Большая биографическая энциклопедия - луначарский анатолий васильевич

Луначарский А. В.

(1875—1933; автобиография) — род. в Полтаве, в семье чиновника. Ввиду радикальных настроений, господствовавших в семье, очень рано, в детском возрасте, освободился от религиозных предрассудков и проникся симпатиями к революционному движению. Образование получил в 1-й Киевской гимназии. С 15-ти лет под влиянием нескольких польских товарищей стал усердно изучать марксизм и считал себя марксистом. Был одним из участников и руководителей обширной организации учеников, охватившей все средние учебные заведения Киева. С 17-ти лет начал вести пропагандистскую работу среди рабочих железнодорожных мастерских и ремесленников. По окончании гимназии уклонился от поступления в русский университет и поехал за границу для более свободного изучения философии и общественных наук. Поступил в Цюрихский университет, где в течение двух лет работал по естествознанию и философии, главным образом в кругу творца эмпириокритической системы Рихарда Авенариуса, в то же время продолжая более глубокое изучение марксизма под руководством Аксельрода, отчасти и Г. В. Плеханова.

Тяжелая болезнь старшего брата, Платона Васильевича, заставила Л. прервать эту работу. Ему пришлось прожить некоторое время в Ницце, затем в Реймсе и, наконец, в Париже. К этому времени относится близкое знакомство его с проф. M. M. Ковалевским, библиотекой и указаниями которого Л. пользовался и с которым у него установились очень хорошие отношения, сопровождавшиеся, однако, постоянными спорами. Несмотря на тяжелую болезнь брата, Л. удалось распропагандировать его и его жену Софью Николаевну, ныне Смидович, так что они сделались социал-демократами и позднее оба сыграли довольно видную роль в рабочем движении.

В 1899 г. вместе с ними Л. возвращается в Россию, в Москву. Здесь вместе с А. И. Елизаровой, сестрой Владимира Ильича Ленина, Владимирским и некоторыми др. он возобновляет работу Московского комитета, ведет пропаганду в рабочих кружках, пишет листовки, руководит стачками наряду с другими членами Моск. комитета. В результате провокации А. Е. Серебряковой, состоявшей в периферийной организации при Моск. комитете, большинство членов организации арестуется, так же и Л. Однако через короткий промежуток времени, ввиду отсутствия серьезных улик, Л. отпускается на поруки к отцу в Полтавскую губ., а затем получает разрешение переехать в Киев. Здесь, в Киеве, Л. вновь начинает работу, но несчастный случай, арест его вместе со всеми присутствующими на благотворительном реферате в пользу студентов об Ибсене, прекращает его работу. Следуют два месяца заключения в Лукьяновской тюрьме, где, между прочим, Л. подружился с М. С. Урицким. Едва выпущенный из этой тюрьмы, Л. вновь арестован по московскому делу и препровождается в Москву, где остается в Таганской тюрьме в течение 8-ми месяцев. Это заключение используется им для усиленной работы по философии и истории, в особенности по истории религии, которой он занимался в течении двух лет и в Париже, при музее Гимэ. Усиленные занятия и одиночка сильно расстраивают здоровье Л. Но наконец его освобождают с перспективой дальнейшего административного приговора и со временной ссылкой в Калугу. В Калуге создается тесный марксистский кружок, в который, кроме Л., входят А. А. Богданов, И. И. Скворцов (Степанов), В. П. Авилов, В. А. Базаров. Здесь кипела интенсивная умственная работа, издавались переводы капитальных немецких сочинений при помощи марксистски настроенного молодого фабриканта Д. Д. Гончарова. Вскоре после отъезда А. А. Богданова, Л. и Скворцов переходят к активной агитации в железнодорожном депо, среди учительства и т. д. В это время дружба Л. с семьей Гончаровых растет. Он переселяется на их фабрику "Полотняный Завод", ведет там работу среди рабочих и приступает к первым литературным трудам, напечат. в газете "Курьер". Позднее рабочие полотняного завода переименовали эту фабрику в "Писчебумажную фабрику имени Л."

Наконец Л. получает приговор на трехлетнюю ссылку в Вологодскую губ. Ему удается остаться в гор. Вологде, который к тому времени являл собою очень крупный эмигрантский центр. Здесь уже жил А. А. Богданов, с которым Л. и поселился. Здесь кипели споры с идеалистами, во главе которых стоял Бердяев. В них деятельное участие принимали такие люди, как Савинков, Щеголев, Жданов, А. Ремизов и многие другие. Вологодское пребывание отмечается для Л., главным образом, борьбой с идеализмом. Здесь к прежней калужской компании, не порвавшей своей связи, присоединяется покойный С. Суворов, и вместе они издают против книги "Проблемы идеализма", "Очерки рационалистического мировоззрения". Эта книга выдержала два издания. Л. пишет много статей по вопросам психологии и философии в "Образовании", в "Правде", главная цель которых та же борьба против идеализма. Однако одновременно вся группа отходит от того трактования марксистского материализма, которое давал Плеханов. Таким образом, далеко не все социал-демократы разделяли взгляды группы, приобретшие все же значительный вес в тогдашнем русском идейном мире.

Ссора с губернатором Ладыженским, сопровождавшаяся множеством курьезных инцидентов, забрасывает Л. в маленький городок Тотьму, где он является единственным ссыльным в то время. Попытки местной интеллигенции связаться с Л. пресекаются грозным окриком местного исправника, и Л. вместе со своей женой, сестрой А. А. Богданова, А. А. Малиновской, живет почти в полной изоляции. Здесь написаны им все те работы, которые позднее вышли в сборнике "Этюды критические и полемические". Здесь же написана им популяризация философии Авенариуса. Все время Л. самым энергичным образом продолжает свое образование, окружив себя книгами.

По окончании ссылки в 1903 г. Л. возвращается в Киев и начинает работу в тогдашней полумарксистской легальной газете "Киевские отклики". Между тем в партии произошел раскол, и примиренческий ЦК, во главе которого стояли Красин, Карпов и др., обращается к Л. с просьбой поддержать его политику. Однако вскоре под влиянием Богданова Л. покидает примирительную позицию и целиком присоединяется к большевикам.

Письмом из Женевы В. И. Ленин пригласил Л. немедленно выехать в Швейцарию и принять участие в редактировании центр. органа большевиков. Первые годы заграничной работы прошли в бесчисленных спорах с меньшевиками. Л. работал не столько в журналах "Вперед" и "Пролетарий", сколько широкими объездами всех колоний в Европе и докладами о сущности раскола. Вместе с политическими докладами он выступал также на темы философские.

В конце 1904 г. болезнь заставила Л. переехать во Флоренцию. Там застала его и весть о революции и приказ ЦК немедленно выехать в Москву, чему Л. повиновался с величайшим удовольствием. По приезде в Москву Л. вошел в ред. "Новой Жизни", а затем последовательно заменявших ее легальных газет, и вел усиленную устную пропаганду среди рабочих, студенчества и т. д. Еще до этого на 3-м Съезде партии Владимир Ильич поручил Л. доклад о вооруженном восстании. Л. принял участие в Стокгольмском объединительном съезде. 1-го января 1906 г. Л. был арестован на рабочем собрании, но через месяц отпущен из "Крестов". Однако немного позднее ему были предъявлены серьезнейшие обвинения, грозившие весьма тяжкими последствиями. Согласно совету партийной организации Л. решил эмигрировать, что и сделал в марте 1906 г. через Финляндию.

В годы эмиграции Л. присоединился к группе Богданова и вместе с ним организовал группу "Вперед", участвовал в редактировании ее журнала и был одним из деятельнейших руководителей впередовских рабочих школ на Капри и в Болонье. В то же время им выпущен был двухтомный труд "Религия и социализм", вызвавший довольно сильное осуждение со стороны большинства партийных критиков, усматривавших в нем уклон в сторону какой-то утонченной религии. Терминологическая путаница в этой книге давала достаточно оснований для таких обвинений. Ко времени пребывания Л. в Италии относится его сближение с Горьким, которое отразилось, между прочим, в повести Горького "Исповедь", тоже довольно строго осужденной В. Г. Плехановым.

В 1911 г. Л. переезжает в Париж. Здесь группа "Вперед" приобретает несколько другой уклон, благодаря уходу из нее Богданова. Она пытается создать объединенную партию, хотя усилия ее в этом отношении были тщетными. В то время к ней принадлежали M. H. Покровский, Ф. Калинин, Мануильский, Алексинский и др.

Л., входивший в большев. делегацию на Штутгартском международном съезде, представлял там большевиков в секции, выработавшей известную резолюцию о революционном значении профессион. союзов. Здесь происходили довольно резкие столкновения по этому вопросу между Л. и Г. В. Плехановым. Приблизительно то же было и на Копенгагенском съезде. Л. был делегирован туда группой русских впередовцев, но и здесь сговорился по всем важнейшим пунктам с большевиками и по настоянию Ленина представлял большевиков в комиссии по кооперативам. И опять-таки оказался в резкой оппозиции с Плехановым, представлявшим там меньшевиков.

Как только разразилась война, Л. присоединился к интернационалистам и вместе с Троцким, Мануильским и Антоновым-Овсеенко редактировал в самом Париже антимилитаристич. журнал "Наше Слово" и др. Чувствуя невозможность наблюдать объективно события великой войны из Парижа, Л. переехал в Швейцарию и поселился в Сен-Льеже близ Вевэ. К этому времени относится довольно близкое знакомство его с Ромэном Ролланом и дружба с Августом Форелем, а также сближение с великим швейцарским поэтом К. Шпиттелером, часть произведений которого Л. перевел на русский язык (еще не опубликованы). После Февральской революции Л. немедленно отправился к Ленину и Зиновьеву и заявил им, что бесповоротно становится на их точку зрения и предлагает работать по указаниям ЦК большевиков. Предложение это было принято.

В Россию Л. вернулся несколькими днями позже Ленина в том же порядке, т. е. через Германию. Немедленно по приезде началась самая кипучая работа по подготовке революции. Никаких разногласий между Л. и большевиками не было, но, согласно постановлению ЦК последних, решено было, что Л., так же как Троцкий, останутся в организации межрайонцев, чтобы позднее влиться в большевистскую организацию с возможно большим количеством сторонников. Маневр этот был успешно проделан. ЦК направил Л. на муниципальную работу. Он был выбран в городскую думу и был руководителем большевистской и межрайонной фракции в думе. В июльские дни Л. принял деятельное участие в происходивших событиях, был обвинен вместе с Лениным и другими в государственной измене и немецком шпионстве и посажен в тюрьму. И до тюрьмы, и в тюрьме неоднократно создавалось крайне опасное для его жизни положение. По выходе из тюрьмы, при новых думских выборах фракция большевиков чрезвычайно выросла, и Л. был выбран товар. городск. головы с препоручением ему всей культурной стороны городского дела. Одновременно и неуклонно велась Л. самая горячая агитация, главным образом в цирке "Модерн", но также и на многочисленных заводах и фабриках.

Тотчас же после Октябрьского переворота ЦК партии большевиков составляет первый совет народных комиссаров и включает в него Л. как народного комиссара по просвещению. При переезде всего правительства в Москву Л. предпочел остаться в Петрограде, чтобы работать вместе с оставленными там на опасном посту товарищами Зиновьевым, Урицким и др. В Петрограде Л. оставался больше года, причем Наркомпросом по заместительству ведал M. H. Покровский из Москвы. В эпоху гражданской войны Л. беспрестанно приходилось отрываться от своего наркомата, так как он объезжал почти все фронты гражданской и польской войны в качестве полномочного Реввоенсовета и вел деятельную агитацию в войсках и среди жителей прифронтовой полосы. Он был назначен также представителем Реввоенсовета в Тульском укрепленном лагере в самые опасные дни деникинщины.

Работая как партийный агитатор, член Совнаркома и Народный Комиссар по Просвещению, Л. продолжал свою литературную работу, в особенности как драматург. Им написан целый ряд пьес, часть которых поставлена была на сцене, шла и идет в столицах и во многих провинц. городах.

[С 1929 председатель Ученого комитета при ЦИК СССР. В 1933 полпред СССР в Испании. Академик АН СССР (1930).]

{Гранат}

Луначарский, Анатолий Васильевич

[1875—] (псевдонимы — Воинов, Анютин, Антон Левый и др.) — политический деятель, искусствовед, литературовед, драматург и переводчик. Род. в Полтаве в семье радикально настроенного чиновника. Окончил гимназию в Киеве. 14 лет познакомился с марксизмом. Был руководителем подпольной организации учащихся средних школ, объединявшей около 200 человек, изучавшей Добролюбова, Писарева, Лаврова и т. д., читавшей нелегальную соц.-дем. литературу, устраивавшей за Днепром на лодках маевки. В 1892 Л. вступил в соц.-дем. организацию, работал агитатором и пропагандистом в рабочем предместье Киева, участвовал в гектографированной соц.-дем. газете. Четверка по поведению в гимназическом аттестате — результат политических подозрений начальства — закрыла Луначарскому доступ в столичные университеты, вследствие чего он уехал в Цюрих, где изучал два года естествознание и философию под руководством философа-эмпириокритика Р. Авенариуса. За границей Л. познакомился с Г. В. Плехановым и другими членами группы "Освобождение труда". Вернувшись в 1897 в Москву, Л. вместе с А. И. Елизаровой и М. Ф. Владимирским восстановил разрушенный арестами МК, работал агитатором n пропагандистом, писал прокламации. После ареста Л. отдали на поруки отцу в Полтаву. За этим следуют: арест на лекции, 2 месяца в Лукьяновской тюрьме, новый арест по ордеру Московской охранки, 8 месяцев одиночки в Таганке, временная высылка в Калугу и наконец ссылка по суду на три года в Вологодскую губ. Отбыв ссылку, Л. перебрался в Киев, а осенью 1904 по вызову В. И. Ленина приехал в Женеву. Большевики переживали тогда тяжелое время. Руководящие органы партии попали в руки меньшевиков, травивших Ленина и его единомышленников. Лишенные газеты, имевшие против себя большую часть интеллигентских сил соц.-дем. эмиграции, женевские большевики принуждены были ограничиваться повседневной оборонительной войной с неистовствовавшими Мартовым, Даном и т. д. Л. сразу сумел показать себя большим мастером речи. "Какая это была прекрасная комбинация, когда тяжеловесные удары исторического меча несокрушимой ленинской мысли сочетались с изящными взмахами дамасской сабли воиновского остроумия" (Лепешинский, На повороте). Л. стал одним из лидеров большевиков, входил в состав редакции газ. "Вперед" и "Пролетарий", на III Съезде партии читал доклад о вооруженном восстании, в октябре 1905 послан ЦК в Россию, где работал агитатором и членом редакции газ. "Новая жизнь". Арестованный под новый 1906 год, Л. после 1½ мес. тюрьмы был предан суду, но бежал за границу. В 1907 как представитель боль"шевиков участвовал в Штуттгартском конгрессе Интернационала. При возникновении ультралевой фракции А. А. Богданова (ультиматисты, затем группа "Вперед") Л. примкнул к этому течению, стал одним из его руководителей, участвовал в организации двух богдановских партшкол (на Капри и в Болоньи), участвовал как представитель "впередовцев" в Копенгагенском конгрессе Интернационала. В дни империалистической войны Луначарский занимал интернационалистскую позицию. Вернувшись после мартовской революции 1917 в Россию, он вступил в межрайонную организацию, работал вместе с большевиками, в июльские дни был арестован Временным правительством и заключен в "Кресты", затем вместе с межрайонцами вернулся в ряды большевиков. С Октябрьской революции Л. в течение 12 лет занимал пост наркомпроса РСФСР, выполняя кроме того ряд ответственных политических поручений партии и правительства (в годы гражданской войны — объезды фронтов по поручению Реввоенсовета Республики; в 1922 — выступление одним из государственных обвинителей на процессе эсеров; в последние годы — участие в качестве представителя СССР в международных конференциях по разоружению и т. д.). В настоящее время Л. — председатель ученого комитета при ЦИК СССР, член Академии наук, директор Научно-исследовательского института литературы и искусства Комакадемии, ответственный редактор "Лит-ой энциклопедии".

В основе философских исканий Луначарского лежит стремление философски осмыслить свою политическую практику. Однако искания эти развернулись в явно ошибочном направлении. Л. пытался соединить диалектический материализм с эмпириокритицизмом Авенариуса, одной из бесчисленных разновидностей современной буржуазной идеалистической философии. Эта попытка нашла себе увенчание в двухтомном труде Л. "Религия и социализм" [1908—1911], где Л. пытался доказать, что "философия Маркса есть философия религиозная" и что "она вытекает из религиозных мечтаний прошлого". Эти ревизионистские философские построения Л. (наряду с его участием в известном сборнике русских соц.-дем. махистов "Очерки по философии марксизма", СПб, 1908) вызвали резкий отпор со стороны Г. В. Плеханова, но особенно со стороны большевиков. Уничтожающая большевистская критика этих построений дана прежде всего в книге В. И. Ленина "Материализм и эмпириокритицизм". В Центральном органе партии появились резко критикующие взгляды Л. статьи: "Не по дороге" и "Религия против социализма, Луначарский против Маркса".

В своей главной философской работе Ленин рассматривает и критикует махистские построения Л. в связи с тем увлечением буржуазно-реакционной философской модой, с теми стремлениями к идеалистической ревизии философских основ марксизма, которые обнаружились с особенной силой после поражения революции 1905 в части тогдашней соц.-дем. интеллигенции. Общеизвестно непримиримое отношение Ленина к этим тенденциям, которые он абсолютно справедливо рассматривал как одно из течений международного ревизионизма, как одно из проявлений буржуазных влияний в рабочем движении. И несмотря на то, что едва ли не каждый из представителей махистской ревизии (в том числе и Луначарский) выступал, так сказать, в индивидуальном обличий своей собственной "системы", Ленин с гениальной проницательностью и беспощадностью разоблачал за индивидуальными, третьестепенными, часто лишь терминологическими различиями школьных этикеток полное единство русских махистов в главном и существенном — в их отрицании самых основ философии диалектического материализма, в их сползании к идеализму, а через это и к фидеизму как одной из разновидностей религиозного миросозерцания. Никакого исключения не делает в этом отношении Ленин и для Л.: "Надо быть слепым, — писал В.. И., — чтобы не видеть идейного родства между "обожествлением высших человеческих потенций" Луначарского и "всеобщей подстановкой'' психического под всю физическую природу Богданова. Это — одна и та же мысль, выраженная в одном случае преимущественно с точки зрения эстетической, в другом — гносеологической" (Ленин, Собр. сочин., изд. 1-е, т. X, стр. 292, разрядка наша).

Л. работал и над широкой теорией искусства, впервые изложенной им в 1903 в статье "Основы позитивной эстетики", перепечатанной без всяких изменений в 1923. Л. исходит из понятия идеала жизни, т. е. жизни наиболее могучей и свободной, в которой органы воспринимали бы лишь ритмическое, гармоничное, плавное, приятное; в которой все движения происходили бы свободно и легко; в которой самые инстинкты роста и творчества роскошно удовлетворялись бы. Идеал личности — прекрасной и гармонической в своих желаниях, творческой и жаждущей все растущей жизни для человечества, идеал общества таких людей — это эстетический идеал в широком смысле. Эстетика есть наука об оценке — с трех точек зрения: истины, красоты и добра. В принципе все эти оценки совпадают, но при наличии расхождения между ними единая эстетика выделяет из себя теорию познания и этику. Эстетично все, что дает необычно большую массу восприятий на единицу затрачиваемой энергии. Каждый класс, имея свои представления о жизни и свои идеалы, налагает свою печать на искусство, которое, определяясь во всех своих судьбах судьбою своих носителей, тем не менее развивается по внутренним своим законам. Как и позднее, в "Религии и социализме", в этой эстетической концепции, сказалось весьма заметное влияние Л. Фейербаха и его крупнейшего русского последователя Н. Г. Чернышевского (см.). Ряд формулировок "Позитивной эстетики" чрезвычайно напоминает положения "Эстетических отношений искусства к действительности" Чернышевского. Однако школа эмпириокритицизма помешала Л. взять у фейербахианства наиболее сильную и революционную его сторону — его четкую материалистическую линию в основных вопросах теории познания. Фейербахианство усвоено здесь Л. главным образом со стороны его абстрактного в конечном счете идеалистического внеисторического гуманизма, вырастающего из метафизичности, антидиалектичности, присущих всему домарксову материализму. Этим обстоятельством в огромной мере обесценивается интересная попытка Л. возвести здание марксистского искусствоведения на широкой философской основе, с учетом выводов общественных и естественных наук. Постоянное отталкивание Л. от вульгаризации, упростительства, фаталистического "экономического материализма" не спасает его временами от упростительства другого типа, сведения явлений общественной жизни к биологическим факторам. Вполне очевидно, что и здесь Л. перенял главн. образом наиболее слабую сторону фейербахианства, именно — подмену конкретной исторической диалектики общественного развития, классовой борьбы совершенно абстрактной категорией биологического рода — вида (исчерпывающую критику этой черты фейербахианства см. в отрывках из "Немецкой идеологии", "Архив К. Маркса и Фр. Энгельса", т. I). При этом следует отметить, что и биология "Позитивной эстетики" — в значительной мере не материалистическая биология, а лишь биологизированная схема эмпириокритицизма Л. Авенариуса (теория "жизнеразности", "аффекционала" и пр.). И не случайно поэтому Л. целиком принимает формулу античного софиста и субъективиста Протагора: "Человек есть мера всех вещей" (см. "Основы позитивной эстетики", 1923, стр. 71), этот древнейший постулат всякого субъективного идеализма.

На протяжении последних 10 лет Л. печатью отказался от ряда своих философских и эстетических взглядов. Он выправлял свои установки, изучая литературное наследство Ленина и подвергая критическому пересмотру литературоведческие взгляды Плеханова. Луначарскому принадлежит множество работ по вопросам театра, музыки, живописи и особенно литературы. В этих работах общетеоретические взгляды автора находят себе развитие, углубление. Искусствоведческие выступления Л. отличаются широтой кругозора, большим разнообразием интересов, обширной эрудицией, живым и увлекательным изложением.

Историко-литературная деятельность Л. основана по существу на опыте систематического пересмотра литературного наследства с точки зрения культурно-политических задач пролетариата. Многочисленные статьи о крупнейших европейских писателях различных классов и эпох подготовили почву для интересного двухтомного курса лекций для слушателей Свердловского университета — "История западноевропейской литературы в ее важнейших моментах" [1924]. По самым условиям своего возникновения "История" Л. не могла не быть импровизацией, но импровизацией исключительно разносторонне образованного критика искусств, сумевшего в этой работе сложный и обильный материал развернуть как увлекательнейшую, живую и пластическую картину постоянного движения и борьбы классов, художественных направлений.

Большую работу проделал Л. и по пересмотру наследства русской литературы. Творчество Пушкина и Лермонтова, Некрасова и Островского, Толстого и Достоевского, Чехова и Горького, Андреева и Брюсова нашло себе оценку в его статьях (важнейшие из них вошли в книгу "Лит-ые силуэты", М., 1923; издание 2-е, Л., 1925). Л. не ограничивается установлением социального генезиса того или иного художника, но всегда стремится определить функцию его творчества в современной классовой борьбе пролетариата. Естественно, не все оценки Л. бесспорны; эмоциональное восприятие временами причиняет известный ущерб подлинному научному исследованию.

Луначарский — чрезвычайно плодовитый критик. Для критических его статей характерно сочетание научного подхода и темпераментной публицистичности, подчеркнутой политической направленности. В этом отношении особенно показателен сборник критических статей эпохи первой революции "Отклики жизни". Страстность борца, острая полемичность целиком пронизывают эту книгу, в которой нет ни грана лицемерного буржуазного "объективизма".

Л. — один из застрельщиков классового пролетарского культурного строительства. Несмотря на длительную близость к Богданову в политических и философских вопросах, Л. сумел избежать коренных политических ошибок, допущенных Богдановым при разработке проблемы пролетарской культуры. Л. не отождествлял механически классовой культуры пролетариата и культуры бесклассового социалистического общества и понимал диалектические отношения этих двух культур. Луначарский был чужд богдановскому утверждению равноправности политического и культурного движения пролетариата и всегда сознавал ведущую роль политической борьбы в жизни рабочего класса. Вопреки богдановской ставке на лабораторную выработку пролетарской культуры, Л. всегда отстаивал принцип массовости пролетарского культурного движения. Нечего и говорить, что Л. был глубоко враждебен меньшевистскому тезису Богданова, будто до построения развернутой пролетарской культуры невозможен захват власти пролетариатом.