Большая биографическая энциклопедия - шушерин яков емельянович

— артист, глава романтического направления в сценическом искусстве. Ш. родился в 1753 г. Отец его был бедным приказным и готовил сына к себе в заместители. Однажды Ш. попал на представление в тогдашний московский театр и воспылал страстью к сценическому искусству. Не довольствуясь ролью зрителя, Ш. захотел испробовать свои силы на сцене.

Познакомившись с несколькими второстепенными актерами, Ш. успел при их помощи добиться разрешения выступить в роли лакея. Затем Ш. совсем оставил службу в приказе и окончательно пристроился при театре: то переписывая роли, то заменяя суфлера, то играя роли лакеев. Вскоре ему представился удобный случай испытать свои силы. Воспользовавшись болезнью одного из товарищей, Ш.

выпросил себе его роль, хорошо ее выучил и посоветовался с опытными артистами. Его надежды вполне оправдались. Он очень удачно сыграл свою роль, и зрители ему аплодировали. С тех пор его положение в труппе изменилось к лучшему: ему прибавили жалованья, но продолжали держать на второстепенных ролях. Желание достигнуть успеха было в Ш.

так сильно, что он стал отказывать себе во всем и работал до крайнего напряжения сил, беря постороннюю работу, чтобы добыть себе денег на приобретение книг. В это время Ш. познакомился с знатоком и страстным любителем сценического искусства, купцом Кукуевым, а затем вошел в более близкие сношения с наиболее выдающимися артистами тогдашнего московского театра — Померанцевым и Плавильщиковым, а с начала 80-х годов его советником и доброжелателем сделался известный ученик Дмитревского, умный и опытный Лапин.

При таких руководителях талантливый Ш. быстро пошел вперед и через три года напряженной работы занял в труппе Медокса довольно видное место. Хотя он все еще не играл в трагедиях, но уже выступал в ролях вторых и даже первых любовников в драме и комедии.

В 1779 г., когда впервые шел на московской сцене "Мельник" — Аблесимова, Ш.

играл в нем довольно значительную роль Филимона. С 1782 г., по мере того, как все более и более растет известность Ш., и события его жизни выступают с большей ясностью. Вместе с Плавильщиковым Ш. был приглашен на Петербургскую придворную сцену, но не сошелся с Дмитревским в условиях и остался в Москве. Прошло еще четыре года, и Ш. в 1786 г.

получил новое приглашение от Дмитревского. На этот раз он согласился на предложенные условия и переехал в Петербург. Ш. в первый раз выступил перед петербургской публикой в одной из лучших своих ролей графа Аппаиани в "Эмилии Галотти" и в "Ярбе". Екатерина II, по-видимому, оценила его талант, ей понравилась игра Ш.

, и 24 декабря 1787 г. за удачную игру в комедии "Расстроенная игра", написанной самой Императрицей, Ш. удостоился внимания и похвалы самой государыни. В 1789 г. ему предназначалась главная роль в трагедии Княжнина "Вадим", а в начале 90-х гг. в пьесе Екатерины: "Начальное управление Олега". В Петербурге Ш. вместо прежней "известности" приобрел "славу" замечательного и талантливого артиста.

Здесь Ш. вполне выработал и довел до совершенства свою особую манеру играть. В то время как раньше он старался подражать своим более известным и опытным товарищам, теперь он стал проявлять свой личный взгляд на искусство и свое личное дарование. Достижению успеха Ш. особенно содействовало его изумительное трудолюбие, терпение и вдумчивость во все мелочи роли.

Он заранее рассчитывал не только каждый шаг, каждое движение, но даже паузы между словами. К началу 90-х гг. слава Ш., по-видимому, возросла настолько, что он счел не соответствующим своему положению то жалованье, которое получал и вместе с Плавильщиковым потребовал прибавки. Но князь Юсупов, бывший в это время директором придворного театра, старался уменьшить расходы на театр, и поэтому отказал им.

Те подали в отставку и переехали в Москву в 1793 или 1794 гг. Москвичи встретили Ш. с распростертыми объятиями. Здесь дарование Ш. развилось вполне и слава его достигла апогея. Особенно памятным осталось появление его в небольшой и довольно незначительной роли арапа Ксури в комедии Коцебу—30 апреля 1796 г. Во время представления многие плакали.

Переводчик этой комедии, А. Ф. Малиновский, посвятил ему свой перевод и какой-то поэт поднес Ш. стихи, написанные в честь его. Этот успех объясняется тем, что, играя дикого негра, Ш. позволил себе сбросить все условные сценические кандалы и заговорил просто, по-человечески. В свое время Ш. был несомненным новатором и сыграл для русской сцены ту же самую роль, какую в собственно драматическом репертуаре играли драмы Коцебу, а в истории русской повести Карамзин.

Расцвет сценической славы Ш. совпал с тем временем, когда "мещанская драма" получила право гражданства на нашей сцене. В 1800 г. дирекция петербургского придворного театра снова пригласила Ш., уже не скупясь на денежное вознаграждение. Ему было предложено 2000 р. жалованья, ежегодный бенефис и, кроме того, ему обещали зачесть годы московской службы для получения пенсий.

Ш. давно уже подумывал о том, чтобы обеспечить себя на старость, и поэтому принял предложение с удовольствием. Во время отсутствия Ш. из Петербурга, там выступил на сцену новый замечательний артист Яковлев. С приездом Ш. в Петербург ему пришлось помериться силами с этим новым светилом. С первого же выхода, 11 декабря 1800 г., в роли Фрица в "Сыне любви", где его так хорошо принимали москвичи, Ш.

почувствовал холодность и полное равнодушие публики. Ш. пришел почти в отчаяние, но решил бороться с Яковлевым. Эта борьба тянулась до 1804 г. Сначала бенефисы Ш. пустовали. Заметным поворотом к лучшему для Ш. было первое представление возобновленной после многих лет забвения Княжнинской "Дидоны". Еще в первое свое пребывание в Петербурге Ш.

отличался в ней в роли свирепого и мстительного Ярба. На возобновленном представлении "Дидоны" впервые прорвалось равнодушие публики, и Ш. снова стал ее любимцем. В конце 1804 г. был поставлен на петербургской сцене "Эдип в Афинах", знаменитая трагедия Озерова. Роль Эдипа, наиболее выдающаяся, была поручена Ш. Тезея играл Яковлев, но по самому существу роли должен был отступить на второй план.

Эдип и позднейшая роль короля Лира явились последними созданиями Ш. Закат его деятельности был великолепен. Ш. изображал Эдипа беспомощным и изможденным старцем, сокрушающимся о постигнувших его бедствиях и проливающим обильные слезы над своим положением. Но недолго продолжалось торжество Ш. над Яковлевым. Ш. постепенно старел и все более переходил на роли стариков.

А так как трагедии, в которых главным действующим лицом является старик, очень редки, то Яковлев, игравший "героев" и "любовников", брал над Ш. все больший перевес. Когда Яковлев в 1807 г. появился в Озеровском "Дмитрии Донском" и публика пришла в неистовый восторг от его исполнения, Ш. увидел, что первое место им окончательно потеряно, и потому он решился оставить сцену.

В 1810 г. Ш. удалось добиться отставки с пенсией, и он стал собираться в Москву. Переезд его туда совершился в 1811 г. Несмотря на то, что Ш. сильно добивался отставки, его все-таки тянуло к сцене, и уже 22 сентября 1811 г. он появился пред московской публикой в роли Эдипа, а 12 октября играл Беверлея. Затем в 1812 г., желая оказать товарищескую услугу московским артистам Мочалову и Злову, Ш.

вызвался сыграть в их бенефис Ксури. Зала Арбатского театра была так полна, что бенефицианты получили чистого дохода 2500 р. каждый. Ш. было в это время около 60 лет, тогда как изображаемый им Ксури был в юношеском возрасте, но несмотря на это Ш. произвел громадное впечатление и, как говорили очевидцы: "у Ш. спина устала от поклонов при многочисленных вызовах".

Немного спустя, Ш., по просьбе Кокошкина, для дебюта его ученицы Борисовой и ученика Дубровского вышел в Ярбе. Аксаков говорит, что те места ярости, где Ш. давал себе волю, были превосходны, страшны и увлекательны, и что только великий артист мог производить в Ярбе такое впечатление, какое производил Ш. Занятие Москвы французами застало Ш.

врасплох, как и других жителей, и он не успел к нему приготовиться. Он уехал в Рязань, оставив свое имущество на произвол судьбы. Когда французы ушли и страх улегся, Ш. вернулся вместе с другими в Москву, но нашел вместо своего дома одно пепелище. Вскоре он заболел тифозной горячкой, свирепствовавшей тогда в Москве, и слег в постель.

После шестидневных страданий Ш. скончался 8 августа 1813 г.

.