Большая биографическая энциклопедия - дружинин александр васильевич

— критик и беллетрист, родился в Петербурге 8 октября 1824 г., умер 14 января 1864 г. Принадлежа по рождению к старинной и богатой дворянской семье, Д. до 16-летнего возраста воспитывался дома, под наблюдением гувернеров, а затем поступил в Пажеский корпус, откуда был выпущен через три года, офицером в л.-гв. Финляндский полк. Кроткий по характеру, склонный к кабинетным занятиям, Д. не чувствовал призвания к фронтовой службе и в 1847 г. сначала причислился к канцелярии военного министерства, а в 1851-м вышел в отставку. Основательное знание иностранных языков, знакомство с лучшими произведениями русской и иностранных литератур, побуждали Д. еще во время службы в военном министерстве испробовать свои силы на литературном поприще. Первым произведением Д. была повесть: "Полинька Сакс", появившаяся в 1847 г. в "Современнике" и сразу доставившая автору широкую известность. Основная идея повести — пробудить уважение к женщине, отстаивающей свои права на свободную любовь, — хотя и была навеяна чтением Жорж Занд, но была разработана автором самостоятельно и явилась выражением смутных еще в то время стремлений к эмансипации русской женщины. В следующих годах появились в "Современнике" же повести Д.: "Рассказ Алексея Дмитриевича", "Фрейлейн Вильгельмина" и роман в двух частях — "Жюли". Эти произведения Д. не имели особого успеха, к чему Д. относился равнодушно, с большей охотой занимаясь исследованиями по истории литературы и отдаваясь критике современных произведений. В "Письмах иногороднего подписчика", печатавшихся в "Современнике", и в др. больших критических статьях, Д. являлся как бы продолжателем критической деятельности Белинского, хотя блестяще образованный, бывший паж и гвардеец не только не разделял многих идей знаменитого своего предшественника, но был ревностным поклонником "чистого искусства" и врагом "дидактизма", т. е., тенденции в искусстве, затемняющей, по его мнению, художественное выражение правды. Художественное произведение, по мнению Д., должно изображать действительность, как она есть, как бы грязна она ни была; в "знании дела", т. е. действительности, он видел разгадку выдающегося значения произведений Островского, Писемского и Щедрина. Тонкие, изящные вкусы Д. заставляли его однако уклоняться от утилитарного взгляда на искусство, он не хотел видеть в современных произведениях, даже Тургенева, отражения общественных настроений и целью художника ставил умение отыскать высшую духовную красоту в некрасивом по-видимому явлении. Поклонение "искусству для искусства" выработалось у Д. особенно под влиянием изучения английской литературы. С начала 50-х годов Д. напечатал в журналах ряд статей по истории английской литературы: "Джонсон и Босвель", "Жизнь и произведения Шеридана", "Георг Крабб", "Вальтер Скотт и его современники" и т. д. По основательному знанию предмета, по блестящему изложению, эти статьи Д. до сих пор не потеряли своего значения: по отзыву проф. Кирпичникова, их можно с большим правом и надеждой на успех рекомендовать студентам и студенткам, нежели десятки книг, вышедших в 60-х и 70-х годах. Вообще Д. настойчиво популяризировал западную литературу и искусство, посвящая им много места даже в своих фельетонах, но, будучи в этом смысле горячим западником, Д. находил, что необходимость пройти ступени западной цивилизации вовсе не обязывает нас безумно скакать через эти ступени, вовсе не заставляет нас отказаться от своей национальности и старины; напротив, по его мнению, русский ученый, русский художник, русский литератор должен прежде всего научиться у наиболее цивилизованных народов уважению к своему, родному. Несимпатичные стороны русского быта Д. с тонким изяществом рисовал в своих фельетонах под псевдонимом Ивана Чернокнижникова. В 1850 г. напечатан был первый его фельетон: "Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам". Но и в обличениях Д. оставался верен доброму своему сердцу. "казнил нравы, но щадил людей, даже тех, которые были созданы его фантазией; обличал не столько вредное, сколько глупое, и даже вредное выставлял главным образом с его нелепой стороны". Сдержанность, хладнокровное беспристрастие Д. в обличениях особенно ярко выразились в эпоху "обличительной литературы", когда после крымской войны русское общество спешило к своему обновлению, стряхивая старые цепи. Д., видевший в сыпавшихся отовсюду обличениях старых зол не одни лишь светлые стороны и требовавший всегда уважения к человеческому достоинству, — не был тогда понят увлекавшимися современниками: Д. упрекали в "джентельменстве", хотели видеть признаки влияния на него официальных сфер, хотя даже враги не отказывали Д. в уважении и в данной ему кличке "честного рыцаря".

Нравственный облик Д., как писателя, чуждого крайностям эпохи, в которую пришлось ему действовать, достаточно объясняет причину охлаждения к нему общества в последние годы его жизни. Дружеские личные отношения Д. к выдающимся представителям литературы: к Тургеневу, Григоровичу, Толстому, Некрасову и др., не могли помочь делу. В 1856 г. Д. сделался редактором "Библиотеки для Чтения", но его обещание вести дело "ohne Hast, ohne Rast" не отвечало возбужденному состоянию общества, не внушало доверия к новому редактору, тем более, что Д. даже не старался объяснить своего отношеиия к новому направлению общественной жизни. Вследствие этого "Библиотека для чтения" не имела успеха, заслужив от Тургенева название "глухой дыры", и в 1861 году Д. снял с себя редакторские обязанности. У него обнаружились в это время признаки чахотки, хотя он и продолжал работать, печатая юмористические фельетоны в "Искре", "Северной Пчеле" и "Веке", а в "Русском Вестнике" и "С.-Петербургских Ведомостях" — статьи по иностранной литературе; из Шекспира он сделал переводы: "Короля Лира", "Ричарда III" и "Кориолана". Работы эти не воскресили однако симпатий общества к Д.: он умер "забытым талантом". Незадолго до смерти Д. сделался однако незабвенным: по его почину основано было в 1859 г. общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым; в честь его появилась и "Дружининская копейка".

Сочинения и переводы Д. изданы в 8 томах H. В. Гербелем в 1866—1868 гг., в VIII т. статьи о Д. Некрасова и М. Лонгинова. — Биография Д., писанная Хмыровым (Портретная галерея Мюнстера II, 1869). — Статья, читанная И. С. Тургеневым в Обществе пособия нуждающимся литераторам и ученым (Р. Инвалид, 1864, № 40). — "Забытый талант" проф. Кирпичникова ("Истор. В.", 1884, 4). — Старчевский ("Наблюдатель", 1885, №№ 4 и 5). Ливенцов: "А. В. Дружинин" ("Р. Ст.", 1887 г., II т.). — "Дневник Д." в сборнике литературного фонда — "XXV лет" и там же статья о нем Гаевского — Воспоминания Григоровича. — "Первое собрание писем Тургенева". — "Дружинин, А. В.", статья С. Венгерова. ("Энц. Слов." Брокгауза и Ефрона).

Ш.

{Половцов}

Дружинин, Александр Васильевич

— известный критик и беллетрист. Род. 8 октября 1824 г. в СПб. Сын состоятельных и чиновных родителей, он с ранних лет приобрел основательное знание иностранных языков и ту благовоспитанность, которая составляла основную черту не только личного характера Д., но и всей литературной деятельности его. До 16 лет Д. воспитывался дома, затем был отдан в Пажеский корпус. Здесь он сделался присяжным поставщиком "сочинений" для товарищей и писал множество юмористических стихотворений на разные случаи школьной жизни. Поступив офицером в л.-гв. финляндский полк, Д. был очень любим товарищами; тем не менее полковая жизнь совсем не удовлетворяла его, и через три года он ее оставляет. До 1851 г. он числится в канцелярии военного министерства, после чего окончательно бросает службу и становится "только" литератором. Литературная деятельность Д. сосредоточивалось до 1856 года в "Современнике" и началась в 1847 г. повестью "Полинька Сакс" (№ 12). Дебют был блестящий, повесть имела большой успех, да, в сущности, и до сих пор составляет краеугольный камень известности Д. Успех подбодрил юного писателя, и он в течение года одну за другой печатает три большие вещи: "Рассказ Алексея Дмитриевича", "Фрейлейн Вильгельмина" и роман "Жюли", которым как бы закончил свою беллетристическую деятельность. Продолжая изредка давать рассказы и даже большие повести, он главные силы свои направляет на критику и статьи по истории литературы.

И на новом поприще Д. ожидал большой успех. "Письма иногородного подписчика", в легкой форме дававшие отчет о новостях текущей литературы, сильно читались, и, несмотря на всю их шутливую легковесность, Д. занял вакантное со смертью Белинского амплуа "первого критика". Почти одновременно он выступает в роли "эссеиста" и дает ряд обширных статей об английской литературе — Краббе, Ричардсоне, Шеридане, Босвеле, Джонсоне, Вальтере Скотте, Дизраэли и др., которые утвердили за ним репутацию знатока не только английской, но и вообще иностранной литературы. В 1850 г. Д. печатает "Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам" и этим дебютирует еще на одном поприще — юмористического фельетона. Успех не заставил себя ждать и тут. Правда, "Чернокнижников" произвел некоторый скандал в литературных кружках, но читался очень усердно и привлек к себе всеобщее внимание. Впоследствии Д. неоднократно и с большою охотою возвращался к псевдониму "Чернокнижников". В конце 1856 г. Д. становится во главе редакции "Библиотеки для чтения", в которой изредка сотрудничал и раньше. Все, по-видимому, предсказывало успех новой редакции: дружеские связи Д. с лучшими представителями нового литературного поколения — Тургеневым, Толстым, Григоровичем, Анненковым, Боткиным и др., изящный вкус редактора, его любовь к делу. Надежды, однако, совсем не оправдались: "Библ. для чт." была затерта другими изданиями. Достаточно прочитать profession de foi новой редакции, чтобы понять причину этого неуспеха. В то время, когда Россия была охвачена могучим стремлением к общественному обновлению, Д. выступал с заявлением, где ни единым словом не упоминалось о том, как смотрит редакция на новое течение русской жизни, какого направления она для него желала бы и т. д. Обещала редакция вести дело "ohne Hast, ohne Rast" — лозунг, мало подходивший к эпохе, которая неслась на всех парах. В 1858 г. Д. пригласил в соредакторы начинавшего входить в большую известность Писемского. Но и этот высокоталантливый романист был человек весьма мало подходивший для роли руководителя журнала, который должен был конкурировать с такими изданиями, как "Рус. вестн." и "Современник". В результате "Библиотека для чтения" заняла совершенно второстепенное место и тот же Тургенев, который в 1856 г. надеялся, что журнал под "командою" Д. быстро процветет, в 1861 г. называл ее "глухой дырой".

К началу 1861 г. Д. оставил редакцию "Библиотеки для чтения". Обострявшаяся болезнь (чахотка) не давала ему возможности работать с прежним усердием. Но все-таки он в "Искре", "Северной пчеле" и "Веке" поместил ряд юмористических фельетонов, а в "СПб. ведомостях" и "Русском вестнике" писал статьи об иностранной литературе. Кроме того, Д. продолжал переводы драм Шекспира, начатые в 1856 г. "Королем Лиром", и напечатал в "Русском вестике" 1862 г. (под псевдонимом Безымянного) "Прошлое лето в деревне" — впечатления человека, приехавшего в деревню вслед за освобождением крестьян. 14 января 1864 г. Д. умер и похоронен на Смоленском кладбище. С именем Д. тесно связано учреждение литературного фонда (см.). Ознакомившись из английских изданий с британским litterary fund, он устно и печатно стал пропагандировать мысль об устройстве подобного общества у нас и, когда его мысль встретила горячее сочувствие, принял деятельное участие в устройстве фонда и был одним из первых членов его комитета. По его имени названа и "Дружининская копейка".

Литературное наследие много и быстро писавшего Д. занимает целых 8 убористых томов (СПб., 1865). Наименее ценное в нем — юмористические фельетоны "Чернокнижникова", невысокий полет которых имеет, однако, значительный историко-литературный интерес как признак упадка литературных кружков в тяжелые годы реакции 1848—1856 гг. Со смертью Белинского, с отъездом Герцена и с наступлением болезненной подозрительности последних лет дореформенной эпохи духовная физиономия руководящих литературных групп быстро меняется. Сотрудники "Современника" — Панаев, Дружинин, Лонгинов, Гаевский, Григорович, изредка даже Некрасов — сходясь вместе, предаются "чернокнижию", т. е. сочинению юмористических посланий, поэм и всевозможных "литературных шалостей", настолько погрешавших против цензуры нравов, что издавать их приходилось за границей. Кому-то из "чернокнижников" пришло на ум облечь разрозненные импровизации "чернокнижия" в одну литературную форму, связать их "нитью длинного романа". Дружининское "Путешествие Ивана Чернокнижникова" явилось осуществлением этого плана. Конечно, получилось только слабое отражение действительного "чернокнижия"; но и в таком виде оно возбудило ужас в членах кружка, которые настояли на прекращении "Путешествия", поражающего позднейших читателей главным образом своею мелкотою. Как беллетрист Д. известен в большой публике только "Полинькою Сакс", хотя вторая повесть его, "Рассказ Алексея Дмитриевича", в художественном отношении гораздо выше. Причина быстрого и громкого успеха "Полиньки Сакс" в том, что эта была одна из первых и весьма определенных попыток поставить в русской литературе "женский вопрос". Неправильно только усматривали в ней необыкновенную новизну и смелость: не только основной мотив, но и некоторые положения заимствованы из Жорж-Зандовского "Жака". Сам автор, впрочем, и не намерен был выдавать свою повесть за нечто оригинальное по замыслу. В том месте, где муж Полиньки Сакс, узнав, что молодая жена его полюбила другого, не считает себя вправе осудить ее и лишить возможности уйти к любимому человеку — в этом центральном пункте повести Сакс прямо говорит: "пламенные юноши почтут меня новым Жаком". Все позднейшие беллетристические произведения Д. неудачны, скучны и многословны. То же многословие немало вредит Д. и как автору статей об английской литературе. Начинаются они обыкновенно живо и занимательно, со свойственным Д. изяществом стиля, но затем автор, видимо, устает и вместо одушевленной передачи излагаемых им книг дает один вялый пересказ. Особенно неудачен длинный ряд статей о Джонсоне и Босвеле. Близкое знакомство с английскою литературою сделало Д. крайним англоманом. Для него нет почти другого мерила для оценки европейских литературных явлений, как прием, который они встретили в Англии и притом исключительно в Англии торийской.