Большая биографическая энциклопедия - головин граф федор алексеевич

— замечательный деятель Петровской эпохи (умер в 1706 г.). При царевне Софье был послан на Амур (в Дауры) для защиты Албазина от китайцев. В 1689 г. заключил Нерчинский договор, по которому уступил китайцам реку Амур до притока Горбицы вследствие невозможности вести с Китаем серьезную войну. В Великом посольстве к европейским дворам (1697) Г., "генерал и воинский комиссар, наместник сибирский", был вторым после Лефорта полномочным послом. Вначале деятельность его посвящена была главным образом флоту; за границей он нанимал иностранцев в русскую службу, заготовлял все необходимое для строения судов и по возвращении в Россию был назначен начальником вновь образованного военного морского приказа. В 1699 г., после смерти Лефорта, Г. был сделан генерал-адмиралом, первый награжден орденом Александра Невского, получил в заведование иностранные дела и занял первенствующее положение между правительственными лицами ("первый министр", по отзывам иностранцев). В 1699—1706 г. Г. был главным руководителем русск. иностранной политики: вел обширную дипломатическую переписку с Паткулем, Мазепой и руководил действиями русских послов: Долгорукого в Польше, Толстого в Турции, Голицына в Вене, Матвеева в Гааге; последнему поручал "распалять злобу" англичан и голландцев против врагов Петра, шведов. Г. особенно замечателен тем, что успешно действовал в новом духе, когда другие сотрудники Петра только еще тому учились. Государь очень ценил Г., называл его своим другом и, извещая в письме о его смерти, подписался "печали исполненный Петр".

{Брокгауз}

Головин, граф Федор Алексеевич

1-й генерал-фельдмаршал.

Граф Федор Алексеевич Головин, сын боярина Алексея Петровича [Алексей Петрович Головин служил воеводой в Тобольске, укрепил город земляным валом и сделал первое размежевание Сибири. Древняя Рос. Вивлиофика, ч. IV. Фамилия Головиных известна в России более четырехсот лет. Родоначальник их выехал из Кафы], прославил имя свое более на дипломатическом поприще, нежели на военном.

Год рождения его неизвестен. Получив наилучшее образование в доме отца, он обогатил ум свой чтением латинских классиков и, по примеру знатнейших дворян, начал службу при Высочайшем Дворе. Царь Алексей Михайлович на смертном одре завещал ему (вместе с Нарышкиным, Прозоровским и Головкиным) хранить юного царевича Петра как зеницу ока (1676 г.) — доказательство, что Головин был тогда уже лет возмужалых.

Имея попечение о драгоценном залоге, ему вверенном, Головин присоветовал Петру укрыться в Троицком монастыре, когда мятежные стрельцы покушались лишить его престола и жизни (1682 г.). Через три года потом возведен он из стольников в окольничие [Окольничие занимали в государстве вторую степень после бояр. Они имели в своем ведении границы и суд пограничный] и наместники Брянска; назначен Великим и полномочным послом для заключения мирного и пограничного договора с китайцами (1685 г.). [Первые письменные сношения нашего двора с китайским по торговым делам (как свидетельствует грамота, хранящаяся в Московском архиве Министерства иностранных дел) возникли в начале XVII столетия (1619 г.), при царе Михаиле Федоровиче. Тогда императором был Чин-Чонг, или Ванли. Первое российское посольство отправлено в Пекин в 1654 году царем Алексеем Михайловичем. Оно не имело успеха по причине, что дворянин Федор Байков, руководствуясь данной инструкцией, не подчинил себя обрядам двора китайского.]

Тогда первым вельможей в России был князь Василий Васильевич Голицын, любимец Софьи. Он управлял вместе с ней кормилом государства, пользуясь слабостью Иоанна и малолетством брата его; с намерением удалил Головина, которого не терпел за привязанность к Петру, образованный ум и приобретенное уважение от соотечественников и иноземцев, но, расставаясь с юным монархом, Головин утешал себя, что остались при нем: нежная родительница, князь Борис Голицын, Прозоровский, Головкин, Зотов, Лефорт, верные, неусыпные телохранители.

Свита великого посла (кроме двух товарищей, стольника и воеводы Нерчинского Ивана Астафьевича Власова и дьяка Семена Корницкого) состояла из 506 московских стрельцов с их начальниками; к ним присоединились еще в Сибири 1400 солдат гарнизонных полков.

Он выехал из Москвы 26 января 1686 г. на пятидесяти подводах и прибыл 24 марта в Тобольск, откуда с солдатами и пушками отправился на судах водой в Рыбный острог, где провел всю зиму в сделанных из дощаников землянках и шалашах. Из Рыбного Головин продолжал плавание с великим трудом вниз по реке Тунгуске (1687 г.) к Братскому острогу; потом 17-го июля поехал на подводах в Иркутск и, будучи в Селенгинске, отправил, 19-го ноября, к пограничным китайским воеводам чиновника посольства Степана Коровина с письменным уведомлением о своем прибытии и с предложением довести до сведения Богдахана [Древнейший титул китайских императоров Тянь-Дзы, то есть сын Неба; второй — Хуан-Ди: Государь над всею поднебесною, Господствующий или Великий Царь, над Царями Царь, Император; но употребительнейший — Богда-хан (слово мунгальское), по-маньчжурски Ендуринге-хан, по-китайски Шын-Гюн, то есть Священнейший Государь. Дипломат. собрание дел между рос. и китайским государствами, сочин. моего родителя, ч. 1], где угодно ему будет назначить места для съезда взаимных полномочных? Вслед за тем Головин построил небольшую деревянную крепость Удинск; оборонил (в январе и феврале 1688 г.) с малыми силами Селенгинск от неоднократных нападений мунгальских князей и, желая наказать их за причиненные опустошения в окрестностях Албазина, воспользовался раздором, возникшим между ними и калмыками, выступил с войском 16 сентября из Удинска, встретился за двести верст от этого острога с табунутскими тайшами, разбил их наголову, положил на месте до двухсот человек, взял множество в плен, овладел значительным количеством рогатого скота; привел 1-го октября в российское подданство одного табунутского тайшу, шесть зайсангов, тридцать шуленг и тысячу двести юрт; обложил их ясаком, взял аманатов и назначил места для поселения между Селенгинском и Удинском. В этих успешных подвигах содействовал Головину Демьян Многогрешный, бывший гетман малороссийский (с 1668 и 1672 г.), который водворил спокойствие в подвластной ему стране и невинно сослан в Сибирь, по оговору некоторых старшин.

В декабре 1688 года мунгальские владельцы Ирки Контазия и Ирдени Контазия обязались быть вечно российскими данниками и утвердили клятвой это постановление. Примеру их вскоре последовали еще семь тайшей. [Из них шесть тайшей, после отъезда Головина, перешли снова к китайцам, будучи притесняемы российскими начальниками.]

Между тем китайские министры уведомили Головина (в исходе июня), что Император [Китайским императором был тогда Кан-Хи, по-маньчжурски Елхе-Тайфин, т.е. благосостояние и тишина; властвовал 61 год; жил 69 лет; имел от разных жен семьдесят сыновей, кроме дочерей. В 1692 году дозволил он христианам свободное во всем своем государстве богослужение. Умер 9 декабря 1722 года.] назначил Селенгинск местом съезда и что посольство китайское будет состоять из пяти сановников в сопровождении пятисотенной охранной стражи. Около этого времени прибыл из Москвы в Удинск, где находился наш посол, подьячий Посольского приказа Иван Логинов с новыми статьями и полномочной грамотой. Головину предписано было отправиться немедленно в Албазин и настоять, чтоб китайские послы открыли там переговоры. Вскоре явился к нему (2 августа) от китайских полномочных полковник Кулунфунзиллу с жалобою на албазинского воеводу Толбузина и с уведомлением, что послы отложили свой приезд до будущего лета; что свита их будет состоять из двух тысяч или трех тысяч человек. Головин — как выше упомянуто — занялся усмирением тайбунутских тайшей, привел некоторых из них в подданство российское, равно как и мунгальских владельцев. Услуга важная, но не согласная с данным предписанием и имевшая дурные последствия.

11 января 1689 года Головин отправил Логинова в Пекин с полномочной грамотой и тремя образцовыми договорами. Он не предъявил их китайским министрам, узнав, что посольство готовилось уже к отъезду в Нерчинск вместо Селенгинска. Ему объявили в Пекине, что свита послов будет состоять из тысячи человек и чтоб наше посольство не заботилось о своем продовольствии, которое Богдахан берет на свое попечение.

Еще Логинов не успел возвратиться к Головину [Логинов возвратился из Пекина 5-го августа, будучи, вероятно, задержан в дороге], как последний получил уведомление от Власова из Нерчинска, что китайские полномочные с многочисленным войском находятся в одной версте от города и остановились (18 июля) за рекой Шилкой. 9-го августа Головин приехал в Нерчинск.

Посольство китайское состояло из первейших чиновников: 1) придворного вельможи Санготу; 2) главного начальника над государственным знаменем, графа и дяди Богдахана по матери, Тун-Гус-Гана; 3) президента Арани; 4) правой и левой стороны прокурора Маци; 5) предводителя гвардии Мала; 6) вице-президента коллегии управляющей внешними провинциями Уньда и 7) второго начальника над государственным знаменем Аюси. При них были два иезуита, в звании переводчиков, испанец Фома Перейра и Франциск Гербильон, пятнадцать тысяч охранного войска и пятьдесят пушек. Тщетно российские послы требовали, чтоб китайцы отступили от Нерчинска: они уверяли, что не имеют никаких неприязненных намерений, желают свято сохранить мир. Положено быть съезду в полверсте от Нерчинска, между реками Шилкой и Нерчей, с тем чтобы на каждой стороне находилось не более пятисот человек и чтобы прочие войска остались, китайские — за рекой, а наши — в городе.

В назначенный день для переговоров, 12-го августа, Головин, в сопровождении Власова и Корницкого, выехал из Нерчинска верхом, в парчовом кафтане, подбитом черными соболями; пять трубачей и один литаврщик открывали шествие; двести шестьдесят ратников составляли свиту посольскую.

На месте съезда поставлены две палатки: одна на правой стороне, убранная богатыми турецкими коврами; другая на левой, вмещавшая только скамью, покрытую войлоком. Головин и Власов, войдя в первый шатер, сели в кресла перед столом, на котором разостлан был персидский ковер, тканый из шелка и золота; находились чернильница со всем прибором и дорогие боевые часы. Дьяк Корницкий занял место на стуле, близ Головина. Китайские послы расположились в своем шатре на скамье; иезуиты подле них; за послами сидели на войлоке пять полковников.

После взаимных поздравлений российские полномочные объявили через переводчика, на латинском языке, что цель приезда их состоит в прекращении возникших неудовольствий от набегов со стороны Китая и в определении границ между обоими государствами. Головин предложил назначить рубежом реку Амур [Река Амур называется китайцами Гелонг, маньчжурами Сахалин-Ула, а мунгалами Кара-Мурен, то есть Черная река.], так, чтобы все места, лежащие по ней к северу, остались за Россией, а к полудню — за Китаем; доказывал, что тамошняя страна издавна принадлежала России. Китайские послы, напротив, простирали свои требования не только на Албазин, но и Нерчинск, Селенгинск и все земли до озера Байкал.

На втором съезде китайцы сделались несколько уступчивее и назначили пограничным городом Нерчинск, оставляя его в нашем владении. "Благодарю вас, — сказал с улыбкой Головин, — что вы не высылаете меня еще из Нерчинска", предлагал им границей сначала реку Амур, потом Быструю, наконец Зею и реку Горбицу. Китайцы решительно объявили, что не уступят России Албазина.

Собран был военный совет в китайском стане; в нем положено: чтобы войско переправилось через Шилку и окружило со всех сторон Нерчинск; чтоб тунгусов и монголов, подвластных русскому скипетру, склонить к измене. Вечером китайцы обступили город. Головин приготовился к отчаянной и ненадежной обороне. Около двух тысяч юрт онкоцких и братских ясашных присоединились к противной стороне. Послы Кан-Хи объявили нашим полномочным: что они согласны на мир, если место, называемое промышленниками Святой Нос, лежащее на берегу Западного моря, близ реки Уди, будет признано границею; желали таким образом присоединить к владениям своего Богдахана не только все Охотское море, но и большую часть Камчатки. Четырнадцать дней продолжались споры и угрозы со стороны китайцев. В столь затруднительных обстоятельствах Головин силою слова и дарами, склонив на свою сторону иезуитов, употребил их посредство в дело миротворения, но принужден был, однако ж, отказаться от Албазина и всякого права на земли, лежащие по ту сторону реки Амур.

27-го августа 1689 года заключен был первый договор с китайским двором, вынужденный обманом и силою, следующего содержания:

I) Границею обоих государств быть реке Горбице и начинающемуся от вершины оной каменному хребту гор до реки Уди, впадающей в море (Охотское, или Ламское); разграничение мест, лежащих между означенным хребтом и рекою Удью, оставить до времени.

II) Река Аргунь, впадающая в Амур до ее вершины, да разделяет также владения обоих государств, и да пребудет правая сторона ее в российском, а полуденная в китайском владениях.

III) Город Албазин, построенный россиянами, должен быть разорен, а жители переселены на другие места.

IV) Беглецов, перешедших по день мирного постановления, оставить без размена там, где кто живет; а со дня заключения этого договора немедленно отсылать их к пограничным воеводам.

V) Дозволено подданным обеих сторон, снабженным проезжими грамотами, приезжать в оба государства для покупки и продажи товаров.

VI) Изобличенных в краже, разбое или убийстве, в малом числе наказывать в пограничных городах телесно, а в многолюдстве — смертию; войны же за это не начинать. [Для сохранения этого события в потомстве, китайцы поставили на границе каменный столб, вырезав на нем весь договор маньчжурскими, китайскими, российскими, латинскими и мунгалъскими словами.]

Головин желал, чтобы включен был в договор полный титул царей и чтобы его впредь помещали также в грамотах, из Китая в Россию посылаемых; но иезуиты не согласились представить об этом китайским полномочным, говоря, что Богдахан, получив грамоту царскую с прописанием: "от Востока до Запада; Владетели Севера и Юга; многих Государств и земель Покорители", велел им, в ответном листе, именовать его всего света Владетелем и надписать: с верху на низ посылаем. Полномочные наши старались также внести в договор, чтобы впредь посланники и гонцы российские не терпели притеснений в Пекине; чтобы возвращены были пленные, хотя с выкупом за каждого по двадцати рублей, и чтобы там, где находится Албазин, не было городов и крепостей китайских. На все эти предложения полномочные Богдахана отвечали, что не имеют его повеления.

29-го августа послы приложили к договору, написанному в двух экземплярах, свои печати, в палатке Головина, где китайцы сидели перед столом на скамье, покрытой богатыми турецкими коврами; потом все встали с мест, произнесли, по своему обычаю, клятвенное обещание свято исполнять заключенное постановление и разменялись экземплярами. [Подлинный договор, на российском, латинском и маньчжурском языках, именуемый Нерчинский, хранится в Московском архиве Министерства иностранных дел.] Тогда Головин отправил к китайцам свои подарки, состоявшие из боевых и столовых часов, позолоченной посуды, огромных заздравных бокалов, зеркал и мехов; несколько дней кряду угощал их при звуке музыки и барабанов. Китайцы одарили наших полномочных парчами, атласом и дорогими материями; расстались с ними (31 августа) друзьями.

Головин послал донесение свое к государям (3 октября); велел разорить Албазин; приступил к укреплению Нерчинска, которое было кончено в следующем году, когда он еще находился в Сибири; усилил нерчинский гарнизон и выехал (15 октября) в Тобольск, куда прибыл не прежде 6-го сентября 1690 года, занимаясь все это время сбором ясака и сношениями с китайскими министрами относительно возвращения бежавших после постановленного договора.

На дороге в столицу встретил Головина полковник с милостивою царскою грамотой; в Москве (куда он приехал 10-го января 1691 года) Федор Алексеевич имел счастие представиться, 2-го февраля, царям Иоанну и Петру, вместе с товарищем своим Власовым. Думный дьяк объявил им тогда царское милостивое слово за службу и радение. Головин возведен был в достоинство боярина и наместника Сибирского, но уступка Албазина поставлена ему в вину, несмотря на все его оправдания. Этот город действительно был бы границей обоих государств, если б полномочные наши исполнили в точности полученную ими инструкцию; китайцы не осмелились бы подступить к Нерчинску. [См. Диплом. собрание дел между рос. и кит. государствами, ч. 1.]

Какую перемену нашел Головин на родине после пятилетней отлучки! Властолюбивая Софья скрывала в монастыре душевную скорбь, мучимая воспоминаниями о прошедшем; гордый Голицын оплакивал в ссылке потерю своего значения, богатств и свободы; восемнадцатилетний Петр, второй царь по рождению, но умом и способностями первый, начинал великое дело преобразования государства и, занимаясь науками, созидал устроенные полки. Головин передал ему любопытнейшие сведения о Сибири, описал богатство, разнообразие той страны. Петр слушал со вниманием и употребил потом в пользу рассказ опытного наблюдателя.

Тесная дружба соединяла Головина с Лефортом, неразлучным товарищем Петра. Они имели одну цель: благосостояние России и славу ее обладателя. Головин не завидовал Лефорту, пользовавшемуся неограниченной доверенностью Государя, одобрял полезные нововведения, против которых ополчалось невежество, и действовал таким образом по внутреннему убеждению, не зная постыдной лести, любя правду более самого себя. Он, возвратясь из Сибири, пожалован был генерал-кригскомиссаром. Лефорт служил тогда генерал-майором.

Вскоре возгорелась война с Турцией. Головин не находился в первом походе соотечественников под Азов (1695 г.), но во втором (1696 г.), делая над неприятелем поиски на море, не пропускал ни одного судна в осажденную крепость; овладел двумя кораблями и одиннадцатью тумбасами, которые были нагружены военными снарядами и другими потребностями. 19-го августа Азов был завоеван. Головин участвовал в торжественном въезде Лефорта и Шеина в столицу (30 сентября), предшествуя им в карете, запряженной шестью лошадьми; награжден золотой медалью, кубком, кафтаном парчовым на соболях и получил еще в Кромском уезде (Орловской губернии) село Молодовское Городище с деревнями, всего 57 дворов.

В начале следующего года (1697) Петр Великий, желая усовершенствовать себя в науках и художествах, оставил скипетр и корону [Царь Иоанн Алексеевич скончался 27-го января 1696 года] и отправился, 9-го марта, в чужие края в свите великого российского посольства, под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Первым послом наименован наместник Новгородский, генерал-адмирал Лефорт; вторым Сибирский наместник и генерал-кригскомиссар Головин; третьим думный дьяк и Болховской воевода Возницын. [Прокопий Богданович Возницын до того был послом в Константинополе (1681 г.) и посланником в Варшаве (1688 г.). Он известен постановленным перемирием на два года с Портой Оттоманской (1699 г.), в Карловиче; скончался в начале XVIII столетия.]

Проехав Эстляндию, Лифляндию, Митаву, Бранденбургскую Пруссию, Померанию, Берлин, посольство прибыло 17 августа в Амстердам, где почти целый год находилось. Между тем Государь совершил, с малой свитой, путешествие в Лондон, куда был приглашен в марте Головин для заключения с лордом Кармартеном договора о табаке [Договор этот, хотя постановлен с частным человеком (16 апр. 1698 г.), но достопамятен потому, что послужил поводом к перемене российских обычаев: с того времени позволено употреблять в отечестве нашем табак, воспрещенный прежде под смертной казнью. Кармартен обязался обращать выручаемые им деньги на покупку российских товаров] и для отчета по делам посольским. 2-го апреля (1698 г.) Петр Великий, в звании дворянина посольства, обозрел с Федором Алексеевичем оба парламента. Они возвратились из Лондона в Амстердам 27 апреля.

Послы наши, во время торжественных аудиенций, являлись всегда (исключая Лефорта) в русском платье на соболях, украшенном бриллиантами, драгоценными каменьями и жемчугом. В Гааге государь купил четырехместную карету за тысячу восемьсот червонных. Лефорт и Головин занимали в ней первые места; Петр Великий садился с Возницыным напротив. Генеральные Штаты одарили послов золотыми цепями с гербом Голландии: полученная Головиным весила восемь фунтов. [В Митаве Головин получил от герцога Курляндского драгоценный бриллиантовый перстень, а в Кенигсберге курфюрст Бранденбургский Фридрих III (впоследствии король под именем Фридриха I) подарил ему свой портрет в футляре, осыпанный бриллиантами; серебряные: лохань, рукомойник и большую кружку.] В Вене, куда посольство отправилось из Амстердама, Федор Алексеевич в короткое время умел приобресть отличное благоволение Императора. Преднамереваемое путешествие в Италию не совершилось по случаю полученного известия из Москвы о новом стрелецком бунте. Послы имели, 18-го июля, прощальную аудиенцию у Леопольда и, на другой день, Петр Великий отправился с поспешностью в Россию, взяв с собою любимцев своих, Лефорта, Головина и Меншикова [См. биографию князя Меншикова].

Привязанность государя к Федору Алексеевичу, основанная на уважении, приметным образом возрастала. Он приказал выбить в честь его серебряную медаль (какого отличия никто еще не удостаивался в России) с изображением на одной стороне портрета Головина, на другой фамильного герба с латинской надписью: "Et consilio et robore" [То есть: и советом, и мужеством], и, учредив (8-го марта 1699 года) орден Св. Апостола Андрея Первозванного, предоставил возложить оный на себя впредь до случая; первым же кавалером пожалован в тот день ближний боярин Головин, как свидетельствует современник Корб, заслуживающий веры. [Иоганн Георг Корб находился тогда в Москве секретарем цесарского посланника Гвариента. Он описал, на латинском языке, журнал посольства и напечатал в Вене в 1700 году. В нем между прочим было упомянуто, "что 20 марта (по новому стилю, по старому же 8-го) 1699 года Его Царское Величество учредил орден Св. Апостола Андрея и пожаловал первым кавалером оного боярина Головина, который в тот день вечером показывал орденские знаки посланнику и объяснил ему содержание статута".] Лефорта не было уже на свете: он скончался, к неописуемой горести Петра Великого, 1-го числа того месяца, на 43-м году от рождения.

21 апреля (1699 г.) Головин возведен был в достоинство генерал-адмирала [Первым генерал-адмиралом в России был Лефорт, вторым Головин], и вскоре подчинена ему Оружейная палата. В следующем году, сохраняя звания: ближнего боярина, генерал-адмирала и наместника Сибирского, наименован он президентом посольских дел (23 февр.) [То есть канцлером.] и начальником (сверх Оружейной палаты) приказов: Малороссийского, княжества Смоленского, Новгородского, Галицкого, Устюжского, Ямского и Монетного двора; столь обширны и разнообразны были занятия этого государственного сановника.

Управляя внешними делами, флотом, отдаленною Сибирью, южной Россией, многими городами великороссийскими, внутренними сообщениями в государстве, Федор Алексеевич пожалован еще, в том же 1700 году, генерал-фельдмаршалом, сделался главным предводителем новонабранной сорокапятитысячной армии, выступил с нею к Нарве.

Началась осада. Комендант Горн на предложение о сдаче города отвечал язвительными словами. Вскоре распространился слух о походе Карла XII с одиннадцатитысячным отборным войском. Петр Великий счел нужным усилить свою армию формируемыми в Новгороде полками князя Репнина и малороссийскими козаками, которые находились в близком расстоянии. Желая ускорить прибытие этих войск, он вверил команду герцогу Крои, генералу, отлично рекомендованному императором Леопольдом, и отправился, 18-го ноября, в дорогу, взяв с собою генерал-фельдмаршала Головина. Последний, как искусный министр, нужен был царю для переговоров в Москве с турецким послом и в Биржах с Августом II-м.

19-го ноября произошла несчастная для России битва под Нарвою.

В 1701 году Головин подписал в Москве (12 января) с датским посланником Гейнсом дружественный договор в VIII статьях, которым Фридрих VI обязался явно помогать России против Швеции; в случае же помешательства ему в том от англичан и голландцев — тайным образом делать пособие своими войсками и, если со стороны Англии и Голландии объявлена будет война Франции, обещал исполнить во всей силе договор, заключенный с Россией в 1699 году, начав войну против Швеции на суше и на воде.

Вслед за тем Петр Великий имел свидание (в феврале) на границе России, в Биржах, с королем Польским в присутствии Головина. Там был заключен (26 февр.) договор между Россией и Польшей, в Х статьях, из которых главнейшие состояли в том: Россия обязалась выставить для Польши, против шведов, вспомогательного войска от пятнадцати до двадцати тысяч чел. и выдать ей заимообразно, на два года, сто тысяч ефимками и червонцами; завоевать Лифляндию и Эстляндию, присоединить их к Польше; положено: учредить почту в обоих государствах для скорейшей пересылки уведомлений о ходе военных действий и пригласить в посредники между договаривающимися державами и враждебною дворы: Цесарский, Французский, Английский, Бранденбургский и Голландскую республику, о чем сообщить и союзному Датскому королю.