Большая биографическая энциклопедия - шлихтер александр григорьевич

Шлихтер А. Г.

(1868—1940; автобиография) — родился в гор. Лубны Полтавской губ., в семье мелкого ремесленника-столяра, бывшего в то время вюртембергским подданным (дед его эмигрировал в Россию в 1818 г.). Прадед и дед Ш. были крестьянами-плотниками. Дед его занялся специальной профессией плотника — строителя ветряных мельниц в имениях помещиков, переехал в Полтавскую губернию и женился здесь на бабке Ш., казачке Мелахненко. Отсюда его украинское происхождение. Со стороны матери Ш. происходит из среды среднепоместных, разорившихся еще до его рождения, украинских помещиков Полтавской губернии, дворян. В 1882 г. дед и отец приняли русское подданство, а сам он принял русское подданство по достижении совершеннолетия, уже в бытность свою в университете. Общие условия жизни Ш. в семье представляли типичный образчик интересов мелкобуржуазного накопления (со стороны отца) и стремления к созданию "хорошего тона" для себя и детей (со стороны матери). От своего деда-немца Ш. усвоил с детства пренебрежительное отношение к дворянству и ненависть к былому "крепостному" укладу русской жизни. От отца же незаметно усваивал любовь к систематическому труду и уважение к трудовому заработку.

В то время отец был хозяином небольшой столярной мастерской, в коей сам не работал. Но в молодости он сам прошел тяжелый искус ремесленного ученичества, а потом и подмастерья, и эта-то черта — личная его прикосновенность к труду — отражалась в его семейной и хозяйственной жизни и тогда, когда он уже сам не работал в мастерской.

Дед был грамотен только по-немецки, отец уже не говорил по-немецки и научился грамоте исключительно самоучкой, не совсем бегло читал и весьма неграмотно писал. С матерью связаны первые зачатки духовной жизни Ш. Получив сама так называемое домашнее образование, обычное и типичное в то время для девушек помещичьей среды, мать сама лично обучала его грамоте и подготовила к экзамену в приготовительный класс гимназии. Матери обязан он и тем, что получил образование. Его отец понимал уже хорошо все материальные преимущества и выгоды официального образования в окружающем его обществе, но стяжательная тенденция, свойственная всякому ремесленнику, помешала бы ему, без давления со стороны матери, пойти на весьма скромные, правда, но все же жертвы, связанные с пребыванием сына в гимназии. От матери же Ш. узнал впервые о Пушкине и Лермонтове. Узнал постольку, поскольку она сама знала наизусть некоторые стихотворения. Стремясь в своей "общественной", а на самом деле обывательской жизни к дворянскому укладу, мать ни в малейшей степени не вносила, тем не менее, диссонанса в ту здоровую атмосферу уважения к труду, которым были проникнуты, уже в силу своей профессии, дед и отец и которое, несомненно, глубокой бороздой отложилось и на самом Ш. Детство Ш. в этом отношении является весьма характерной иллюстрацией этого своеобразного смешения: с одной стороны, тенденция дворянского тона, с другой стороны, самое настоящее черноземное крестьянское уважение к труду.

На воспитании Ш. это смешение проявилось, между прочим, в том, что его, готовя к чиновничьей, барской карьере, в то же время охотно и беспрепятственно допускали в среду рабочих-столяров, служивших у его отца, и весьма одобрительно относились к добровольному обучению Ш. столярному делу.

Ш. являлся тайным сторонником рабочих во всех их проделках, направленных к тому или иному нанесению материального ущерба их хозяину — его отцу. Об этой заговорщической солидарности с рабочими Ш. вспоминает сейчас с глубоким удовлетворением и благодарностью своей семье: от этой неосознанной солидарности с близкими ему рабочими в детстве весь уклад домашней жизни помог ему скорее, быть может, чем многим другим, находившимся в окружении мелкобуржуазной среды, выйти на широкий путь настоящей кровной связи с трудящимися массами.

Учился Ш. в классической гимназии. Сначала, до 7-го класса, в городе Лубнах, а в 7-м и 8-м был в прилукской гимназии (Полтавской губ.). За две недели до начала выпускного экзамена вместе с тремя товарищами по гимназии был уволен за организацию забастовки гимназистов прилукской гимназии в знак солидарности и сочувствия общестуденческому забастовочному движению в конце 1887 г., вспыхнувшему после пощечины, данной в театре студентом московского университета Синявским инспектору студентов Брызгалову. Спустя год закончил среднее образование уже в качестве экстерна при лубенской гимназии.

Читать книги начал рано. Систематически же начал чтение по так называемому систематическому каталогу самообразования с 4—5 класса. Кружков, в полном смысле этого слова, в первую половину гимназического курса в гимназии, где учился Ш., не было, а кружковая жизнь и кружковое чтение со специальной задачей подготовки к грядущей общественной деятельности, которую Ш. понимал в смысле революционной работы, начались для него со старших классов гимназии и особенно были продуктивны в период пребывания в прилукской гимназии в 7—8 классах. По получении аттестата зрелости в лубенской гимназии он поступил в харьковский университет на физико-математ. факультет по отделу естественных наук. Здесь на первом курсе Ш. впервые столкнулся с жандармерией, которой был допрошен в качестве свидетеля по делу арестованного студента киевского унив. Горба, своего товарища по прилукской гимназии. Ш. не подвергался на этот раз ни аресту, ни даже обыску. Все дело ограничилось лишь допросом в качестве свидетеля, и он действительно был в то время решительно непричастен ни к делу своего товарища, ни вообще к какому-нибудь революционному делу. Но в жандармской канцелярии побывать безнаказанно нельзя было, даже в качестве свидетеля, и спустя полгода на 2-м курсе получилось распоряжение об исключении его из университета. Хлопоты о разрешении вновь поступить не увенчались успехом, и он уехал продолжать свое высшее образование в Швейцарию, где поступил в бернский университет на медицинский факультет. Спустя 2 года, а именно в 1892 г., — вошел в качестве студента-медика в один из отрядов по борьбе с холерой и проработал в разных местах Полтавской губ. 3—4 месяца. В этот период впервые прикоснулся к революционной пропаганде среди гимназистов классической гимназии в местечке Златополье Киевской губ., где временно, в ожидании нового выезда за границу, в то время проживал. Благодаря слежке за гимназистом, встречавшимся с ним и предавшим его при первом же допросе у жандармов, он вскоре был арестован и отправлен в киевскую тюрьму по делу о пропаганде среди гимназистов, к которому потом пристегнуто было дело о пропаганде среди рабочих Тулы, в каковой обвинялся также арестованный к тому времени Хинчук. Его арест закончился в конце концов ссылкой на пять лет в северо-вост. уезды Вологодской губ. (гор. Сольвычегодск), и в университет ему больше попасть не пришлось [По этому же делу наравне с Ш. была привлечена и его невеста Е. С. Лувищук "за пропаганду среди гимназистов" и была так же сослана на 5 лет в Вологодскую губ. Это дело было первым в Киеве после почти 10-летнего перерыва со времени поражения народовольчества.].

Свою революционную работу Ш. считает со времени образования и участия его в марксистском, впоследствии социал-демокр. кружке за границей, в период его студенчества [Это был один из первых кружков соц.-дем. партии. Организован он был Ш., Л. М. Хинчуком и Е. О. Лувищук.]. С этого времени его революционная деятельность не прекращалась до нынешних дней, но форма и обстановка этой деятельности, конечно, были совсем не похожи на нынешнюю обстановку работников пролетарской революции. Отличительной чертой революционной жизни Ш. является то, что за все время, за исключением двух с половиной лет жизни на нелегальном положении после 1905 г., он не был революционером-профессионалом. Как-то так сложилось, по разным причинам, что он совмещал свою подпольную революционную работу со своим официальным положением в так называемой общественной жизни.

Общественная жизнь Ш., в специальном значении этого слова, началась с момента поступления его на службу в статистич. бюро полтавского губернск. земства в 1894 г., в момент состояния его под особым надзором полиции в ожидании приговора министра внутр. дел по поводу его первого революц. дела. Административная ссылка в северо-вост. часть Вологодской губ. на 5 лет (таков был приговор по его первому делу) оторвала его на один год от работы в земской статистике, где в то время сосредоточивалась наиболее бодрая, с уклоном в сторону революц. радикализма, мысль земских служащих, так называемого третьего элемента. На один год потому, что, будучи сослан на 5 лет в гор. Сольвычегодск Вологодской губ., он уже через один год захворал туберкулезом легких. Департамент полиции разрешил ему выехать в Самарскую губ. для лечения кумысом на 3 месяца, каковой срок затем, вследствие тяжелого состояния здоровья, был продлен впредь до выздоровления.

Здесь в Самаре, спустя шесть месяцев, Ш. снова, с разрешения департамента полиции, удалось получить место в земской статистике, в каковой он оставался затем вплоть до окончания 4-х лет его политического надзора, недожитого в Вологодской губ. Здесь же, в Самаре, он провел и эпоху расцвета так называемого легального марксизма.

В 1896 г. в Самаре организовалась имеющая вполне заслуженную историческую известность социал-демокр. газета "Самарский Вестник". Само собой разумеется, что официально она представлялась органом, разрешенным правительством и цензурой, по содержанию же своих статей являлась первым боевым органом революционного марксизма на Поволжье и, возможно, вообще в России. Организаторами и ближайшими участниками этой газеты были: П. П. Маслов, Роман Эмилиевич Циммерман (Гвоздев), безвременно умерший (в 1897 г.) социал-демократ, автор книги "Ростовщичество — кулачество", Алексей Алексеевич Санин, талантливый и, к сожалению, как-то случайно ушедший от практической работы социал-демократ, теоретик, автор известного предисловия к нашумевшей в свое время книге "Экономические очерки деревни" И. А Гурвича, и В. В. Португалов, быстро впоследствии скатившийся до кадетизма, а в настоящее время подвизающийся в Варшаве в роли редактора белогвард.

листка "За свободу". Газета издавалась на средства известного писателя-инженера Николая Григорьевича Гарина.

Наряду с газетой в Самаре в течение нескольких месяцев весьма деятельно работала организация дискуссионного кружка, в которой принимал деятельное участие и Ш. Здесь же, в Самаре, он и жена его, Е. С. Шлихтер (Лувищук), принимали участие в качестве членов самарской социал-демокр. организации не только в текущей революционной работе, главным образом по распространению нелегальной литературы, но и в организации распространения социал-демокр. органа "Искры", созданного в Швейцарии Лениным.