Большая биографическая энциклопедия - розен барон егор (георгий) федорович

— литератор; родился в Ревеле 16 декабря 1800 г. и был сыном барона Фридриха Готлиба Розена и его жены Елены фон Таубе; он получил солидное домашнее образование, в основу которого было положено изучение древних классиков, прекрасно владел латинским языком (на котором мог писать даже стихи) и особенно любил Вергилия и Горация. По свидетельству Ю. К. Арнольда, лично знавшего Розена, последний имел глубоко-основательные познания в истории, в этнографии, в археологии и был обстоятельно знаком не только с философскими учениями древнего мира, но и с новейшими; начитанность же его в европейских литературах, в особенности в немецкой и русской, была изумительна, как и память его. В 1819 г. барон Розен поступил в Елисаветградский гусарский полк и, прослужив в нем девять лет, вышел в отставку но в 1831 г. снова определился в военную службу, с назначением состоять при дежурном генерале Главного Штаба, а затем, в 1834 г., вышел в отставку с чином майора. В 1835 г. (20 августа) барон Розен, переименованный в коллежские асессоры, был, по ходатайству В. А. Жуковского, назначен секретарем к Великому Князю Александру Николаевичу, которого и сопровождал в заграничном путешествии 1838—1839 гг.; однако, уже в 1840 г., по болезни, он вышел в отставку, в чине надворного советника и с пенсией в 400 руб. Барон Розен купил себе небольшой дом в Палюстрове, близ Кушелевского сада, и поселился в нем, женившись на своей экономке. Ведя затворнический образ жизни, барон Розен занимался изящной литературой, лингвистическими и философскими работами, а также воспитанием детей своего брата и своих собственных. Умер он в Петербурге 23 марта 1860 г. Почти все оставшиеся рукописи Розена, как ненужный хлам, были уничтожены братом его, бароном Павлом Федоровичем.

Из автобиографии барона Розена, приложенной к немецкому переводу его трагедии "Дочь Иоанна III" (СПб. 1841) и из некоторых стихотворений его, имеющих автобиографическое значение, видно, что в нем рано пробудилась страсть к поэзии. "Моими первыми, любимейшими поэтами", говорит он, "были Вергилий и Гораций; они жили со мною на берегах Дона и Волги, когда я начал служить в гусарах... Я убедился, что без поэзии дышать не мог, и оставалось мне только одно средство — вступить в тайную любовную связь с поэзией". При поступлении на службу барон Розен плохо владел русским языком и потому стал усердно изучать грамматику, версификацию и, главным образом, заниматься переводами на немецкий язык лучших русских писателей, начав с современных и кончив старинными. После семилетнего упорного труда он настолько освоился с русским языком, что мог довольно правильно, хотя и тяжелым слогом, писать на нем. Достигнув таких результатов, он не только выступил в печать, но вскоре стал считать себя даже знатоком русской речи, которой, выражаясь его словами, придал небывалый дотоле "блеск и колорит". "Известнейшие наши литераторы", поясняет барон Розен в своей автобиографии, "часто выражали мне свое удивление, каким образом я, с трудом научившись русскому языку в манеже и на службе, так глубоко мог вникнуть в дух русской народности, как о том свидетельствовали первые мои драмы. Ответ был не труден. Совершенно отлученный от немецкого духа и от немецкой жизни — и в таком возрасте, когда сердце стремится в даль, в образованный мир,—я должен был удовольствоваться русской национальностью. Первые мои любовные излияния должны были выражаться на русском языке. Часто приходилось мне с гусарами стоять в степной деревне, в ста верстах от полкового штаба, идиллически принимать участие в играх деревенской молодежи, слушать старинные сказки от краснобаев, веселые и унылые песни парней и девушек, одним словом — участвовать во всех отношениях народной жизни, и я неприметным образом всею душой обжился с духом национальным. Могу сказать положительно — и мое суждение будет беспристрастно — что в действительной жизни моей я ничего не встретил привлекательнее русской народной жизни, как мы находим ее вдали от столбовой дороги, в природном состоянии". Среди остзейских немцев Розен представляет вообще редкое явление: живя в России, он полюбил ее и не только охладел к своей родине, но даже относился к ней иронически.

Первые литературные опыты Розена появились в "Дамском Журнале" 1825 г. и в "Московском Телеграфе" 1826 г. Затем он сотрудничал в "Северной Пчеле", "Московском Вестнике", "Русском Зрителе", "Сыне Отечества", "Литературной Газете", "Северном Меркурий", "Гирлянде", "С.-Петербургском Вестнике", "Библиотеке для чтения", "Литературных Прибавлениях к Русскому Инвалиду", "Современнике", "Москвитянине", "Отечественных Записках". Многочисленные произведения Розена в стихах и в прозе печатались также в альманахах 30-х годов. Кроме "Альционы" (СПб. 1831, 1832, 1833 гг.), издававшейся им самим, и "Царского Села" (СПб. 1830 г.), изданного сообща с Н. М. Коншиным, пьесы Розена встречаются еще в следующих альманахах: "Подснежнике" (1829), "Северных Цветах" 1829, 1830, 1832 гг., "Эвтерпе" 1831 г., "Венере" 1831 г., "Розе Граций" 1831 г,, "Невском Альманахе" 1832 г., "Новоселье" 1833 г., "Комете Белы" 1833 г., "Сборнике на 1838 г.". Приведенный перечень журналов и альманахов, в которых сотрудничал Розен, указывает на то, что он вращался в самых разнообразных литературных сферах обеих столиц. Между прочим, известно, что в период усиленного развития своей литературной деятельности он посещал собрания, происходившие у Греча, Краевского, Кони, И. И. Панаева. Несмотря на свою беспартийность, Розен оказывал, однако, явное тяготение к Жуковскому и в особенности к Пушкину,—своим литературным покровителям. Старые же связи с Москвой он поддерживал через Шевырева и Погодина с которыми находился в переписке.Из отдельно изданных произведений Розена известны: 1) "Три стихотворения", М. 1828; 2) "Дева семи Ангелов и Тайна", СПб. 1829; 3) "Рождение Иоанна Грозного", поэма, СПб. 1830; 4) "Россия и Баторий". Историческая драма в 5 д., в стихах, СПб. 1833; 5) "Осада Пскова", трагедия в 5 д., в стихах, СПб. 1834; 6) "Петр Басманов", трагедия в 5 д., в стихах, СПб. 1835; 7) "Дочь Иоанна III", трагедия в 5 д., в стихах, СПб. 1835; 8) "Князья Курбские", трагедия в 5 д., в стихах, СПб. 1857 (переделка "Осады Пскова").

Из всех трагедий Розена на театральной сцене появилась только "Осада Пскова", представленная 1 октября 1834 г., но и та не имела успеха. Патриотическая трагедия "Россия и Баторий" очень нравилась Императору Николаю, который желал видеть ее на сцене, но требовал только некоторых перемен. Трудолюбивый автор не замедлил, с помощью Жуковского, переделать свою пьесу; однако, и она на сцену не попала.

В это время Глинка, задумавший создать национальную оперу, объявил о своем намерении Жуковскому, который вполне одобрил его мысль и предложил писать на тему об Иване Сусанине, в либреттисты же рекомендовал Розена, как писателя-патриота, известного уже с этой стороны и Императору. Глинка, свысока относившийся к либреттисту, предъявлял ему тяжелые, деспотические требования относительно количества стихов, размера их и в конце концов остался недоволен действительно неуклюжим произведением барона Розена, как и многие из современников автора, который был, однако, высокого мнения о своем детище и даже гордился им. Первое представление "Жизни за царя" состоялось 27 ноября 1836 г. и тогда же было напечатано либретто барона Розена.

Барон Розен считался поклонником классицизма, но это не мешало ему признавать и заслуги романтизма, который "связал нас с прошедшей жизнью образованного мира, передал нам то, от чего, вследствие исторических судеб, мы были отделены, именно — век рыцарства, доблести этих героев креста, Ахиллов христианского мира, их высокие понятия о чести, о личности, их благородное служение во имя красоты и любви". Случалось, что Розен и осмеивал русских романтиков, но только запоздалых (кроме однако, Марлинского), а не эпохи Жуковского, к которому относился с глубоким уважением, как к инициатору "новых нравственных начал, пробудителю высокого чувства и великодушных увлечений".

В литературной деятельности барона Розена, отличавшейся большой производительностью и разнообразием, отчетливо выделяются три главные ступени: лирика, драма и критика.

Хотя некоторые из современников Розена и называли его "отличным лирическим поэтом", хотя сам поэт и говорил, что Пушкин признавал в нем поэтическое дарование, в действительности же Розен был одним из заурядных стихотворцев своего времени, пьесы которого ни по своему содержанию, ни по внешней форме не представляли ничего замечательного.

Из воспоминаний современников Розена и собственных его отзывов видно, что он считал себя не только знатоком драматического искусства, но и выдающимся драматургом. Такая высокая самооценка объясняется болезненно развитым самолюбием автора, поощряемого дружески-одобрительными отзывами о нем Жуковского, князя Вяземского и Пушкина, хотя отзывы их и отличались вообще сдержанностью, даже уклончивостью, чего, конечно, не замечал самоочарованный драматург. Замечательно верную оценку ему дал Булгарин в своем "Панорамическом взгляде на современное состояние театров в С.-Петербурге", напечатанном в "Репертуаре Русского театра" на 1840 г. (т. I, кн. 3): "Розен до сих пор не создал ничего истинно драматического, то есть такого, что бы имело жизнь и движение на сцене... В драмах его есть создание, то есть, завязка, потому что он поэт, то есть, человек с воображением, но в частностях нет вовсе драмы. Это просто романы или повести в драматической оболочке — и эти романы или повести также не выдержаны. Барон Розен начал поздно изучать русский язык, и он до сих пор принимает весьма многие слова и обороты в ином, неверном значении, обманываясь созвучием или не замечая в фразе оттенков. Кажется, что он преимущественно любит слог русских летописей, потому что выбирает из них беспрестанно устарелые, неупотребительные слова и перемешивает их с словами новыми или самодельными. Из этого выходит ужасная путаница в слоге".