Граф Остерман-Толстой получил от него приказание следовать туда же и, чувствуя сколь необходимо было предупредить неприятеля в Теплице, решился идти на Петерсвальде и открыть себе путь силой. С ним находились корпус принца Евгения Виртембергского и первая Гвардейская дивизия Ермолова.

Проложив дорогу штыками через Петерсвальде, граф Остерман-Толстой отступил на высоты, лежащие за Кульмом и Пристеном. Здесь битва продолжалась с большим ожесточением; Остерман лишился левой руки, оторванной ядром, и сдал команду генералу Ермолову. Под предводительством знаменитых полководцев русские совершили чудеса храбрости, несмотря на превосходное число неприятелей, на страшный огонь восьмидесяти их орудий. Гвардейские полки — по словам Императора Александра [Преображенский, Семеновский, Измайловский, Егерский и Морской экипаж. См. Высочайший Приказ от 26 августа 1813 года.] — грудью остановили врага, нанесли ему страшный удар и тем открыли путь к последовавшей на другой день совершенной победе. Вечером прибыли на поле сражения Барклай-де-Толли и граф Милорадович: свежие полки гренадерского корпуса, под начальством Раевского, восстановив некоторое равновесие в числе, уничтожили дальнейшие покушения неприятеля пробиться по Теплицкой дороге в Богемию.

18 числа сражение возобновилось: наши войска занимали левое крыло и центр; австрийцы, прибывшие на рассвете, правое. Главное начальство поручено было Барклаю-де-Толли, который, из вежливости, долго спорил с князем Шварценбергом о том, кому из них надлежало подписать диспозицию того дня. [Записки о походе 1813 года, изд. втор., стр. 251—252.] Корпус Вандама был расположен на косогоре. Часу в седьмом началась с обеих сторон пальба из орудий; но дело еще не завязывалось до девятого часу, когда прибыли на наше правое крыло войска, назначенные к обходу левого крыла французов. Русская конница первая устремилась на неприятеля; пехота тронулась и, подкрепленная конными атаками, привела в беспорядок войско Вандама, уничтожила покушение его против нашего левого крыла. В одиннадцатом часу генерал Клейст, вышедший на большую дорогу при селении Теплице, отрезал французам отступление к Ноллендорфу. Огонь с прусских батарей в тылу и атака на фронте увеличили замешательство их. Колонны правого нашего крыла и центра на штыках овладели Кульмом и большей частью неприятельской артиллерии; наша конница ударила у Арбезау на французов: они смешались, рассеялись по горам. Нескольким конным полкам удалось пробиться сквозь войска генерала Клейста: прочие были окружены и, после упорнейшего сопротивления, в числе двенадцати тысяч человек положили оружие. Эта участь постигла и Вандама. В числе трофеев находились: несколько знамен, 84 орудия, 200 зарядных ящиков и весь неприятельский обоз. Потеря убитыми и ранеными простиралась в оба дня, с нашей стороны, до восьми тысяч; у пруссаков выбыло из строя только полторы тысячи; у австрийцев около восьмисот человек. Барклай-де-Толли награжден (19 авг.) военным орденом Св. Георгия первого класса. В это время Блюхер одержал знаменитую победу над французами при Кацбахе [См. биографию генерал-фельдмаршала князя Остена-Сакена]; наследный шведский принц разбил маршала Удино при Грос-Берене, маршала Нея при Денневице. Русские войска участвовали в этих блистательных подвигах. В последнем сражении отличился полковник барон Пален [Ныне рижский военный, лифляндский, эстляндский и курляндский генерал-губернатор, генерал-лейтенант и сенатор. См. об этом сражении во второй части Описания войны 1813 года, соч. Михайловского-Данилевского, изд. 1840 года, стр. 56—59], предводительствовавший полками Изюмским гусарским, Рижским и Финляндским драгунскими: он, без приказания, ударил в левый фланг французов, опрокинул стоявшую там конницу и взял десять орудий.

После Кульмской битвы Главная армия союзников остановилась у подошвы Богемских гор. Монархи прибыли в Теплиц, где прожили до 23 сентября. Наполеон двинулся в Лузацию, чтобы собрать остатки своих разбитых сил и оттеснить Блюхера. Князь Шварценберг получил приказание идти с австрийской армией на правый берег Эльбы к Румбургу и Циттау для действия во фланг неприятелю. Барклай-де-Толли, временно оставшийся главнокомандующим в Богемии, написал к Государю из Ноллендорфа, от 25 августа, следующее любопытное письмо:

"Я получил сей час диспозицию князя Шварценберга, и спешу донести Вашему Величеству, что движение австрийцев на правый берег Эльбы есть самое лучшее предприятие, которое сделать можно; но удивляюсь, зачем это движение не выполняется нашими войсками: мы тут более были бы в связи с Блюхером и Бенигсеном [Армии Блюхера и Бенигсена находились тогда в Силезии], а теперь мы вовсе от них отделены. Ежели бы с самого начала сделана была сия диверсия, то последствия были бы блистательнее, нежели экспедиция наша на Дрезден. В главном основании предпринимаемый маневр хорош; но, судя по тому, как князь Шварценберг выполнить его предполагает, выходит, что он будет действовать по кордонной системе, то есть слишком растянется, и нигде не будет иметь резервов. Ради бога, Государь, не допустите, чтобы Блюхер потянулся вправо, а Бенигсен стал между нами и австрийцами. Надобно себе только представить линию от Мекленбурга до Мариенберга, чтоб ужаснуться, как мы разобщены. Я думаю, что когда неприятель отрядит значительные силы против шведского принца, то ослабит себя против Блюхера, и тут надобно атаковать и опрокинуть все то, что против шведского принца находиться будет; войска эти взяты будут в тыл, а Бенигсен должен составить резерв на случай неудачи. Полагают взять у Блюхера казаков; у него без того остается теперь только десять полков казацких. Те отряды, которые посланы в левый фланг неприятеля, достаточны, ежели они будут действовать с быстротой. Князь Шварценберг хочет совершенно раздробить армию Вашу, и раскинется во все стороны. Ежели случится несчастье, то нам собраться не можно будет и подкрепить себя некем. Против Наполеона надобно действовать массами, а не растянуто. Преданность моя к Вашему Величеству заставляет меня говорить откровенно и по чувствам сердца моего. Сделайте милость, Государь, успокойте отзывом Своим того, который готов принести все на жертву для пользы службы Вашей". [Записки о походе 1813 года, стр. 302—304.]

Вскоре князь Шварценберг возвратился к Теплицу. Наполеон отменил намерение атаковать превосходные силы и отступил к Дрездену. Тогда Бенигсен, имевший от 60 до 70 тысяч войск, получил приказание присоединиться к Главной армии; шведскому наследному принцу предложено занять передовыми полками Лейпциг, доставлявший неприятелю запасы и снаряды. Он переправился, 22 сентября, через Эльбу у Росслау и Акена и соединил близ Цербига свою армию с Силезскою Блюхера. Последний разбил накануне французского генерала Бертрана, взял у него 11 орудий. Таким образом исполнилось предначертание Барклая-де-Толли (на которого государь возложил 7 сентября орден Св. Апостола Андрея Первозванного), и отдельные армии совокуплялись в одну массу для нанесения чувствительных ударов Наполеону.

Между тем храбрые партизаны, князь Кудашев и барон Тильман (перешедший в нашу службу из саксонской) отважными действиями также вредили французам: первый, с горстью людей, прошел 450 верст, переплыв два раза Эльбу, и неоднократно нападал на превосходного в числе неприятеля; генерал Тильман взял в плен до 3000 человек, захватил 26 орудий. Он был подкреплен графом Платовым и вместе с ним имел еще несколько удачных дел; разбил при Альтенбурге генерала Лефевра-Денуэта, взял более 1000 пленных и 5 орудий. Посредством отряда войскового атамана открыто сообщение с шведским наследным принцем, уже находившимся за Эльбой, в окрестностях Мерзебурга. Государь переписывался с ним через храброго ротмистра барона Гейсмара [Ныне генерал-адъютанта и генерал-лейтенанта, известного славной победой, одержанной им в 1828 году под Байлешты, и защитою Малой Валахии. См. о нем в биографии князя Витгенштейна] и гвардии капитана Берхмана, которые с сотней казаков перелетали пространство до Богемской границы и обратно среди неприятельской армии, а иногда даже между французскими лагерями. Но блистательнейшим и важнейшим подвигом всех партизанских действий было завоевание генералом Чернышевым [Ныне граф и военный министр] столицы Вестфальского королевства: испросив в Цербсте у наследного принца шведского дозволение овладеть Касселем, находившемся за полтораста верст в тылу французских армий, он с отрядом, не превышавшим 2300 человек, и с шестью орудиями перешел Эльбу в Акене; следовал по дорогам, почти непроходимым, к Мюльгаузену, рассевая слухи, что за ним идет сильный корпус, и вдруг повернул на Кассель, велел задерживать всех проезжающих, шел всю ночь; разбил (16 сент.) находившуюся перед городом неприятельскую пехоту; взял шесть орудий; изгнал брата Наполеона из Касселя; двинулся навстречу двухтысячному отряду генерала Бастинелера, рассеял его, отбил две пушки; устроил из пленных немцев пехотный батальон, разгромил отнятыми у неприятелями орудиями городские ворота; готовился взять Кассель приступом, но он сдался на капитуляцию с 22 пушками и военной казной. Тогда Чернышев, заслуживший от наследного принца шведского именование неустрашимого и храброго генерала [В письме Государю из Дессау, от 23 сентября. См. Записки о походе 1813 года, стр. 346], обнародовал объявление, которым уничтожалось политическое бытие Вестфальского королевства.

В начале сентября Главная армия тронулась в Саксонию, на путь сообщений неприятельских. В Богемии остался Бенигсен и австрийский корпус генерала Коллоредо. Заключенный между Австрией и Баварией мирный договор побудил Наполеона, отказавшись от смелого предположения идти на Берлин, сосредоточить свои силы у Лейпцига. Бенигсен получил приказание двинуться к этому городу для содействия предположенной общей атаке.

Под Лейпцигом, в битве народов (4 октября), Барклай-де-Толли предводительствовал второй колонной Главной армии; имел под своим начальством: корпусы графа Витгенштейна и прусский генерала Клейста, наших гренадеров и гвардию; первый начал сражение нападением на Вахау, потом на Либервольковиц: эти селения переходили из рук в руки. Наполеон приказал сделать общее наступательное движение. Французы, под главным предводительством неаполитанского короля и маршала Виктора, предшествуемые 150 орудиями, оттеснили назад левое крыло наше; кирасиры их, прорвав линию бывших тут русских войск, бросились на нашу гвардейскую батарею № 3, овладели ее орудиями, опрокинули пушечной пальбой легкую гвардейскую кавалерийскую дивизию, быстро неслись вперед к плотинам на прудах при Госсе. Один корпус, в расстройстве, спасался через это селение; другой поспешно отступал вправо; русские батареи умолкали и отвозимы были назад: только, как скала среди разъяренного моря, стоял гренадерский корпус, свернутый в кареях против кавалерии; не подаваясь ни шагу назад, он был, так сказать, поглощен приливом нахлынувшей на него французской конницы. Раевский начальствовал гренадерами; пуля раздробила ему плечо. В это роковое мгновение, когда Наполеон проложил себе путь в середину нашей боевой линии, Император Александр, находясь на половину пушечного выстрела от неприятеля, послал своего генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова к Барклаю-де-Толли с повелением немедленно выдвинуть тяжелую конницу к разобщенному центру против натиска огромных французских кавалерийских масс; приказал бывшей вблизи от него роте артиллерии податься вперед для удержания неприятеля до прибытия нашей тяжелой конницы, а лейб-казакам своего конвоя прикрывать орудия; двинул резервную артиллерию. Граф Орлов-Денисов решился с лейб-казаками стремительной атакой остановить тучу неприятельской кавалерии, которая преследовала легкую гвардейскую кавалерийскую дивизию: неприятель возвратился к своим колоннам; дивизия наша примкнула к флангам Орлова. Он ринулся на французскую конницу, стоявшую в одной огромной эскадронной колонне, опрокинул ее и тем несколько остановил действие неприятельской артиллерии. Сто двенадцать запасных орудий уже были выстроены генералом Сухозанетом; на расстоянии 350 сажен возгорелась та ужасная пальба, о которой Милорадович сказал: эта канонада громче Бородинской. Она продолжалась полтора часа с равным ожесточением с обеих сторон. Русская артиллерия взяла перевес: французские батареи начали отступать на дальний пушечный выстрел. Во время этого блестящего артиллерийского дела гвардия наша принудила французскую пехоту оставить Госсу. Александр вырвал победу из рук Наполеона. Между тем князь Шварценберг подкрепил генерала Клейста у Марк-Клеберга и неудачным покушением на правое крыло неприятеля отвлек внимание императора французов на наш центр, усиленный резервами. Наступившая в седьмом часу темнота прекратила бой, который продолжался с великим ожесточением десять часов: обе армии провели ночь на поле сражения. [Записки о походе 1813 года, стр. 377—390.] Наполеон отправил к Государю пленного австрийского генерала графа Мерфельда с предложением перемирия. Он соглашался уступить Варшавское герцогство, Голландию и Ганзеатические города, восстановить независимость Италии, отказывался от Рейнского союза и Испании, и только желал, чтобы ему возвратили завоеванные англичанами французские колонии: ответа не было.

5 октября Главная армия и французская стояли спокойно во весь день под ружьем, в самом близком расстоянии одна от другой. Только Блюхер завязал с неприятелем дело, но прекратил бой, когда получил известие, что общее нападение отложено до следующего дня. По его приказанию генерал-майор Васильчиков [Ныне князь и председатель Государственного Совета] ударил с гусарами на французский арьергард, опрокинул неприятельскую конницу, невзирая на огонь орудий, прогнал ее за пехоту и, в тылу последней, взял пять пушек. Восхищенный Блюхер сошел с лошади и обнял победителя. В четыре часа пополудни показались колонны графа Коллоредо; вечером пришел Бенигсен и получено известие, что шведский наследный принц расположился лагерем к северу от Лейпцига, между Брейтенфельдом и Малым Подельвицем.

Ночью с 5 на 6 число французы, угрожаемые со всех сторон сосредоточивавшимися союзными армиями, начали сниматься с позиции и приблизились к Лейпцигу. В 7 часов утра Главная армия и Польская [Так называлась армия Бенигсена, сформированная в Варшавском герцогстве] тронулись с мест своих, и орудия загремели. Центром неприятельским начальствовал Макдональд, левым крылом Ней, а правым неаполитанский король. Центром союзной армии предводительствовал Барклай-де-Толли, правым крылом Бенигсен, а левым, состоявшим из австрийцев, принц Гессен-Гомбургский.

Армии союзная и французская, сражавшиеся на одной квадратной миле, простирались почти до полумиллиона человек, имея при себе более двух тысяч орудий [В союзных армиях: русской, австрийской, прусской и шведской было 310000 чел.; у Наполеона — 171000]. Барклай-де-Толли двинул войска свои на высоты при Вахау и Либервольковице, оттуда к Пробстгейде; овладел первыми двумя деревнями; но Пробстгейда, защищаемая с крайним ожесточением, до семи раз переходила из рук в руки и осталась во власти французов. Он не возобновил вечером нападения и даже не ввел в дело всех резервов, уверенный, что французы отступят ночью; поставил против того пункта беспрерывную цепь батарей, которых сокрушительное действие нанесло страшный вред неприятелю. Государь смотрел на поле битвы между боевыми линиями и резервами, под неприятельскими выстрелами, у Мейсдорфа, на том самом возвышении, откуда 4 октября Наполеон располагал сражением: ядра перелетали через него; одно из них упало вблизи. "Одной беды не бывает. — сказал Александр. — Посмотрите, сейчас пролетит другое ядро" — и не успел произнести этих слов, как зажужжала граната, лопнула и обломками ранила нескольких конвойных солдат. [Записки о походе 1813 года, изд. втор., стр. 408.]

На правом крыле нашем русские взяли приступом Шенфельд, служивший опорой французскому левому крылу, и выступили оттуда по дороге к Лейпцигу, от которого были уже только в трех верстах с половиной. В третьем часу пополудни перешел на нашу сторону виртембергский генерал Норманн с тремя конными полками, в ту минуту, когда граф Платов угрожал отрезать их; за ним явился к союзным монархам в четвертом часу саксонский генерал Рюссель, оставивший с войсками своими, в пылу сражения, французскую армию. Вскоре Бенигсен приказал атаковать войска, стоявшие против правого его крыла: они заключались в девяти батальонах и одном конном полку, имели при себе тридцать орудий и, не стреляя, пошли прямо к нам, сохраняя величайший порядок; впереди ехали начальники, махавшие белыми платками. Это были саксонцы, также оставившие знамена Наполеоновы. Они тотчас испросили позволение действовать против неприятеля.

Обороняясь отчаянно, Наполеон воспользовался темнотой, чтобы спасти от совершенного поражения расстроенные полки свои: начал отступать к Вейсенфельсу. Сильный арьергард, под предводительством Макдональда и князя Понятовского, оставлен был в предместьях города, чтобы удержать напор союзников до тех пор, пока французы переправятся через Эльстер. Тогда покрыл себя славой генерал-лейтенант Капцевич, командовавший 10-м корпусом: с двумя дивизиями он остановил на большом шоссе сильный натиск французской армии и, после упорной битвы, хотя несколько подался назад, но, подкрепленный еще двумя дивизиями графа Сен-При и полками генерала Олсуфьева, удержал занимаемую им позицию, принудил неприятеля ретироваться в большом беспорядке, полем, через канавы, с потерей многих орудий и пленных. Под ним убиты были две лошади. Государь наградил его военным орденом Св. Георгия 2-го класса; наследный принц шведский возложил на него орден Меча, также 2-го класса.

7 октября, рано поутру, союзные армии тронулись. Войскам отдан приказ идти на приступ: в девятом часу колонны подвинулись со всех сторон к обширным предместьям Лейпцига, лежащего в ровной и плодоносной долине, открыли сильную пушечную пальбу по стоявшим впереди их неприятельским батареям: они вскоре были свезены, поставлены в аллеях, находящихся между предместьями и городом, французские стрелки засели в домах, где устроили бойницы, за стенами, заборами и в садах. Сопротивление их было тщетно; наши войска вторглись с разных сторон в предместья, взяли с бою большую часть артиллерии неприятельской. Одной 26-й дивизией генерала Паскевича отбито сорок орудий. Французы устремились в величайшем смятении к Ранштетской заставе: мост при Линденау взлетел на воздух; арьергард их смешался; несколько тысяч человек бросили оружие; многие спаслись вплавь или утонули. В числе последних находился непримиримый враг России, маршал князь Понятовский. Он пошел ко дну, пронзенный двумя пулями, в то время как лошадь несла его по воде. В плен взяты: король Саксонский, Лористон (последний посол Наполеона при нашем дворе), корпусный начальник Ренье, 20 дивизионных и бригадных генералов и около 40000 нижних чинов, считая 20000 раненых. Отбитые у французов трофеи состояли в 325 орудиях, 130000 ружей и 900 зарядных ящиков. Со стороны союзников потеря также была весьма значительна: русских ранено и убито 22000 человек. Один из главнейших виновников этой победы — Барклай-де-Толли был возведен в графское достоинство Российской империи и получил от императора Австрийского командорственный крест ордена Марии-Терезии, от короля Прусского ленту Черного Орла. Князь Репнин назначен генерал-губернатором Саксонии.

Главная армия от Лейпцига двинулась к Веймару. Наполеон, теснимый со всех сторон, в беспорядке отступил к Эрфурту, оттуда к Готе и Эйзенаху. Фельдмаршал Блюхер шел по следам неприятеля до Фульды. Шведский наследный принц потянулся через Мюльгаузен к Касселю. Главная армия, при которой находились Государь и Австрийский император, пошла боковым маршем через Тюрингенский лес на Вюрцбург и Франкфурт-на-Майне. В Эрфурте оставлен наблюдательный корпус. Для большего нанесения вреда неприятелю отряды, под начальством генералов: графа Платова, Чернышева, графа Орлова-Денисова, Иловайского 12-го и нескольких австрийских партизан, посланы были тревожить со всех сторон французов и, предупреждая головы их колонн, составлявших передовое войско Наполеоново, имели взаимные между собой сношения. Отважнейший из них, генерал Чернышев, на каждом шагу останавливал неприятеля, взял у него в плен двух полковников, тридцать офицеров и до четырех тысяч нижних чинов, из которых две тысячи (18 окт.) в сражении при Ганау, и первый соединился с баварской армией. Граф Орлов-Денисов четыре раза атаковал на марше французов, идущих в колоннах, разрывал их, удерживал движение, взял более трех тысяч пленных, одну пушку и 20 зарядных ящиков. При появлении генерала Бенкендорфа в Амстердаме Голландия сбросила иго французское и подняла знамя Оранского Дома. Граф Вреде, надеявшийся на соединение Блюхера, не мог один под Ганау выдержать сильного натиска Наполеона, которому удалось прорваться сквозь баварцев. Летучие отряды наши гнали неприятеля до Рейна. Тогда главная армия пошла к этой реке усиленными маршами, не останавливаясь, делая иногда верст по сороку и более. Из тысячи трехсот орудий, находившихся в начале похода при французской армии, только триста перевезено за Рейн.

24-го октября Государь имел торжественный въезд в Франкфурт, где начертил план похода 1814 года. 5 ноября российско-австрийские войска заняли Дрезден: маршал Сен-Сир сдался военнопленным; его примеру последовал генерал Рапп, оборонявший Данциг. Штетин (23 ноября), Эрфурт (8 дек.), Замостье (11 числа), Модлин (13), Торгау (14) увеличили потом наши завоевания. Пруссаки взяли приступом Виттенберг. К 1 января 1814 года оставались во власти французов только шесть укреплений: Глогау, Кюстрин, Магдебург и Гамбург, цитадели Вюрцбургская и Эрфуртская. С половины декабря Главная армия, за исключением гвардии, с которой Государь намеревался сам перейти через Рейн в день Нового года, в разных местах переправлялась через эту реку. Граф Барклай-де-Толли, со званием главнокомандующего русской армии, непосредственно заведовал только российско-прусским резервом, при котором находился и которому передавал повеления Императора и сообщал о распоряжениях князя Шварценберга. Его влияние на наши боевые корпуса, бывшие при трех действующих армиях: Главной (Шварценберга), Силезской (Блюхера) и Северной (наследного принца шведского), ограничивалось общим надзором за устройством их и хозяйственной частью. Это составляло немаловажный труд, как по удалению войск от границ России, и следовательно от необходимых пособий и источников подкреплений, так и по причине размещения их по разным армиям, где они состояли в ведении иностранных начальников, не имевших прямой обязанности заботиться о их внутреннем благосостоянии. [См. Описание похода во Франции в 1814 г., соч. Михайловского-Данилевского, изд. 1836 г., ч. 1, стр. 18 и 19.]

Еще приготовления к войне не были окончены Наполеоном, когда он открыл поход против союзников, беспрестанно подвигавшихся во внутренность Франции. Супруга его была облечена в звание правительницы государства; брат, Иосиф, получил военное начальство в Париже. Во всех церквах, в первый раз со времени достижения Наполеоном верховной власти, служили молебны о ниспослании ему победы. 17 января император французов атаковал Блюхера при Бриенне, овладел замком, укрепился в нем; Сакен занял город, отбил у превосходного в числе неприятеля восемь орудий и в два часа утра получил приказание от Блюхера отступить на несколько верст. Наполеон остался двое суток в бездействии; между тем союзные армии соединились при Транне 20 января. В этот день, в который Блюхер, Сакен (командовавший центром), наследный принц Виртембергский (предводительствовавший левым крылом), граф Вреде, князь Щербатов, Васильчиков, Никитин покрыли себя славой — Шварценберг и Барклай-де-Толли были простыми зрителями битвы, стараясь содействовать прусскому фельдмаршалу советом и подкрепляя его войсками. Тысяча пленных и 73 орудия, взятые с боя, венчали первую победу, одержанную союзниками во Франции. Граф Барклай-де-Толли получил шпагу, украшенную алмазами и лаврами.

Наполеон отступал. Князь Шварценберг занял Труа (25 янв.). Переговоры о мире, происходившие в Шатильоне с Коленкуром, не были увенчаны успехом по случаю, что союзные монархи определяли Франции те границы, которые она имела до 1792 года. Александр настоял, чтобы война продолжалась и Наполеон был низвержен для довершения освобождения Европы; отвергнул предложенное перемирие как ненадежное и основанное на собственных видах неприятеля, желавшего только выиграть время. [Описание похода во Франции в 1814 году, ч. 1, стр. 144 и 147.]