Большая биографическая энциклопедия - маркиш перец

[Perez Markiš, 1895—] — современный еврейский поэт и драматург. Род. на Волыни. Уже первым сб. стихов "Schwelen" (Ступени, Киев, 1918) М. привлек к себе особое внимание еврейской критики и наряду с Д. Гофштейном и Л. Квитко положил начало так наз. "киевскому периоду" еврейской послеоктябрьской поэзии. Проникнутые анархистским бунтарством, первые стихи М. были протестом против националистической романтики и сентиментальной лирики идеализаторов погибающего еврейского местечка (Д. Эйнгорн и др.). Эпикурейский жизнерадостный тон, социальная беззаботность, означавшая разрыв с националистической печалью, нигилизм в отношении интеллигентски-националистических "святынь" и взрыв традиционных для еврейской мелкобуржуазной лирики форм — все это сделало Маркиша новатором еврейской поэзии. Однако в первом же сборнике имеется цикл "Волынь", проникнутый глубоким лиризмом почти идиллического пейзажа и утверждением быта. Эти две струи — бунтарского отрицания и лирического утверждения — проникают все его дальнейшее творчество и вскрывают основное противоречие первого этапа его творческого пути — противоречие, характерное для выразителя настроений радикальной бунтарской интеллигенции, отвергающей дореволюционный местечково-мещанский еврейский быт, приемлющей революцию гл. обр. потому, что она взрывает этот старый быт, но не сроднившейся с творческими путями самой революции и потому склонной к лирическому восприятию некоторых сторон прошлого. И если сб. "Schwelen" — в условиях украинской контрреволюции 1918—1919 объективно имел революционизирующее значение, то следующие сборники М. — "Stam" (Екатериносл. изд-во "Wissenschaft", 1920), "Pust un Pas" (там же, 1920), "In miten Weg" (изд-во "Маяк", Екатеринослав, 1920), "Owent Schoen"(Киев, Госиздат, "Bibliotek-lirik", 1922) — были запоздалым повторением мотивов пройденного этапа. Самые заглавия книжек "Stam", что в свободном переводе означает "В никуда", и "Pust un Pas" — " Бесцельное шатание по миру" — стали впоследствии предметом отталкивания не только для молодой пролетарской поэзии и коммунистической критики, но и для всей, переходившей на левопопутнические рельсы еврейской литературы, и неудивительно: в годы обострен-нейшей гражданской войны на Украине подобные анархистское бунтарство и индивидуалистический нигилизм не отвечали уже не только настроениям трудовых масс, но и той же радикальной интеллигенции, которая, резко диференцируясь, либо уходила из мелкобуржуазных социалистических партий в коммунистическую партию либо решительно примыкала к контрреволюции.

Но вскоре М. выступает с новым произведением — поэмой "Di Kupe" (Куча), которая становится центральным явлением еврейской поэзии того времени. Ее непосредственная тема — еврейский погром, учиненный петлюровцами осенью 1920 в местечке Городище на Киевщине, где было убито свыше 500 человек. Поэма написана в саркастическом тоне: М. уничтожает ореол святости жертв, издевается над их "святым" мученичеством, описывая сугубо натуралистически гнойную кучу трупов и показывая трагическую гибель пассивных еврейских обывателей как достойное завершение гнилостно-ничтожной жизни. "Куча" по существу явилась реакцией на сугубо националистические "погромные мотивы", которыми была полна в те годы еврейская поэзия. В этой поэме М. конечно далек от пролетарского понимания причин и сущности погромов как эпизодов гражданской войны и неизбежных последствий контрреволюции, но резкая антирелигиозность, бунтарский разрыв с националистическими причитаниями и скорбным возвеличением погибших сделали "Кучу" поэтическим документом определенной революционной значимости. Перепечатанная в Варшаве [1921] поэма эта вызвала возмущение всей националистической клерикальной прессы и доставила Маркишу широкую популярность в радикально-демократической еврейской среде.

В конце 1921 Маркиш уезжает в Варшаву и остается за границей, живя временами в Берлине, Париже, Лондоне до 1926. Опубликованные им в Варшаве поэмы "Di Kupe" и "Радио" (плакатный вызов Западу, изд. "Амбасадор", 1922) будят за рубежом симпатии к Советскому Союзу. Все же продолжительное пребывание за границей по существу с течением времени стирает грань между М. и левонастроенными сменовеховскими эмигрантами. За эти годы М. несмотря на свой радикализм и вполне лояльное отношение к СССР фактически срастается с лит-ой общественностью Варшавы и ставит себя вне рядов советской литературы. Однако разгул фашистской реакции на Западе, в частности в Польше, контраст между пролетарской национальной политикой СССР и погромной травлей еврейских масс на Западе вызвали в 1924 волну реэмиграции.