Большая биографическая энциклопедия - симеон емельянович полоцкий

(Ситнианович-Петровский) — род. в 1629 г. в Белоруссии, может быть, в Полоцке. Кто были его родители, из какой он происходил среды и какое было его имя в миру, не известно. Относительно его детства и юности мы знаем только, что ученье его началось с семилетнего возраста и продолжалось 14 лет. После букваря он перешел, по общераспространенному обычаю, к Часослову и Псалтири. Дальнейшее, систематическое образование он получил в Киево-Могилянской коллегии, а после окончания в ней курса слушал дополнительные лекции в нескольких высших иезуитских школах, так что был по своему времени личностью с выдающимся образованием. В 1656 г. он принял монашество в Полоцком Богоявленском монастыре и стал дидаскалом Полоцкой братской школы. В том же году царь Алексей Михайлович проезжал через Полоцк. С., следуя обычаю Киевской коллегии слагать вирши на торжественные случаи, выступил со своими учениками, заставив их произнести сочиненные им торжественные, хвалебные "Метры на пришествие государя". Эта новинка очень понравилась царю, и он обласкал молодого ученого. С того времени у С. зарождается мысль посетить Москву, но это желание осуществилось только в 1664 г. Как человек осторожный, С. запасается рекомендательным письмом от своего бывшего учителя, Лазаря Барановича к Паисию Лигариду, митрополиту Газскому, пользовавшемуся большим влиянием в Москве. Несомненно, что знакомство это было важно для обоих: Паисий нашел в лице С. умного и образованного переводчика (сам Паисий не знал по-русски), С. же приобретал себе сильного покровителя и сразу становился на виду, так как ему приходилось сопровождать митрополита на все советы и соборы, даже в покои самого царя, по делу патриарха Никона. Кроме того Полоцкий не замедлил воспользоваться своим стихотворным искусством и на всякий торжественный случай в жизни царевой семьи подносит свои стихотворения. "В стенах дворца, говорит Л. Н. Майков, впервые появляется придворный стихотворец, и сама новость этого занимательного и приятного явления не могла не располагать в его пользу". Почти сразу после прибытия С. в Москву, по указу государя, ему поручают обучать латинскому языку молодых подьячих тайного приказа, чтобы приготовить из них хороших переводчиков. Для этого была построена особая школа при Заиконоспасском монастыре. Несомненно, что Полоцкий внес туда многие порядки Киево-Могилянской Академии: учили "по латыням", греческий язык не был предметом изучения, потому что и сам Полоцкий не знал по-гречески. Этою школою положено в Москве основание партии латинствующих, т. е. сторонников латинского образования. В то же время сношения с Паисием Лигаридом не только не прекращаются, но еще более укрепляются, благодаря главным образом важным событиям того времени. 1666 год был знаменателен в истории русской церкви. На московском соборе С. выступает не только в роли переводчика, но и как авторитетный по своему богословскому образованию увещатель и обличитель раскольников: он действует и в частных беседах, напр., с протопопом Аввакумом, и путем литературной полемики. По поручению собора он составил обширный ответ на челобитные Лазаря и Никиты и издал его в 1667 г. под заглавием: "Жезл правления на правительство мысленного стада православно-российския церкви, — утверждения во утверждение колеблющихся в вере, — наказания в наказание непокоривых овец, — казнения на поражение жестоковыйных и хищных волков, на стадо Христово нападающих". Книга эта была признана собором "жезлом из чистого сребра Божия слова и от священных писаний и праведных винословий сооруженным", которым хулы раскольников "посекаются". Это — первое произведение Полоцкого богословского характера, хотя впрочем оно выходит в свет от лица всего собора, так что имя С. еще не упоминается. Опровержение состоит из двух частей: из общей, или предисловия, и частной — возражения на челобитные. В предисловии объясняется значение духовной власти, символом которой и служит жезл. С. говорит, что собор заботится восстановить эту власть и напоминает отпавшим от истинной веры, что Церковь всегда с радостью готова принять их покаяние. Потом Полоцкий разбирает отдельные пункты челобитных Лазаря и Никиты, причем в его аргументации замечаются порой и крупные недочеты: иногда он уклоняется от прямого ответа на обвинения, выставляемые его противниками, иногда даже впадает в грубые ошибки, объясняя, например, учение о времени пресуществления Св. Даров в духе католическом. На нападки раскольников он не отвечает спокойным тоном увещания и вразумления, но зачастую осыпает сам противников резкою бранью и выражает желание заградить им уста жезлом. Конечно, такую грубость можно объяснить духом времени, допускавшим в полемике крайний задор, однако все эти недочеты "Жезла" вызвали ряд новых нареканий на православную церковь со стороны раскольников.

Во второй половине 1667 г. С. становится воспитателем царевичей Алексея и Феодора. Предметы, которым он их обучал, были те же, что и в Спасской школе, т. е. Полоцкому принадлежало уже не первоначальное обучение, а высшее преподавание и общее руководство воспитанием. Не осталось без влияния С. и умственное развитие царевны Софии. Для обучения царских детей С. написал три книги. Содержание первой из них вполне определяется ее заглавием: "Житие и учение Христа Господа и Бога нашего, от божественных Евангелий расположенное, с показанием свидетельств св. евангелистов, о чесом вси 4, или 3, или 2, или точию один и в коей главе пишет". Второе сочинение "Венец веры кафолическия", заключает в себе изложение основных христианских догматов, причем в своих толкованиях С. пользуется латинскими источниками (Вульгатой, апостольским символом) и, если не впадает в латинство, то не делает против него почти никаких возражений; кроме того он дает иногда веру апокрифическим сказаниям и заимствует из книг светских многие сведения, иногда не имеющие никакого отношения к предмету его сочинения, так что по содержанию своему "Венец веры" представляется очень сложною энциклопедией и почти не может быть назван сочинением богословским. Важное достоинство книги состоит в простом, общедоступном и занимательном изложении. Третье из упомянутых сочинений "Краткий катехизис" есть, собственно говоря, сокращение "Венца веры". С теми же педагогическими целями (как полагают, для семилетнего Петра Великого) С. напечатал впоследствии "Букварь", в предисловии к которому дает такое наставление начинающему учиться:

"Отроча юный, от детства учися,

Письмена знати и разум потщися;

Не возленися трудов положити,

Имать бо польза многа быти.

Аще ся видит досадно стужати,

Но сладко плоды трудов собирати".

"Букварь" по содержанию далеко не то, что современные нам азбуки: это — книга, заключающая в себе изложение основных начал веры и нравственности, а также ряд практических наставлений. Кроме этого были и еще некоторые педагогические сочинения С., показывающие, с какой любовью он относился к своему учительству. С. не ограничивался одним частным преподаванием во дворце, а был усердным пропагандистом идеи просвещения в Московской Руси. Много он сделал для осуществления этого заветного своего желания, содействовав основанию первого в Москве высшего училища, Славяно-греко-латинской академии, защищая многочисленными своими литературными произведениями просвещение против сторонников невежества, царившего в Москве. Из этих произведений упомянем прежде всего о проповедях, из которых составились два сборника: "Обед душевный" и "Вечеря душевная". Разъясняя в них догматические христианские истины и давая нравственные наставления своей пастве, С. не раз указывал, что корень всех недостатков современного ему русского общества кроется в отсутствии просвещения. Отсюда истекают разные суеверия, против которых С. энергично восстает, грубость нравов и другие пороки. Поэтому он обращается к родителям с увещанием, чтобы они учили своих детей и нравственно их воспитывали, причем прежде всего они должны действовать на детей примером собственной жизни: "отец должен быть в дому, как солнце, мать, как луна, чада, как звезды". Говоря о воспитательных средствах, С. допускает те же суровые меры, какие рекомендовались Домостроем: "снопа аще не млатиши, ореха аще не разбиеши, не возьмеши хлеба и ядра, не приимеши сытости и сладости; чад же аще не биеши, не сподобишися радости".