Большая биографическая энциклопедия - озеров владислав александрович

— генерал-майор, драматический писатель. B. А. Озеров родился 30-го сентября 1769 года в селе Борках, Тверской губернии, Зубцовского уезда, и, как кажется, рано лишился матери. Отец его, Александр Иринархович, вторично женившийся, отдал сына в мае 1780 г. в Сухопутный шляхетский кадетский корпус, где он пробыл семь лет. Образование, полученное Озеровым в корпусе, было недостаточно, хотя и считалось по тогдашним понятиям хорошим. Все внимание устремлено было на изучение французского языка и литературы, и в этом отношении Озеров оказал большие успехи.

С. Н. Глинка в своих записках говорит, что "в памяти Озерова вмещался весь театр Корнеля, Расина, Вольтера. Превосходно знал он французский язык, играл французские трагедии в некоторых домах вельмож и с блеском высказывал свои речи". Ближайшее знакомство Озерова с русской литературой относится уже к более позднему времени, когда он принялся за изучение Державина, Дмитриева и Карамзина. Сперанский, в одном из своих писем к дочери, произнося резкий приговор таланту Озерова, замечает: "Я знал его коротко. Он лучше писал по-французски и весьма поздно принялся за русский".

16-го ноября 1787 г. Озеров окончил курс учения в корпусе, с награждением первой золотой медалью, и выпущен поручиком. Он отправился в Южную армию, был адъютантом у графа А. В. де Бальмена, прежнего директора Сухопутного кадетского корпуса, и участвовал в занятии Бендер (1789 г.). Потом Озеров состоял адъютантом при главном директоре Сухопутного кадетского корпуса, графе Ф. Е. Ангальте. К этому времени относятся написанные им по-французски стихи на кончину Ангальта, последовавшую 24-го мая 1794 г. Одаренный от природы нежной душой и пылким темпераментом, Озеров, по свидетельству его биографа, кн. П. А. Вяземского, во дни своей юности страстно влюбился в одну замужнюю женщину. Эта платоническая привязанность, продолжавшаяся до самой смерти любимой особы, не осталась без влияния на характер Владислава Александровича. Он сделался раздражителен и получил наклонность к ипохондрии.

После службы при Сухопутном кадетском корпусе Озеров перешел в Лесной департамент, где и пользовался, впрочем недолго, особенным покровительством своего начальника, адмирала О. М. Рибаса, который умер в 1800 году. Служа здесь, Озеров, по словам своего двоюродного брата, Д. Н. Блудова, терпел большие неприятности от своего начальника Ф. А. Голубцова, который управлял в то время министерством финансов. В июле 1808 г. Озеров подал в отставку и уехал к отцу, в село Казанское, откуда вел переписку с другом своим А. Н. Олениным. Вот что писал он последнему по поводу выхода своего в отставку: "Мою обязанность перед отечеством исполнил, находясь в службе более тридцати лет и служив обер-офицером более двадцати лет. Если не могу быть ему полезен столько, сколько желал, тому не я причиною, а судьба, стеснявшая всегда круг моих обязанностей. По лесному же департаменту я имел случай доставить казне в продолжение семи лет более 1300000 руб. дохода новой и мной найденной и обработанной статьей сборов, которая ежегодно приносит от 50 до 70 тыс. руб. Но вместо поощрений и награждений я чувствовал одни огорчения, испытал несправедливости и подвергнулся со всеми лесными чиновниками подозрению правительства. Последнее довершило мое негодование на службу, когда я увидел, что ни моя скромная жизнь, ни отказывание себе во многом не могли меня исключить из-под ложного мнения, по которому, может быть, считают, что сын не царский и не боярский, а просто дворянский, не может быть честный человеком по воспитанию, по собственному понятию своему и совести".

В конце ноября 1808 г. Озеров отправился в Красный Яр, единственное свое имение, находившееся в Чистопольском уезде Казанской губернии. Из письма к Оленину от 23-го ноября 1808 г. видно, что он ехал туда неохотно, подчиняясь только крайней необходимости. В апреле 1809 г. Озеров получил предписание от Голубцова с объявлением высочайшей воли о том, что он может быть уволен от службы, но без просимой прибавки к пенсиону, который был ему пожалован еще в 1801 году. Письма по этому поводу к Оленину от 25-го июня 1809 г., и в особенности к Голубцову от 8-го апреля того же года, показывают, что Озеров глубоко оскорбился таким решением и считал его несправедливым. Кроме того, отказ в пансионе обрекал его на постоянную жизнь в глуши. Материальные средства Озерова были так незначительны, что о возвращении в столицу нельзя было и думать. Таким образом, служба не принесла Озерову ничего, кроме огорчений.

Литературная деятельность его началась сравнительно поздно, но скоро увенчалась блистательными успехами. Но это торжество Озерова было тоже непродолжительно и кончилось полнейшим разочарованием.

Первым литературным опытом Озерова на русском языке был вольный перевод с французского героиды Колардо: "Элоиза к Абелярду", напечатанный в 1794 году, с посвящением "прелестному полу". В предисловии переводчик говорит: "Читая г-на Колардо, я был восхищен, мне открылся путь парнасский, и я почувствовал вдохновение Аполлона, о котором прежде и мысли не имел". За этим переводом последовала трагедия "Ярополк и Олег", представленная в первый раз в 1798 году. Пьеса эта, написанная под влиянием трагедий Сумарокова и Княжнина, не имела успеха. Но в 1804 году Озеров представил на рассмотрение театральной дирекции новую трагедию — "Эдип в Афинах", сюжет которой был заимствован из трагедий Дюси: "Oedipe chez Admète" и "Oedipe à Colon" и, как говорит Зотов, из оперы Саккини: "Oedipe à Colon". Князь А. А. Шаховской, бывший в то время членом репертуарной части, пришел в восторг от произведения Озерова и настоял на немедленном прочтении его на литературном собрании у А. Н. Оленина. 23-го ноября "Эдип" был представлен в первый раз на театре. Успех был блестящий. Весь город говорил о новой трагедии. 15-го декабря пьесу играли на Эрмитажном театре, причем государь говорил с автором и пожаловал ему подарок. Через год Озеров явился с новым произведением, также имевшим большой успех: 8-го декабря 1805 г. в первый раз был представлен "Фингал", трагедия в трех действиях, с хорами и пантомимными балетами. А. Н. Оленин, вызвавший Озерова написать эту трагедию в Оссиановском роде, сам занимался составлением рисунков всех костюмов и аксессуарных вещей. "Фингал" был переведен на французский язык актером Далмасовым, и этот перевод был напечатан с полной музыкой и рисунками всех принадлежностей в 1808 году. На немецкий язык трагедия была переведена P. М. Зотовым. Последним и полнейшим торжеством Озерова была трагедия "Дмитрий Донской", в первый раз представленная 14-го января 1807 г. Необычайный успех пьесы объясняется главным образом патриотическим содержанием ее, приноровленным к современным событиям. Воспоминание об этом торжестве Озерова сохранили два очевидца — А. С. Стурдза и С. П. Жихарев, присутствовавшие на первом представлении "Димитрия".

После "Дмитрия Донского" Озеров написал еще трагедию "Поликсену". Живя в отцовской деревне, он в октябре 1808 г. переслал рукопись ее к Оленину и просил его, вместе с О. Е. Энгелем, князем А. А. Шаховским и И. А. Крыловым подвергнуть трагедию строжайшему рассмотрению и после того предложить ее театральной дирекции за 3000 р. 14-го мая 1809 г. "Поликсена" была в первый раз представлена и хотя не имела такого блестящего успеха, как предшествовавшие трагедии Озерова, все же была принята публикой довольно хорошо. Но после второго представления дирекция решила снять ее с репертуара, признав представление ее невыгодным для себя; автору же было отказано в уплате условленной суммы. Неудача, постигшая "Поликсену", которую Озеров считал лучшим своим произведением, глубоко поразила самолюбивого автора. Он впал в совершенное уныние. "Тысячи неприятностей", писал он Оленину 2-го июня 1809 г., — "навлеченных мне званием автора и обиды, которые, может быть, оное навело мне по службе, заставляют меня отстать от стихотворства, бросить перо, приняться за заступ и, обрабатывая свой огород, возвратиться опять в толпу обыкновенных людей". В конце 1809 г. книгопродавец Заикин предложил Озерову выпустить вторым изданием "Дмитрия Донского", но автор решительно отказался, равно как не захотел печатать и свою последнюю трагедию. Убитый нравственно, Озеров, наконец, заболел. Престарелый отец перевез его в свое тверское имение, где Владислав Александрович и умер 5-го сентября 1816 г., задолго перед смертью лишившись не только рассудка, но даже и языка.

Как литературная величина, Озеров далеко не заслуживает того большого внимания, которое уделяли оценке его приведений наши лучшие писатели, критики и историки литературы. В этом отношении судьба Озерова весьма любопытна. Как писатель, Озеров был по преимуществу писатель драматический, представитель псевдоклассической школы, писатель не плодовитый (он написал всего пять пьес) и с дарованиями, о признании которых было немало разноречивых толков и при жизни драматурга, и — еще более — по смерти его. Быстро завоеванный блестящий успех автора "Эдипа", "Фингала" и "Дмитрия Донского", вскоре последовавшее крушение его славы и, наконец, печальная и ранняя смерть Озерова, возбудили рано к нему внимание. — Литературные успехи Озерова скоро ввели его в круг отличных тогдашних писателей, вызвали ряд хвалебных отзывов и снискали ему толпу восторженных друзей, не преминувших поставить Озерова в число " бессмертных певцов", но те же успехи породили скоро и ожесточенные против него интриги, которые усиливались отчасти под влиянием зависти к ярко заблиставшей славе драматурга, отчасти и вследствие литературных пристрастий. Успех Озерова смутил даже Державина, и певец Фелицы вступил в состязание с Озеровым на поприще драматургии. На завистников таланта Озерова есть немало указаний в литературе того времени. Так, Капнист в своем послании к Озерову упоминает о "зоилах" последнего; то же говорит Батюшков в басне "Пастух и Соловей"; B. Л. Пушкин в послании к кн. Вяземскому; Жуковский в послании к кн. Вяземскому и B. Л. Пушкину; Дашков в "Письме к новейшему Аристофану", Вигель в своих записках и др. Таким образом, в литературных сферах укоренилось мнение о каких-то недоброжелателях Озерова, которые были причиной его гибели. Указывали даже главного виновника — кн. А. А Шаховского. Но едва ли не справедливее считать, что в литературной судьбе Озерова отразилась борьба двух направлений господствовавших тогда в литературе: Шишков и его сторонники высказались против Озерова, а Шаховской, примыкавший к этой партии, явился их орудием. Благожелатели и друзья Озерова, вступавшиеся за драматурга при жизни его, пожалели о нем еще более по смерти его, которая примирила с несчастным писателем даже лиц, и не разделявших симпатий к автору "Дмитрия Донского". Высокого мнения о таланте и заслугах Озерова был Бестужев, Греч, отчасти Плетнев. Более тепло отнесся к Озерову кн. П. А. Вяземский. Он решил составить его биографию: "грешно забвение, в которое ввергли мы его", писал он А. И. Тургеневу, прося у друга "всего, что он может отыскать печатного или письменного Озерова". Но какой бы обстоятельностью (разумеется, для того времени) не отличалась эта биография, трижды перепечатанная, и как бы не упорствовал (до известной степени) в своих взглядах на литературные заслуги Озерова кн. Вяземский, провозгласивший Озерова преобразователем русской трагедии, все же составленная им биография более ценна не как таковая, а как "первые движения чувствительности" ее автора, как "свежие цветы, принесенные им на гробницу поэта" (из примеч. к 3-й перепечатке этой биографии в 1828 г.). Симпатий кн. Вяземского к Озерову не разделяли многие, напр., Пушкин, который, внимательно просмотрев биографию, составленную князем, дал следующий o ней отзыв: "Часть критическая вообще слаба, слишком слаба... Лучше написать совсем новую статью, чем передавать печати это сбивчивое и неверное изображение. Озерова я не люблю не от зависти..., но из любви к искусству. Ты сам признаешь, что слог его не хорош, а я не вижу в нем и тени драматического искусства. Слава Озерова уже вянет, а лет через десять, при появлении истинной критики, совсем исчезнет". Но и десяти лет не прошло, как слова великого поэта оправдались: еще в 1834 г. Белинский писал: "Теперь никто не станет отрицать поэтического таланта Озерова, но вместе с тем и едва ли кто станет читать его, а тем более восхищаться им"; еще более строгий отзыв дал Белинский два года спустя, а в 1846 году тот же критик свидетельствовал: "теперь он (Озеров) забыт театром совершенно, и его не играют, и не читают". Но такое суровое забвение Озерова публикой и отрицание самим Белинским высокого драматического таланта в авторе "Дмитрия" не помешали чуткому критику по достоинству и справедливости оценить историко-литературное значение забытого драматурга. Белинский утверждал, что для людей, "исторически изучающих литературу, Озеров всегда останется интересным явлением", и что в истории русской литературы он никогда не будет забыт. Критик не соглашался с мнением о крупном значении Озерова, как "преобразователя" и "творца" русского театра.

Вслед за Пушкиным он отрицал и какое-либо национальное значение трагедий Озерова; как и Пушкин, он склонен был к отрицанию в Озерове истинного драматического таланта. Озеров, — писал Белинский, — "не был драматиком в полном смысле этого слова: он не знал человека". В то же время Озеров, по словам критика, "одаренный душой нежной, но не глубокой, раздражительной, но не энергической, не был способен к живописи сильных страстей. Вот отчего его женщины интереснее мужчин; вот отчего его злодеи ни больше, ни меньше, как олицетворение общих родовых пороков; вот отчего он из "Фингала" сделал аркадского пастушка". Но при всем том Озеров "выше Сумарокова и Княжнина... Неспособный рисовать страсти и характеры, он, — по отзыву Белинского, — увлекал "изображением чувств", или правильнее — "чувствительности", как несколько ранее выразился критик. Итак, в этом уже высказалась принадлежность Озерова к Карамзинской школе: "он усвоил себе все ее элементы — и расплывающуюся слезливую раздражительность чувствительности, и искусственную красоту стилистики. К этому должно присовокупить еще риторическую восторженность, занятую им у французских образцов". С основными отзывами Белинского согласна и позднейшая критика; их подтверждают и историко-литературные исследования. Правда, ни биография Озерова, ни его произведения не изучены по настоящее время детально, но точка зрения на него и на его историко-литературное значение установлена довольно прочно, и едва ли ее существенно изменят последующие исследования. Не вдаваясь в подробный анализ произведений Озерова, в подробности, которые варьируются и в общих курсах, достаточно отметить, что наши компетентные историки литературы (Галахов, Тихонравов, Булич, Веселовский, Пыпин) сходясь во мнении о недостатках Озерова (отсутствие истинного поэтического таланта и оригинальности, пристрастие к риторике и пр.) склонны, однако, признавать за ним и литературные заслуги: отступив от некоторых мертвящих поэзию правил псевдоклассической теории драмы, внеся в трагедию элементы сентиментального и романтического, Озеров значительно оживил тот род поэзии, к которому чувствовал призвание; немалый шаг вперед сделал он и в области версификации: его стихи более гладки и звучны, чем стихи его предшественников-драматургов. — Проф. Н. Н. Булич так характеризует литературное значение Озерова: "в свое время трагедии Озерова были действительно шагом вперед, потому что они вносили новые понятия и новые представления на сцену и расширяли сферу ее содержания, трактуя о том чувстве, которого не было в прежних трагедиях, и выражая его прекрасным для того времени языком... В Озерове не было ничего самобытного, ничего оригинального; он был созданием французской теории и французских образцов, и только совершенно случайные, временные обстоятельства придали ему чрезвычайное значение и увеличили восторг современников, подкупаемых, кроме того, и изяществом стиха Озерова и романтическим выражением. — Говоря об источниках, к которым обращался Озеров, должно прежде всего отметить, что автор "Эдипа" не знал греческих подлинников, а был с ними знаком во франц. переводах и переделках; далее, следует указать на Дюси и Оссиана (влияние Саккини еще не доказано), обращаясь к которым, Озеров шел уже по новому пути в области трагедии и освобождал ее от "мертвенной декламации" Сумарокова и ему подобных. Именно эта-то сторона и гармонировала, — по выражению Тихонравова, — с направлением Карамзинского периода и с личным характером Озерова. Но хотя Озеров, действительно, оживил старую трагедию элементом чувствительности, которая затрагивала особенно в хорошем сценическом исполнении, но он все-таки, — по справедливому замечанию Пыпина, — ближе Карамзина к старому преданию. Заимствование же Озеровым тем из родной истории не прибавило автору литературного значения: еще Пушкин заметил: "Озеров попытался дать нам трагедию народную и вообразил, что для сего довольно будет, если выберет предмет из народной истории, забыв, что поэты Франции брали все предметы для своих трагедий из греческой, римской и европейской истории, и что самые народные трагедии Шекспировы заимствованы им из итальянских новелл". Действительно, даже необычайный успех "Дмитрия Донского" объясняется не больше, не меньше, как тем патриотическим воодушевлением, которое переживало наше общество в дни представлений этой пьесы — дни борьбы с Наполеоном. Любопытна общая характеристика Озерова, сделанная Сперанским, характеристика строгая, но справедливая: "Озеров, — писал он дочери, — никогда и ни в чем не имел истинного таланта. Это — трудолюбивая посредственность. Я знал его коротко. Он лучше писал по-французски и весьма поздно принялся за русский. Но если б он и ранее начал, то не более бы сделал. Меня раздражает не то, что он мог ошибаться в своем роде, но то, что вкус нашей публики так еще мало образован, в таком ребячестве, что всякая мишура его веселит и восхищает". Сочинения Озерова в отдельных изданиях: "Элоиза к Абелярду". Ироида, соч. Колардо, пер. с франц. В. Озеров, СПб. 1794; "Эдип в Афинах", траг. в 5 д. (1804, 1805, 1816, 1823, 1828, 1887, 1890 гг.); "Фингал", траг. в 3 д. (1807, 1808, 1816, 1824, 1827 гг.); "Дмитрий Донской", траг. в 5 д. (1807, 1816, 1824, 1827 гг.); "Поликсена", траг. в 5 д. (1819, 18—24, 1827, 1891 гг.); "Сочинения" (1816—1817, 1819, 1824, 1827, 1828, 1846, 1847, 1850 гг.); "Разные стихотворения", 1819 г. Все издания вышли в Петербурге. (Кроме перечисленных изданий, у Сопикова (№ 13212) значится: "Собрание стихотворений Владислава Озерова", СПб. 1792 г., но этого Собрания в петербургских библиотеках не имеется, и оно нам незнакомо).

(Вся биографическая часть статьи заимствована, с согласия автора, из статьи об Озерове, написанной В. И. Саитовым и напечатанной в прим. ко II тому "Сочинений" К. Н. Батюшкова, СПб., 1885, стр. 468—472). Кн. П. А. Вяземский: "О жизни и сочинениях В. А. Озерова", СПб. 1817 (статья эта прилож. к перв. изд. Сочинений Озерова и находится также в I и VII т. "Сочинений" кн. Вяземского); А. Висковатов: "Краткая история 1-го Кадетского корпуса"; Шевырев: "История Московского Университета"; "СПб. Ведомости", 1800, № 99; "Рус. Архив", 1869; 1877, кн. III; Я. К. Грот: "Заметка о могиле Озерова" ("Рус. Вестн.", 1888, № 6; см. также "Труды" Грота, т. III, СПб. 1901, стр. 419—420); "Сын Отеч.", 1816, ч. 33, № 41; 1820, ч. 63 (статья Катенина); "Сочинения" Державина, т. II (Акад. изд.); "Записки" Свербеева (т. I); П. А. Каратыгина; С. Глинки ("Рус. Вестн.", 1863, № 4; 1866, № 2 и отд. изд.); Вигеля (ч. 3); С. П. Жихарева ("Дневник чиновника", в "Отеч. Зап.", 1855, № 5); А. С. Стурдзы ("Москвитян", 1851, кн. 1, № 21; "Журн. для чтения воспит. военно-учебных завед.", 1852, т. 99); И. И. Дмитриева. — Карабанов: "Основание 1750 русского театра", СПб. 1849; П. Арапов: "Летопись русского театра", СПб. 1861; "Репертуар рус. и Пантеон всех европ. театров", 1842, т. I; стихи, написанные по поводу смерти Озерова: А. Крылова ("Соревнователь", 1818, ч. III), Савинского (ibid., ч. II); Ежова ("Сев. Минерва", 1832, ч. III, Б. Федорова ("Славянин", 1827, т. I). Главн. рецензии и отзывы: "Сев. Вестн.", 1804, ч. 4; 1805, ч. 7; "Журн. рос. словесн.", 1805, ч. I; "Любит. Слов.", 1806, ч. I; "Цветник", 1809, № 5; "Труды Общ. Любит. Рос. Словесн.", 1812, ч. I (статья Мерзлякова); "Вестн. Евр.", 1815, № 23; 1817, №№ 8 и 9; "Сын Отеч." 1816, №№ 21, 41, 42, 45; 1817, №№ 2, 11, 41; 1820, №№ 24 и 26; 1823, ч. 90; 1824, ч. 93; 1847, № б; "Сев. Набл.", 1817, № 5; "Благонамер.", 1821, ч. 16, 20; 1822, ч. 17; 1824, № 26; "Литер. Листки", 1824, № 8; "Сев. Пчела", 1827, № 93, 97; 1828, № 142; "Отеч. Зап.", 1828, № 96; 1846, № 11; 1847, № 44; "Финский Вестн.", 1846, т. 12; "Современ.", 1847, № 1; 1856 и 1857 гг.; "Библиографич. Зап." 1861, № 5, 6; 1859, № 14; "Учен. Записки Моск. универс.", 1836, ч. 11—12 (ст. Зеленецкого: "Об Озерове и его произведен."); "Киев. унив. Известия", 1870, ч. 10 (ст. Селина: "Значение Озерова в истории рус. литер."); Греч: "Чтения о русск. яз.", СПб. 1840; Общие курсы: Караулова, Полевого, Незеленова, Гаршина, Галахова, Порфирьева, Пыпина, Н. Булича, Энгельгардта и др. "Сочинения": Белинского, В. Майкова, Тихонравова, Я. Грота, кн. П. А. Вяземского, С. Т. Аксакова (т. III); Державина (Акад. изд.), Жуковского (изд. 8-е, т. 5), Батюшкова (под ред. Л. Майкова и B. Саитова; во 2-м томе статья об Озерове, в которой даны и некоторые библиографич. указания); Пушкина (изд. Литерат. фонда и Академии, т. I); "Остафьевский архив кн. Вяземских"; JI. Н. Майков: "Пушкин", СПб., 1899 (статья: "Кн. Вяземский и Пушкин об Озерове"); Н. К. Козмин: "Очерки из истории русск. романтизма", СПб. 1903; И. И. Замотин: "Романтизм 20-х годов XIX ст.", Варшава, 1908; Н. А. Кубасов: "А. Е. Измайлов", СПб. 1901; П. М. Майков: "И. И. Бецкой", СПб. 1904. Словарь Брокгауза и др.

Ив. Кубасов.

{Половцов}

Озеров, Владислав Александрович