Большая биографическая энциклопедия - эдлинг графиня роксандра скарлатовна

(Edling), урожденная Стурдза — фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны, автор мемуаров; род. 12 октября 1786 г., умерла 16 января 1644 г. Э. происходила из очень знатного и богатого молдаванского семейства, родственного князьям Мурузи и др., боровшимся за облегчение участи христиан от турецкого гнета. Отец ее, живя в Константинополе, занимал там видное служебное положение и умел влиять на Порту в пользу своих соотечественников. Однако ко времени Ясского мира положение его сильно пошатнулось, и он согласился на предложение русских дипломатов навсегда покинуть Турцию и эмигрировать в Россию. В 1792 г. вся семья Стурдзы прибыла в свое новое отечество. Жизнь в Петербурге оказалась для них трудной и слишком дорогой, так как эмиграция расшатала их состояние, и они поселились в белорусском имении, расположенном в 30 верстах от Могилева-на-Днепре, купленном на остатки когда-то огромного состояния. Удалившись от политической деятельности и от столичной жизни, Стурдзы занялись воспитанием своих пятерых детей, из которых третьей дочери, Роксандре, уже шел шестой год. До сих пор она была на попечении няни-гречанки, женщины на редкость религиозной и оказавшей в этом отношении огромное влияние как на Роксандру, так и на младшего ее брата, Александра. С переездом в Белоруссию на Роксандру обратила большое внимание и ее мать, женщина с живым и проницательным умом, много читавшая и думавшая. Деревенский дом С., по словам Вигеля, напоминал академию: в нем постоянно жили несколько человек преподавателей, среди которых особенное значение по своей образованности и влиянию на учеников имел выехавший вместе с С. из Турции Jean Joseph Dopagne. Воспитание в духе французской философии развивало в детях неверие, французская революция и постоянные толки о ней, в связи с чтением древней истории, — честолюбие. Ho в то же время, пишет в своих воспоминаниях графиня Эдлинг, "уединенность нашего быта и влияние величавой северной природы сообщило нам какую-то мрачную восторженность, которая составляла странную противоположность с мягкостью и подвижностью нашего южного происхождения".

В 1801 г. вся семья Стурдза переехала в Петербург для определения на службу старшего из сыновей, Константина, и для довершения образования остальных детей. Два первых года в столице Pоксандра провела скучно и однообразно среди ничтожных и пустых людей, но возвращение на четыре месяца в деревню было эпохой, которую она отметила в своих записках как момент, когда она научилась "познавать ничтожество жизни". Религиозность, заложенная в ее душу няней, продолжала развиваться благодаря влиянию искренно верующего отца и поддерживалась чтением сочинений в духе Клопштока. Она стала проникать "в таинства искупления, смерти и бессмертия". К тому же вели ее и некоторые обстоятельства семейной жизни: умерла любимая сестра, оставив в душе Роксандры невосполнимую пустоту. Тоску по ней она изливала на бумаге, и, по ее словам, "к грусти ее примешивалась некоторая сладость". Это характерное для эпохи настроение усилилось после самоубийства старшего брата Роксандры — Константина. Но, заботясь о родителях, братьях и сестрах, она забывала и свою тоску, и свои переживания: она стала душой дома, "всем для всех", как отзывался о ней впоследствии Александр Стурдза. Множество волнений, забот и та восторженная печаль, которая овладела Pоксандрой, стала подтачивать ее здоровье. Стремясь отвлечь ее чем-нибудь, родители решили занять ее службой и устроили при Дворе фрейлиной. Обязанности ее были не трудны: она появлялась при Дворе раз или два в неделю, а остальное время проводила в доме родителей. Однако и того было достаточно, чтобы ей, девятнадцатилетней девушке, суметь многое понять и сделать для пользы семьи и собственной: Роксандра была очень умна и проницательна. "Я чувствовала, — говорит она, — что, не имея ни покровительства, ни богатства, ни замечательной наружности, я должна играть скромную роль. Я с горестью замечала, что наша семья оставалась чужой в России и что брат мой и сестра не будут иметь покровительства при вступлении в свет, если я не наживу себе благоприятелей".

Для начала Роксандра очень удачно снискала внимание воспитательницы царских детей гр. Ливен, благодаря отзывам которой к ней стали благосклонны великие княжны. Затем она подружилась о женой адмирала Чичагова, в доме которого познакомилась и сблизилась со многими замечательными людьми: братьями графами де Местр, с Каподистрия, с Ипсиланти и др. Ксавье де Местр подружился с Роксандрой и подолгу разговаривал с ней о вопросах философии, истории и политики: они сходились во всем, кроме религии. Ипсиланти был родственник Роксандры, а Каподистрия нашел в ней горячую сторонницу любимой им идеи освобождения Греции от турецкого ига. Однако смерть Чичаговой и отъезд Каподистрия в Вену отдалили ее от этого кружка; кроме того, осложнились и семейные дела Стурдза. Отец заболел, мать уехала в деревню, заботы о брате Александре были возложены на Роксандру, и она решила ради него просить места фрейлины при одной из императриц.

Отзывы гр. Головиной и принцессы Тарант уже давно породили в душе Pоксандры восторженное преклонение пред императрицей Елизаветой Алексеевной, и хотя она легко могла устроиться при вдовствующей Марии Феодоровне, но сострадание влекло ее к молодой государыне: "Я почитала ее, — пишет Pоксандра, — несчастной; воображала, что она нуждается в женщине-друге и готова была посвятить себя ей". Летом в 1811 г. Роксандра переехала на жительство в Летний Дворец на Каменном Острове и сразу же занялась вопросами внешней политики, которыми тогда увлекались все. Время, проведенное ею при государыне в качестве фрейлины (годы с 1811 по 1816), самое важное в ее жизни, а наблюдения, сделанные ею и занесенные в дневник, — самое ценное, что в нем есть. Хотя ей не удалось сблизиться с императрицей и стать ее другом-утешительницей, однако она сумела привлечь к себе государыню настолько, что возбуждала ревность и зависть у другой фрейлины императрицы — Валуевой: Роксандра обладала редкой способностью привлекать сердца всех, кто с нею встречался, сближаться с людьми лишь настолько, насколько они сами того желают, и не стеснять даже в самые трудные минуты.

Эти черты характера и ценила в ней особенно императрица, но другие качества заметил и оценил император Александр І. Ее живой и подвижный ум, впечатлительность, веселость, разговорчивость и умение сказать кстати — сразу обратили на себя внимание государя, и очень часто, посещая свою супругу, Александр І подолгу разговаривал с ее фрейлиной. Вскоре нашлась еще область, в которой Роксандра могла обнаружить пред государем много понимания и знания. События, предшествовавшие 12-му году, возбудили в душе императора религиозные колебания, и в одном из разговоров с Pоксандрой он обнаружил их. Чуткость, с которой она к ним отнеслась, еще более расположила его к ней.

Теперь она пользовалась доверием и государыни, и государя, и в душе ее возникла мысль устранить существовавшую между ними холодность и вновь сблизить их. Мысль эта не покидала Pоксандру в течение всей службы ее при Дворе, хотя она не раз убеждалась в том, что эта задача не по силам ей, так как, несмотря на все ее старания, несмотря на милостивое внимание императрицы, Pоксандра чувствовала себя чужой.

В 1813 г. ей удалось устроить дела отца. Он в это время окончательно разорился, чему много способствовала война, и вследствие ряда тяжелых событий личной жизни был разбит параличом. Pоксандра, не желая обращаться к государю с непосредственной просьбой о помощи, воспользовалась тем обстоятельством, что письма придворных к иностранным дипломатам тайно вскрывали и докладывали государю. В письме к своему другу, австрийскому военному агенту при главной квартире, Роксандра подробно описала горестное положение ее семьи. Письмо дошло до государя, и он пожаловал ее отцу, при милостивом рескрипте, 10 тысяч годовой пенсии. Еще раньше ей удалось очень хорошо устроить брата Александра при министерстве Иностранных Дел.

Пережив вместе с царской семьей тяжелые дни 1811—12 годов, она разделила и дни славы и радости 1814 и 1815 годов. Хотя государыня в 1813 г. временно и охладела к ней, но все же решила взять ее с собой за границу. 19-го декабря 1813 г. Роксандра выехала из России в Германию, где провела с императрицей три года, полных богатыми впечатлениями и интереснейшими наблюдениями: она видела Германию, восторженно встречавшую русских как освободителей Европы от ига Наполеона, и ту же Германию, уже ненавидевшую и Россию, и русских. В Веймаре Pоксандра познакомилась с графом Альбертом Каэтаном Эдлингом, будущим ее мужем, который, впрочем, не произвел на нее сразу особенного впечатления. В это время ее внимание и сердце были привлечены другим. Вопросы религии по-прежнему были для нее господствующими: в Бадене она сблизилась с баронессой Крюднер и Юнгом-Штиллингом и исхлопотала последнему у императрицы, ввиду его крайней бедности, пенсион и 1000 червонцев на уплату долгов. Кроме религии, Роксандра продолжала интересоваться и делом освобождения Греции. Между нею и графом Каподистрия, жившим в Швейцарии, завязалась оживленная переписка, сначала по греческому вопросу, перешедшая затем к другим, более общим, и наконец приведшая к тому, что Каподистрия сделал Роксандре письменное предложение.

Прибытие Александра I в Бруксал было для Pоксандры очень благоприятно. Он явно для всех оказывал ей свое внимание и разговаривал с ней по целым часам. Она воспользовалась этим вниманием как для того, чтобы рекомендовать Александру I Каподистрия в качестве дипломата (государь обещал вызвать его в Вену на конгресс), так и для того, чтобы рассказать ему про баронессу Крюднер и Юнга-Штиллинга. Однажды государь сообщил Роксандре: "Сегодня утром я видел Юнга-Штиллинга. Мы объяснились как могли, по-немецки и по-французски; однако я понял, что у Вас с ним заключен неразрывный союз во имя любви и милосердия. Я просил его принять меня третьим, и мы ударили в том по рукам". Конечно, Роксандра поспешила заявить: "Но ведь этот союз уже существовал, государь!"