Большая биографическая энциклопедия - гераков гавриил васильевич

— педагог, писатель; сын грека из Мореи, он родился в Москве в 1775 г., воспитывался в Греческом корпусе, куда поступил кадетом 9 марта 1783 г.; будучи в корпусе, он 20 июня 1790 г. получил золотую медаль с надписью "за науку и поведение" и в том же году, с 18-го июля по 2-е сентября, находился на корабле "Максим Исповедник" для морской практики и ходил на нем от Кронштадта до Готланда. 29 января 1791 г. выпущенный из корпуса поручиком, он был оставлен в нем преподавателем, а 1 января 1797 г. переведен был в Первый кадетский корпус учителем истории и переименован (19-го февраля) в губернские секретари; получив последовательно чины титулярного советника (31 декабря 1797 г.), коллежского асессора (25 октября 1803 г.) и надворного советника (31 декабря 1808 г.), Гераков 10 октября 1809 г., по прошению, был уволен из корпуса, а 28 февраля 1812 г. вновь поступил на службу — в канцелярию Министерства Финансов, причем откомандирован был в Государственный ассигнационный банк, в должность директора, для временной подписки государственных ассигнаций, и 9 декабря 1816 г., вследствие закрытия временной экспедиции, из банка был уволен, но уже 3-го января 1817 г. определен был за обер-прокурорский стол в 1-е Отделение 3-го Департамента Сената, с производством в коллежские советники. Награжденный за усердную службу выдачей 3000 руб. (17 апреля 1820 г.), он, с 1790 г. не выезжая из Петербурга, взял отпуск и отправился 2-го июня в путешествие по России (описание которого впоследствии издал), в котором оставался до 26 января 1821 г., исполняя некоторые поручения Министра Юстиции; получив между тем чин статского советника (3 января 1821 г.), Гераков 18 декабря 1828 г. награжден был орденом св. Владимира 4-й ст., а 2 мая 1830 г. был назначен членом Высочайше учрежденной комиссии для разбора дел Архивов Государственного и Правительственного Сената С.-Петербургских департаментов и 31 марта 1833 г. пожалован был орденом св. Анны 2-й степени; в 1833—1835 гг. он, по поручению Министра Юстиции, ежемесячно ревизовал Сенатское Казначейство и, наконец, 19 декабря 1835 г. награжден был орденом св. Владимира 3-й степени. Состоя на службе, Гераков умер в Петербурге (в доме своего "друга редкого" графа М. С. Воронцова, на Малой Морской) 2-го июня 1838 г. и погребен на Смоленском кладбище; он был холост и, помимо службы в корпусе, занимался преподаванием и во многих частных домах, дорожа своими связями с аристократическими семьями, хотя, по свидетельству Вигеля, там принимали его лишь как шута; с обычной своей ядовитостью он рисует Геракова в смешном и жалком виде, самодовольного и тщеславного, но вполне ничтожного человека. Постоянно бывая у известного А. Л. Нарышкина, Гераков встречался здесь с не менее известным остряком С. Н. Мариным, которому служил мишенью для шуток и острот, далеко не безобидных; так, в свое время пользовались большой известностью стихи на день рождения Геракова, в которых Марин, пародируя оду Державина "На рождение в севере порфирородного отрока", так предрекал будущность Геракова:

"Будешь, будешь сочинитель

И читателей тиран,

Будешь в корпусе учитель,

Будешь вечно капитан.

Будешь, — и Судьбы решили, —

Ростом двух аршин с вершком,

И все старцы подтвердили:

Будешь век ходить пешком"

(стихи эти приводятся в "Войне и Мире", ч. II, гл. XXII). В противовес словам Вигеля о полном ничтожестве Геракова следует привести другой о нем отзыв — пристрастный в другую сторону, — отзыв его ученика Ф. Булгарина: "Никто так не утешал нас, — пишет он, рассказывая о пребывании в первом корпусе, — не забавлял и вместе с тем не научал так приятно, как Г. В. Гераков, учитель истории. Добрый, честный, благородный человек в полном значении слова, он был притом величайший чудак. Он был домашний человек у Нарышкиных, у Графов Воронцовых (он даже и скончался в доме князя M. С. Воронцова, где лет с двадцать имел квартиру без всякой платы) и у некоторых других знатных фамилий, везде был любим, но, имея в себе много смешного, т. е. оригинального, выходящего из общих форм, он невольно доставлял часто случаи подшучивать над собой"; он "всю свою жизнь был смертельно влюблен в древнюю Грецию и во всех прекрасных женщин. Гераков имел большое притязание на авторство, но оно ему не далось. Маленькая книжечка, изданная им под заглавием: "Для Добрых", была раскуплена добрыми людьми в пользу бедных и доставила автору с полсотни эпиграмм от его друзей... Гераков был весьма малого роста... но если не был ни поэтом, ни отличным прозаиком, ни глубокомысленным историком и археологом, — то был отличным учителем истории, умел возбуждать к ней любовь в своих учениках и воспламенять страсть к славе, величию и подражанию древним героям. Он обладал прекрасным даром слова и, рассказывая нам события, увлекал нас и заставлял невольно слушать. Тетради его имели мало достоинства, но изустное изложение было превосходное, и мы, чувствуя недостаток связи в его тетрадях, чтением дополняли то, чего у него не было. Гераков охотно снабжал нас книгами, а брал их везде, где мог достать. Он часто навещал нас вне классов и, расхаживая по саду, окруженный кадетами, воображал себя Платоном в садах Академии. Мы много обязаны Г. В. Геракову за развитие наших способностей и возбуждение любви к науке, которая, по справедливости, называется царской". — Пользуясь покровительством Державина, а потом Шишкова, Гераков служил мишенью для писателей новой школы — Батюшкова, кн. Вяземского, А. Измайлова (написавшего сатиру "Минос, Львов и Гераков"; см. также в сказке "Сленина Лавка") и др. (см., например, вышеприведенную пародию Марина и его же насмешку над Г. в одном стихотворении в т. 35 "Архива кн. Воронцова", и Эпиграмму, неизвестного автора, на Г. в "Русск. Стар.", 1898 г., № 9, стр. 686), а к писаниям его, большей частью ультрапатриотического характера, относились они не иначе как с насмешкой; и действительно, из сочинений Геракова, вполне бездарных, только одно — его "Путевые записки" — сохранило некоторое значение по тем фактическим указаниям, которые в нем содержатся (между прочим о Пушкине, о котором Гераков отзывается с курьезной снисходительностью). Печальную память оставил он по себе доносом на известное сочинение Пнина "Опыт о просвещении относительно России" (1804); к смешным же сторонам характера Геракова относятся: его слабость к "почтеннейшему, нежнейшему полу" (коему он посвятил свои "Путевые записки"), ненависть к иностранцам, особенно — к французам и Наполеону, — восхваление былых порядков и хуление всего нового, скрывание своих лет и т. п. (см. любопытное шуточное "условие", заключенное им с княгиней К. М. Лобановой-Ростовской, — в "Русск. Стар.", 1900 г., № 1, стр. 24).