Большая биографическая энциклопедия - романов никита иванович

— боярин, сын Ивана Никитича Каши, двоюродный брат Царя Михаила Феодоровича. Во время народного движения в царствование Алексея Михайловича против боярина Б. И. Морозова особенно ярко выразились любовь и доверие народа к Никите Ивановичу. При том нравственном значении, которым он пользовался в глазах своего двоюродного племянника, царя Алексея Михайловича, и в глазах народа, обидно иметь о нем самые скудные, отрывочные сведения, не знать даже года его рождения. Соловьев выражает эту мысль следующим образом: "Разумеется, желалось бы знать больше об этом подстрекающем любопытство лиц; но отсутствие известий доказывает или недостаток у него личных средств играть роль более видную, или то, что ему нарочно загораживали дорогу, а сам боярин был так осторожен, что не пробивался чрез полагаемые ему преграды".

Первое известие о Никите Ивановиче относится к 1629 г., когда он поднес своему двоюродному племяннику, новорожденному Царевичу Алексею Михайловичу, серебряного золоченого единорога и яшмовую чарку, оправленную в золоченое серебро и наведенную финифтью. Затем в течение десяти лет нет о нем никаких сведений. 12-го июля 1639 г., в день именин царя Михаила Феодоровича, он пожалован был в стольники, а 14-го приведен был ко кресту в столовой избе думным дьяком Гавреневым. В 1644 г., в день приема Михаилом Феодоровичем Датского Королевича Вольдемара, он был чашником за столом государя. В 1645 г., сентября 28-го, в день венчания на царство Алексея Михайловича, он был пожалован из стольников прямо в бояре, когда царь шел в Успенский Собор. Во время венчания Никита Иванович осыпал государя золотыми в дверях соборов и на золотой лестнице.

В мае 1648 г. произошел в Москве мятеж, вследствие народного недовольства родственниками царского тестя Милославского: судьей Земского Приказа Леонтием Плещеевым и заведовавшим Пушкарским Приказом Траханиотовым, — которые наживались на счет казны. С Плещеевым расправилась сама толпа: умертвила его, вырвав из рук палача. Когда Морозов вышел на крыльцо и от имени царя обратился с увещаниями, послышались крики, что ему грозит та же участь, какая постигла Плещеева. На другой день вспыхнул в Москве сильный пожар; кончился пожар — опять взбунтовалась чернь. Для защиты дворца был вытребован отряд служилых иноземцев, а вслед за их приходом царь выслал к народу Никиту Ивановича Романова, зная, что он пользуется народною любовью. Никита Иванович вышел с открытой головой, держа шапку в руках, объявил, что царь обещает исполнить все, что возможно, и уговаривал толпу разойтись по домам. На требование выдать Морозова и Траханиотова, Никита Иванович ответил, что они скрылись, но приняты меры к их розыску, и что когда отыщут, то казнят. Толпа послушалась и разошлась.

Царь Алексей Михайлович, посоветовавшись с Патриархом Иосифом, с освященным собором, боярами, окольничими и думными людьми, повелел прислать в Москву выборных из разных городов от всех чинов людей, "чтобы государево и земское дело утвердить и на мере поставить". Выборные обратили внимание на некоторые нежелательные явления общественной жизни, как, напр., на "закладчиков", захвативших в свои руки таможни, кабаки и разные откупы, вследствие чего служилые и тяглые люди обнищали и лишились промыслов. Выборные просили, чтобы "государь пожаловал бы, велел сделать по-прежнему, чтобы везде было все государево". Закладчики, лишенные выгод, стали вымещать свою злобу на Морозове. В январе 1649 г. один старый закладчик боярина Никиты Ивановича Романова, — Савинка Корепин, пришел к своему знакомому и начал говорить: "Когда я был за боярином Никитою Ивановичем, то мне было хорошо, а теперь меня взяли за государя, и мне худо; сделали это бояре Борис Иванович Морозов да Илья Данилович Милославский, и от этого их промыслу ходить нам по колена в крови, а боярам Морозову, Милославскому и друзьям их быть побитыми каменьями". На другой день возобновилась между Корепиным и его знакомым беседа про ненавистных народу Морозова и Милославского. "Боярина князя Якова Куденетовича Черкасского — говорил Корепин — хотели сослать и подводы под него были готовы, но не сослали его, боясь нас, для того, что мир весь качается; как его станут посылать, и боярин Никита Иванович Романов хочет выехать на лобное место и станет миру говорить, и мы за него всем миром станем, а бояр Морозова и Милославского побьем... Выедут на лобное место бояре: Никита Иванович Романов, князь Яков Куденетович Черкасский, князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский, князь Иван Андреевич Голицын, пристанут к нам стрельцы и всякие люди и станут побивать и грабить Морозова, Милославского и других". За такие речи Корепина допрашивали, пытали и казнили смертью. Недовольным нововведениями не удалось раздуть в Москве мятеж против Морозова и Милославского, во имя Романова и князя Черкасского; но чего не достигли в Москве, то разгорелось во Пскове и Новгороде.

Бунт во Пскове произошел вследствие повеления царя Псковскому воеводе Собакину отпустить из Псковских царских житниц 11000 четвертей хлеба в Швецию, в счет той суммы, которую решено было уплатить Швеции за русских перебежчиков (т. е., за перебежавших в Московские пределы из русских областей, уступленных Швеции). В Пскове был недород хлеба, и взбунтовавшаяся толпа, не слушая увещаний архиепископа Макария и воеводы Собакина, кричала, что не даст возить из Кремля хлеб. На смену Собакину был прислан другой воевода, по смятение не затихло и Псковичи не выпустили от себя Собакина. Приехавший для розыску окольничий князь Волконский едва не был убит мятежниками. Наконец псковичи надумали послать к царю челобитчиков и просить, чтобы он прислал во Псков для подлинного сыску Никиту Ивановича Романова, который "государю радеет и о земле болит". Одновременно с этими челобитчиками к царю, псковичи отправили тайно, проселочными дорогами, казака Михаилу Карпова с челобитной к самому боярину Никите Ивановичу. Псковичи просили его, чтобы вперед во Пскове воеводы и дьяки судили с земскими старостами и с выборными людьми по правде, а не по мзде и посулам. Никита Иванович привел казака к царю. Царь принял всех челобитчиков и отправил с ними к псковичам ответную грамоту. Относительно Никиты Ивановича сказано: "Написали вы это по воровскому заводу: нам он, боярин, наш холоп, служит с своею братьями боярами вместе, а недоброхота между боярами никого нет. При предках наших никогда не бывало, чтоб мужики с боярами, окольничими и воеводами у расправных дел были, и впредь того не будет".

В 1653 г. встречаем упоминание о Никите Ивановиче, когда привезли в Москву скрывшегося в Голштинию самозванца Тимошку Анкудинова. Он заявил, что расскажет всю правду одному только боярину Никите Ивановичу Романову; но до этого не допустили и стали допрашивать его и пытать в застенке.

18-го мая 1654 г., когда был объявлен поход царя Алексея Михайловича против польско-литовского короля Яна-Казимира, Никита Иванович находился при царе и отправился с ним под Смоленск.

Скончался он 11-го декабря 1654 г., "идучи с государевой службы", — по всему вероятию в Вязьме, где царь расположился станом 21-го октября, в ожидании прекращения в Москве морового поветрия, когда по сделанному подсчету в монастырях, на боярских дворах и т. д. оказалось, что в живых осталось меньше, чем умерло; во дворе Никиты Ивановича в Москве умерло 352, осталось 134.

Никита Иванович, по-видимому, не был женат — и все имущество его перешло к царю Алексею Михайловичу, как ближайшему родственнику по мужской линии. Вскоре после смерти Никиты Ивановича, 22-го декабря 1654 г., думный дьяк Александр Иванов произвел осмотр всего, что было на боярском дворе, и составил тому подробную опись. Эта опись чрезвычайно интересна, так как дает понятие о богатстве последнего боярина и дворецкого из не царственной линии Романовых.

У H. И. Романова оказалось более сотни серебряных и золотых кубков, ковшей, стоп, рассольников, ведер, солонок, чарок и кружек; серебряная утварь весила 2 п. 33 ф., золотая — 1 ф. 49 зол. Царь Алексей Михайлович велел думному дьяку Александру Иванову отпустить в свою казну все серебряные и золоченые "четвертины" и 15—20 братин и чаш. Кроме того, отнесены к государю жемчуг, разные драгоценные камни, перстни, кольца, запоны. 21-го февраля 1655 г. царь Алексей Михайлович дал Патриарху Никону из казны Никиты Ивановича 1000 руб. на шапку; в конце апреля и в мае того же года сам Патриарх неоднократно отправлялся во двор умершего боярина и выбирал, что ему нравилось; напр., он взял шкатулку черного дерева, 1 пуд серебра в слитках, разную одежду и несколько мелочей. Не станем перечислять икон, одежд и тканей, утвари и оружия, которые остались после Никиты Ивановича. В сундуках, окованных железом, помещались лубяные или осиновые коробки, мешки и узелки, а в них деньги, по большой части с надписями не только суммы, но даже того года, в котором был получен доход; напр., в нескольких коробках хранились деньги "по росписи за рукою боярина Ивана Никитича" 135 и 136 гг. (1627 и 1628 гг.), следовательно, не трогались более четверти века. Всех денег было около 22500 рублей, да без малого 1300 золотых. В амбарах, кладовых и подвалах хранились: ржаная и пшеничная мука, солод, сухари, толокно, разная крупа, рожь, пшеница, ячмень, хмель, соль, мак, орехи, ветчина, гусиные и утиные полотки, вино, пиво, мед, морсы и бочки с лимонами. Из этих запасов царь роздал много на помин души Никиты Ивановича в Московские монастыри, в тюрьмы, причту Знаменской церкви, которая была у его Московского двора, и разным лицам, обращавшимся с просьбой уделить что-либо на прокорм из хлебных запасов, оставшихся после Никиты Ивановича. Все оружие было передано в Оружейный Приказ.