Большая биографическая энциклопедия - гедеонов степан александрович

— гофмейстер, тайный советник, директор Императорского Эрмитажа и Императорских театров, сын Александра Михайловича (см.). Родился в 1815 г. Одаренный светлым блестящим умом и редкой памятью, Г. был глубоко и всесторонне образованным человеком. С юных лет он любил искусство. В детстве Г. прошел через строгую классическую школу и в университете уже был известен как знаток древних языков. Он мог не только с легкостью переводить экспромтом с латинского языка на греческий, но даже, как гласит предание, перекладывал на греческий язык сочинения Шиллера. В 1835 г. Г. кончил Петербургский университет со степенью кандидата и поступил секретарем к президенту Имп. Академии Наук С. С. Уварову (впоследствии графу и министру народного просвещения). В свободное от службы время он занимался литературными трудами. В 1845 г. он сочинил драму: "Смерть Ляпунова". Ее поставили в конце этого года с хорошим ансамблем и лучшими артистами. Пьеса имела некоторый успех и в начале игралась чуть не каждый день, но так продолжалось недолго. В первый сезон она была поставлена 18 раз, во второй — 12, а потом — по 1—2 раза в год. Критика находила в ней мало жизни и совсем не находила поэзии, называя ее "либретто без музыки". Критик "Отечественных Записок" признавал в авторе ловкость, образованность, начитанность, гладкий и чистый слог, но в то же время находил у него отсутствие истинного драматического таланта и самобытности; школы ему не создать, последователей не приобрести. Критик видел в драме Г. влияние Шекспира, Загоскина, Шиллера, Гете, Гоголя, Кукольника и проч. и не находил возможным причислить его к какому-нибудь направлению. В пьесе было немало патриотизма, но шаблонного, было много условного и деланного.

В 1848 г. Г. был назначен помощником кн. Г. П. Волконского, заведовавшего Высочайше учрежденной в Риме археологической комиссией для приискания древностей. С этого времени начались его близкие отношения к Петербургскому Эрмитажу, которые продолжались все 14 лет его пребывания в Риме. По должности помощника кн. Волконского Г. должен был делать покупки древностей, и он проявил в этом деле много вкуса и умения. В 1851 г. он приобрел для Императорского музея статуи Аполлона (со стрелой в руке), Афродиты, Аполлона вроде флорентийского Аполлино и Л. Аврелия Коммода. В том же году у венецианского антиквария Санквирино от купил статую дорийского эфеба и целый ряд других скульптурных произведений. По случаю приобретения статуи архаической музы Г. поместил в "Annales de l'institut archéologique, 1852 г." (стр. 42—85) ученое исследование: "Groupe de muses antiques décrit par E. Guédéonoff, avec planches", появившееся потом отдельной брошюрой и обнаружившее в авторе солидные и глубокие знания по археологии. В 1859 г. им были произведены новые покупки, стоившие ему много труда и денег: так, например, статуя Венеры была куплена им за 42 тысячи франков. Еще больших трудов и хлопот стоило ему приобретение в 1861 г. (в этом году Г. стал заведующим археологической комиссией в Риме и попечителем пансионеров Императорской Академии Художеств) известной коллекции маркиза Кампана. Общественное мнение и правительство Италии сильно противились вывозу сокровищ из Италии, и Г. с большим трудом удалось приобрести (за 750 тыс. франков) и вывезти коллекцию Кампана, а по поводу сделанной им тогда же покупки (за 310000 франков) Мадонны Рафаэля заговорила вся европейская печать, а в итальянский парламент был даже внесен по этому поводу запрос. По случаю приобретения коллекции Кампана Г. составил брошюру, напечатанную в Париже: "Notice sur les objets d'art de la Galerie Campana à Rome acquis pour le musée impérial de l'Ermitage. Paris. Imprimerie Simon Bacon et compagnie, rue d'Erfurt", 1861, 8°. Вместе с этой коллекцией он поехал в Петербург, где и работал 2 года при Эрмитаже над установкой купленных статуй и ваз. Кроме того, ему было поручено составить проект для нового устройства Эрмитажа, и он привлекался на заседания в разных комиссиях, учрежденных по этому делу. Составленный им проект нового устройства Эрмитажа был принят и утвержден. 2 июня 1863 г. была создана должность директора Эрмитажа, и на эту должность был назначен Г. Вскоре были введены в Эрмитаже новые штаты и упорядочено управление им; теперь вся власть и инициатива сосредоточилась в руках директора. Первой заботой Г. было издание каталогов. Дело это было уже начато раньше, но он ускорил выход каталога картин, а вслед за ним при его ближайшем участии вышел каталог галереи древней скульптуры. Через год вышло новое издание — уже труд самого Г., сначала на французском языке, а в следующем году и на русском. Затем Г. был поднят вопрос о широком допущении публики в Эрмитаж для осмотра его художественных богатств. До того в Эрмитаж надо было приходить в вицмундирах или фраках, по особым входным билетам, выдававшимся Придворной Конторой; для того чтобы получить право снять копию с какой-нибудь картины, нужно было проделать такую процедуру, что многие предпочитали скорее отказаться от своего намерения, чем пойти на эту канцелярскую волокиту. Поэтому Эрмитаж посещался мало, и его богатства оставались неизвестными. Г. облегчил вход копиистам и стал добиваться пропуска публики на широких началах. Было образовано несколько комиссий для рассмотрения этого вопроса, и Г. не без труда удалось добиться, что публику стали пускать без всяких билетов и в обыкновенных костюмах, но с сокращением числа часов открытия Эрмитажа по сравнению с прежним порядком. Дело издания каталогов продолжалось, и в 1867 г. был выпущен каталог рисунков, в 1872 г. издан русский перевод Керченских древностей и описание бронз и терракота, а в 1873 г. вышло доступное для публики описание расписных ваз. Особенное значение Г. придавал археологическим сокровищам Эрмитажа. Вот что он писал 28 сентября 1865 г. министру Двора по поводу предложения передать Эрмитажные дублеты в Одесский музей: "Здесь, где дело идет о единственной в мире коллекции древностей Киммерийского Босфора, Эрмитаж почитает неприкосновенность ее жизненным для себя вопросом, себя же, в той мере, какая подлежит влиянию его, ответственным в этой неприкосновенности перед всей Россией. Каждый из предметов, входящих в состав Керченских древностей, принадлежит как часть одного целого той или другой знаменитой и в археологическом мире всеизвестной находке. От охранения в ненарушимой целости даже ничтожнейших к таким находкам относящихся мелочей, зависит и самое значение Императорского музея, как единственного обладателя единственными на свете сокровищами".

Став директором Эрмитажа, Г. продолжал пополнять его коллекции; с этой целью в 1865 г. он побывал в Милане и в Париже, где на аукционе купил для Эрмитажа немало ценных вещей. В 1867 г. он ездил в Лондон, где работал в библиотеке Британского музея. В том же году Г. был назначен директором Императорских театров, что отвлекло его от работы по Эрмитажу. Сначала он проявил на этом посту энергичную деятельность, но потом охладел ввиду фактического ограничения его власти, и дела театров шли плохо; расходы по театральному хозяйству были очень велики, а надзор за ними был очень слаб. Знакомый с театральным делом еще при отце (тоже директоре театров) и будучи осведомлен о злоупотреблениях, царивших здесь, он встретил при попытке искоренить их такую оппозицию и сверху и снизу, что совершенно отстранился от дел, но должности не оставил. Вскоре его совсем оттеснил от дел начальник контроля и кассы барон Кюстер. По словам г-на Нильского ("Закулисная хроника", СПб., 1900 г.), Г. был высокообразованный и замечательно умный человек; он был весьма серьезен и деловит. Став директором театров, Г. не захотел, чтобы ставилась его пьеса: "Смерть Ляпунова", говоря: "Это мой юношеский грех. Кроме того, я, как начальник, должен быть лишен прав на постановку своих сочинений. Что скажут драматурги? Я бы не хотел, чтобы они на меня обижались". В обращении с актерами Г. был вежлив и обходителен, но сух. Он не особенно любил драматический театр и поднял значение только итальянской оперы, которая упала и не делала сборов; в Петербурге появились Патти, Лукка и другие знаменитости. Деятельность Г. в области театра выразилась еще в том, что он составил план сюжета из древнеславянской мифологии под названием "Млада". По его приглашению 4 композитора — Римский-Корсаков, Кюи, Бородин и Мусоргский — должны были написать по одному акту для "Млады", что составило бы оперу-балет. Предложение Г. было принято и исполнено, но пьеса не была поставлена. Но замыслом Г. воспользовался музыкант Минкус, написавший на эту тему балет. Позже Римский-Корсаков вернулся к этой теме и написал оперу-балет "Млада", поставленную в 1892 г. в Петербурге. В конце своей жизни Г. написал драму "Василиса Мелентьева", но не хотел выступить с ней в театре и, по свидетельству Горбунова ("Полное собрание сочинений", изд. Маркса, т. II, стр. 391), передал написанную пьесу Островскому, "который, оставив в неприкосновенности сюжет, написал собственную пьесу, не воспользовавшись ни одной сценой, ни одним стихом из творения Гедеонова". В 1875 году Г. был уволен от должности директора театров.