Большая биографическая энциклопедия - басаргин николай васильевич

— род. около 1800 г., ум. в 1861 г. Сын небогатого помещика Московской губ., Басаргин провел детство и юность до 17-ти лет в деревне у отца, человека пожилого, доброго, но считавшего образование скорее роскошью, чем необходимостью. Пока еще жива была мать Николая Васильевича, Екатерина Карловна (урожденная Бланк, дочь известного архитектора Карла Ив. Бланк), юноша запасся кое-какими, весьма впрочем скромными познаниями по части русского и французского языка, истории, географии и арифметики, но по смерти матери (в 1814 г.), как признается сам H. В. Басаргин — он "три лучшие года юности бил баклуши". Принужденный сам озаботиться, чтобы проложить себе путь в жизни, он в 1817 г. выпросил весьма скромную сумму денег у отца, отправился в Москву и поступил вольным слушателем в университет. Но, при первом же посещении аудитории, он так был возмущен "неприличным поведением и дерзостью" некоторых слушателей, что стал подумывать о возвращении в Богородскую деревню. Случайная встреча с знакомым офицером по квартирмейстерской части натолкнула Басаргина на новый план поступить в Муравьевское училище для колонновожатых. По испытанию, Басаргин попал в ІV класс, где по летам оказался старше всех совоспитанников; благодаря настойчивости и упорному прилежанию, он скоро нагнал сверстников и в половине января 1819 г. был уже допущен к офицерскому экзамену. Произведенный 10 марта 1819 г. прапорщиком в свиту Е. И. В. по квартирмейстерской части, Басаргин был на год оставлен при корпусе преподавателем в наиболее многолюдном 2-м отделении III класса, а весною 1820 г. был командирован в Тульчин в штаб 2-й армии.

Вращаясь здесь в кругу молодежи, принадлежавшей к составу главной квартиры армии, Басаргин был принят Бурцевым в "Союз благоденствия". В 1820 г. большинство членов его еще без всякого злого умысла собирались вместе, рассуждали — правда, очень свободно — спорили, обменивались задушевными помыслами и желаниями, но тайная цель союза пока оставалась известною лишь немногим. Поездка в Крым для поправления здоровья, увеличение занятий по службе и недоверие к Пестелю, обделенному способностью привязывать к себе людей, отшатнули от "Союза" Басаргина — так же, как Ивашева, Вольфа и др., и они с половины 1821 по 1825 г. не принимали даже участия в заседаниях общества. "Скажу более, пишет Басаргин в своей автобиографии, самые мысли мои относительно сокровенной цели "Союза Благоденствия".... изменились. Не переставая смотреть теми же глазами на все, что было худо, негодовать на злоупотребления, я нередко спрашивал себя, будет ли лучше, если общество достигнет своей цели?... Я сознавался внутренне, что гораздо бы лучше было, если бы само правительство взяло инициативу и шло вперед, не задерживая, а поощряя успехи просвещения и гражданственности". — Назначенный адъютантом к Киселеву, бывшему тогда начальником штаба IІ армии, Басаргин был послан для заготовления в Бессарабии ночлегов Государю, возвращавшемуся чрез Австрию с Веронского конгресса; после Высочайшего смотра около Тульчина Государь пригласил Киселева сопровождать его в поселенные войска украинского поселения, а Киселев взял с собою Басаргина, но, по просьбе ген. Дибича прикомандировал его на время смотра военных поселений к этому генералу. Вернувшись из Вознесенска в Тульчин, Басаргин уехал в, отпуск в Москву и Петербург, был зачислен в лейб-гвардии егерский молк поручиком, а вскоре женился на княжне Мещерской. Летом 1824 г., Басаргин был назначен старшим адъютантом в главный штаб 2-й армии. На этой должности занятия его оказались определеннее, и он мог с большим удобством располагать своими досугами, которые посвящал горячо любимой жене. Но в августе 1825 г. жена его умерла; это так потрясло Басаргина, что у него отнялись ноги, и в октябре он, взяв отпуск, уехал во Владимир к брату.

Возвращаясь в декабре 1825 г. в Тульчин, он в Могилеве узнал о возмущении 14 декабря, а близ Житомира повстречал капитана Майбороду — некогда им же отрекомендованного Пестелю, в качестве хорошего фронтовика — которого фельдъегерь вез в Петербург, вследствие доноса, им поданного. В Тульчине Басаргин узнал, что и его имя значится и доносе Майбороды; Киселев с женою принял Басаргина ласково: Киселева уговаривала его во всем чистосердечно принести повинную, а сам Киселев уверил его в своем уважении, что бы ни случилось. Также любезно был принят Басаргин дежурным генералом, и так как из Петербурга никаких распоряжений не приходило, то он был допущен к отправлению служебных обязанностей. Найдя среди казенных бумаг никому не нужный паспорт умершего иностранца, Басаргин легко мог уехать с ним за границу, удаленную от Тульчина всего на 250 верст, но он не хотел отделить свою судьбу от судьбы товарищей и навлечь подозрение на начальство, всегда к нему благоволившее. И впоследствии, в Петропавловской крепости, на предложение караульного унтер-офицера устроить побег, столковавшись с каким-нибудь из иностранных судов, проходивших чрез кронштадтскую брандвахту до свету, Басаргин, как и Н. М. Муравьев, отвечал отказом. 8 января 1826 г. было наконец получено предписание военного министра арестовать Басаргина со многими другими и доставить в Петербург. Допросы в следственной комиссии затянулись почти на полгода, которые Басаргину в Петропавловской крепости дались очень тяжело тем более, что непосредственного участия в серьезных преступных действиях он и не принимал вовсе. "Сознаюсь откровенно, пишет он, что в продолжение первых двух недель моего заключения я так ослаб нравственно, так упал духом, что до сих пор благодарю Бога, что меня в это время не звали в комитет.... я легко бы сделал такие показания, которые бы тревожили и теперь мою совесть. Эти две недели мне все представлялось, что я помешался или по крайней мере должен скоро сойти с ума". 12 июля 1826 г. собран был весь второй разряд преступников, к которому был причислен и Басаргин, и в торжественном заседании верховного суда им был объявлен приговор к 20-летней каторжной работе в сибирских рудниках. После крещения 1827 г. арестантов партиями начали рассылать к местам назначения. Басаргин боялся, как бы не попасть по расстроенному здоровью куда-нибудь в крепость, но опасения его не оправдались: вместе с фон Визиным, Вольфом и Фроловым он чрез Тихвин, Ярославль, Кострому, Вятку, Пермь и Екатеринбург привезен был в Тобольск. Отсюда путь ссыльных лежал на Томск, Красноярск и Иркутск и Читу. Здоровье Басаргина, сильно пострадавшее от сырых казематов Петропавловской крепости, в дороге стало заметно поправляться — движение и воздух столь благотворно подействовали на него, харкавшего кровью и плохо владевшего. ногами, что в Тобольске он совсем окреп и выздоровел. Вообще, чем дальше подвигались подневольные путешественники по Сибири, тем более она выигрывала в их глазах. Местность Читы и ее климат Басаргину показались бесподобными, а растительность необычайною. Летом 1830 г. декабристы были переведены на Петровский чугунный завод в 600 верстах от Читы; здесь Басаргин провел шесть лет.

В силу двух Высочайших манифестов срок каторжных работ для декабристов был сокращен, и в июле 1836 г. Басаргин покинул Петровский острог, незадолго пред тем перенеся воспаление в мозгу. Необеспеченный в средствах к существованию, Басаргин, покидая Петровский завод, не без страха взирал на будущее; обладая сильною волею, он на каторге еще испытывал, может ли он перенести самый строгий образ жизни и самоограничение в удовлетворении потребностей, и в течение целых шести месяцев питался одним черным хлебом, молоком и яйцами, отказавшись от чая, говядины, рыбы, курения табаку и т. д. Впрочем этот искус оказался совершенно излишним: брат Басаргина, по выходе его с каторги, обязался присылать по 400 руб. ас., а один из его родственников, Барышников, единовременно доставил ссыльному 4000 руб. и ежегодно высылал по 1000 руб., так что к времени перехода на положение поселенца Басаргин мог устроить свой образ жизни, согласно своим желаниям и привычкам.

Подводя итог под этим периодом своего существования Басаргин говорит: "Десятилетняя тюремная жизнь моя окончилась... В продолжение этих десяти лет (мне было уже 36 лет) я много приобрел в разных отношениях, мог обсудить и проверить мои убеждения и окончательно утвердиться в них... Мною прочел с пользою и многому научился... В дальнейших сношениях наших с людьми мы могли обманываться, заблуждаться, принимать позолоту за чистый метал, но все это не могло поколебать твердости наших правил и убеждений... Стихия нравственная была более или менее обеспечена от всякого внешнего и нового влияния". За приобретение этой духовной мощи Басаргин благодарен правительству: "Размести оно нас по разным заводам, лиши возможности поддерживать друг друга, смешай с простыми ссыльно-рабочими, подчини местному начальству и общим заводским правилам, легко могло бы случиться, что большая часть из нас, будучи нравственно убиты своим положением, без всяких материальных средств, не имея сношения с родными и находясь еще в таких летах, когда не совсем образовался характер, когда нравственное основание не так прочно, потеряли бы сознание своего достоинства, не устояли бы в своих правилах и погибли бы безвозвратно".

Водворенный затем на поселение в Западной Сибири, Басаргин поселился в Туринске, с Ивашевыми, Пущиным, Оболенским и Аненковым. По смерти Ивашевых, когда Аненков был переведен в Тобольск, и Басаргин с Пущиным в 1841 г. покинули Туринск. Басаргин был переведен в Киренск (где провел пять лет). Получив разрешение вступить в гражданскую службу, Басаргин 1846—1848 гг. провел в Омске, а затем, по собственной просьбе, окончательно перемещен в Ялотуровск, где оставался вплоть до выезда в Россию. О положении своем в это время Басаргин говорит следующее: "Можно положительно сказать, что наше долговременное пребывание в разных местах Сибири доставило в отношении нравственного образования сибирских жителей некоторую пользу и ввело в общественные отношения несколько новых и полезных идей"... "Я уверен, что добрая молва о нас сохранится надолго по всей Сибири и многие скажут сердечное спасибо за ту пользу, которую пребывание наше им доставило. Неудивительно после этого, что все искали нашего знакомства".

По воцарении императора Александра II Басаргин получил окончательное помилование и, возвратившись в Россию, поселился в Богородском родовом именьице. Дружно перенесенные житейские невзгоды воспитали в декабристах истинно христианские верования и благородные нравственные идеалы. Верный им, Басаргин в самой старости, хотя и сознавал себя отставшим "от нового во всем, что входит в круг современного образования", тем не менее питал горячен сочувствие к "успехам не мнимого, а настоящего просвещения, основанного на справедливости". В своих отношениях к людям он руководствовался тем принципом, что в человеческой природе не может быть исключительного преобладания зла над добром; поэтому на дурные поступки людей он взирал как на нравственные болезни и верил тому, что с успехами просвещения и гражданственности даже закоснелым преступникам, как людям нравственно больным, перестанут преграждать пути к выздоровлению, а из уголовных законодательств постепенно исчезнет и средневековое правило возмездия.