Большая биографическая энциклопедия - спафари-милеску николай гаврилович

(Spatar Nicolas Milescu, Nicolaus Spatarius Moldavolacone baron et olim generalis Walachiae) — переводчик Посольского приказа, писатель, русский посланник в Китае. Родился около 1625 г., умер около 1709 г. С. называл себя Moldavolacon, и есть данные, указывающие на происхождение его предков из Пелопонесса. Родина С. — дистик Молдавии Веслуй, в котором находилось его имение Милешт. Родители С., родственники господаря Александры Дуки, были богаты и знатны. С. получил очень хорошее образование. В Константинополе, под руководством Гавриила Власия, он изучил древнегреческий, латинский, арабский, турецкий, новогреческий, славянский, русский и итальянский языки и ознакомился с богословием, философией, историей и литературой. Для довершения образования С. путешествовал в Италию.

Возвратившись на родину, С. занимал по службе знатнейшие должности. При господаре Стефане Георгице (с 1653 г.) С. был его приближенным и другом, сопровождал его в походе на помощь валахам и трансильванцам и во время его, между прочим, изучал рукописи библиотеки монастыря Нямцу в Сев. Молдавии. Частая смена господарей не отзывалась на высоком служебном положении С., хотя иногда на него возлагались поручения, к которым он, казалось бы, совсем не был подготовлен; так, в 1658 г. С. командовал отрядом в 1000 ч., посланным на помощь трансильванскому воеводе Боргаю. Особенно возвысился С. при господаре Стефанице (с 1659 г.), у которого он был секретарем. Летописец говорит, что С. "ходил с провожатами впереди, как у князя, с булавами и мечами, с серебрянными чепраками на лошадях". Власть увлекла С., и он возмечтал о возможности достичь господарства происками. С этою целью он написал письмо, которое, свернув, вложил в выдолбленную палку и переслал воеводе Константину Бессарабу-Старому, предлагая ему низложить Стефаницу. Но Константин Бессараб послал письмо С. Стефанице, который за измену приказал палачу, в своем присутствии и своим ножом, отрезать С. нос, чем, согласно обычному праву Молдавии, навсегда лишил его возможности стать господарем. Опозоренный С. покинул Молдавию и перешел на службу к волошскому господарю Григорию Гике, который назначил его в капи-кохьею в Константинополе, где он, пользуясь сравнительным досугом, перевел на румынский язык Библию. В 1664 г., во время войны поляков с турками, волошский господарь задумал перейти на сторону Польши. С., узнав об этом, донес султану, и господарь потерял престол. Преемник его, однако, настоял на удалении С. из Константинополя и ему пришлось искать покровительства курфюрста бранденбургского Фридриха-Вильгельма. В Бранденбурге С. жилось вначале хорошо: курфюрст относился к нему ласково, искусные немецкие доктора лечили его нос и привели почти в нормальный вид, наконец, он имел возможность продолжать свои научные занятия. Но польское правительство не забыло С. предательства волошского господаря и добилось выселения С. из курфюршества. Опять он остался без пристанища. Временно он приютился у бывшего господаря своего и друга Георгия Стефана, жившего в Штетине и старавшегося путем дипломатических переговоров возвратить себе престол. Для поддержания своих притязаний он послал С. к стокгольмскому двору, где он, по рекомендации Стефана, познакомился с французским послом Арнольдом де-Помпоном, ученым, занятым в то время доказательством подложности катехизиса Кирилла Лукариса, на основании которого кальвинист Клод отрицает таинство преосуществления даров. С. вмешался в полемику, возникшую между кальвинистами и католиками, приняв сторону католиков и православных; он написал в защиту патриарха Кирилла в 1667 г. книгу против кальвинистов, озаглавленную "Enchiridion, sive Stella orientalis" (на латинском и греческом языках). В это же время, через посредство Помпона, С. высказал свое мнение по поводу спора в Москве о времени преосуществления. В начале 1668 г., после смерти Георгия Стефана, С. отправился ненадолго в Молдавию, а из нее в Константинополь, где встретился с Досифеем, патриархом иерусалимским, которого знал еще в молодости. Досифей и направил С. в Россию, говоря, что С. "яко гранограф, в котором содержатся всякие дела вселенныя". 1 марта 1671 г. С. из Адрианополя выехал в Россию, чрез Венгрию и Польшу. Он провел три недели в Варшаве и 15 мая двинулся к рубежу через Минск, Борщов, Дубровку. 28 мая С. объявился на границе в сопровождении трех слуг. Из Смоленска он направился прямо на Москву, в которую прибыл 3 июня 1671 г. Он привез с собою к царю в высшей степени лестную рекомендацию от патриарха и собранные по пути политические новости. В Москве к С., несмотря на грамоту патриарха, который знал подозрительность нашего правительства относительно религиозных убеждений иностранных пришельцев и потому особенно подчеркивал чистоту православия С., отнеслись недоверчиво и старались, где могли, собрать сведения о нем. Получились они не скоро: узнали, что С. "изменник, Турского Султана лазутчик", но этому не могло уже поверить московское правительство, потому что С. снискал расположение и милость А. С. Матвеева, В. В. Голицына и доказал свою работоспособность солидными трудами. Первые полгода по прибытии в Москву С. был не у дел, но покровительство А. Матвеева дало ему возможность получить в посольском приказе место переводчика с эллинского, греческого, латинского и волошского языков с жалованием 100 руб. в год (14 декабря 1672 г.). Оклад этот быстро возрастал, и вскоре С. был переведен на предельный — 132 руб. в год.

С. занял среди переводчиков первое место и, надо предполагать, был из них самый образованный. Посольский приказ в это время приступал к "строению книг", и С. принял участие в составлении 3 больших государевых книг. Затем, ему было отведено помещение при Симоновом подворье и, по приказу Паисия Лигарида, он писал "Роспись святым бывшим Иерусалимским и Антиохийским патриархам". Вскоре он был поселен при митрополичьих хоромах и на него возложено было составление славянского греко-лат. лексикона; в 1673 г. С. окончил составление Больш. Госуд. Книг; к январю того же года относится написание им "Хрисмологиона (оракула) или Даниила пророка откровение на сон Новуходоносору и о четырех монархиях". Составлена С. была лишь первая, "особая часть" этой книги, состоящая из предисловия, вступления и изложения. В предисловии он объясняет царю значение истории, во введении — понятие монархии; изложение, разделенное на 12 глав, посвящено обзору царств и деятельности государей халдейских, персидских, греческих, римских и истолкованию II, III, ІV, V, VII и X гл. книги, пр. Даниила. Толкования С. резко отличаются от толкований Хартейной книги. Они самого разнообразного характера и касаются богословских, философских, исторических и даже бытовых вопросов. В 1673 г. С. написал сочинение, озаглавленное: "Книга избранная вкратце о девяти мусах и седмих свободных художествах"; книга эта снабжена рисунками и писана "книжным письмом". Состоит она из предисловия, излагающего метод и основания книги, восьми глав изложения и заключения со стихотворным послесловием. Первая глава изложения — "О девяти музах сказание и о Аполлоне", а остальные семь вкратце объясняют сущность семи свободных наук. Заключение решает вопрос о телесной и духовной природе человека и о воскресении мертвых. К тому же году относится написание С. "Избрание на престол Михаила Феодоровича". К сентябрю 1672 г. С. окончил составление книги "Арифмологии", а в конце 1672 г. он приступил к составлению "Василиологиона". "Арифмология дошла до нас в двух редакциях; разнятся они группировкой материала. Это очень любопытная и по содержанию и по методу книга: она начинается предисловием, в котором развивается мысль о необходимости закрепления в памяти этических правил, чего С. думает достичь помощью числа. Первая часть содержит ряд свящ. чисел и перечисление связанных с ними понятий и имен: девять чинов ангельских, семь художеств, пять чувств, четыре стихий, три благодати — иногда с объяснениями; три времени мира: суетное, закон, мессия, сиречь — предзаконие, Моисей, Христос. Вторая часть посвящена увещаниям житейской мудрости, описанию нравов народов, людей и животных и оканчивается применением числового метода для запоминания этих сведений. Третья часть — этика — перевод соч. Николая Рейсснера об императорских девизах или изречениях. "Арифмология", по-видимому, во многих отношениях оригинальное произведение С., как по методу, так и по весьма разнообразному содержанию. "Книга Василиологион, се есть счисление или описание всех царей, иже бяху во всем мире доблестнейшии и мужественнейшии от начала мира даже доныне" поднесена царю Ал. Мих. 5 мая 1674 г., причем указано изготовить еще два экземпляра ее. Книга лицевая (26 п.), роскошно издана. Предисловие развивает мысль: царь — "образ Божий" на земле. Изложение посвящено биографиям 18 государей: вавилонских, еврейских, греческих, римских и русских. (Владимир Мономах, Алекс. Невский, Дмитр. Донск., цари Федор, Михаил и Алексей) Биографии русских государей очень кратки и легендарного характера. К 1674 г. относится окончание труда С. над сочинениями: "Книга о сивиллях, колико быша и киими имяны и о предречениих их". Книга лицевая с 12-ю изображениями сивилл роскошно издана. Начинается книга предисловием о пророчествах и прорицателях и "предглаголанием" с "определениями философскими" на вопросы: "аще есть? что есть? чево ради есть?". Изложение в 12 главах, каждая посвящена одной из сивилл. По методу книга эта напоминает "Хрисмологион"; тенденция книги — согласие предсказаний сивилл со Св. Писанием и права русских царей на Византию.

В 1675 г. С., быть может, благодаря покровительству А. С. Матвеева, был послан в Китай, с целым рядом разнообразных поручений. Он должен был установить определенный путь на Восток, если можно чрез Астрахань, завести правильные торговые сношения с Китаем, описать страны смежные с Россией. 25 февраля С. был у руки государевой, 4 марта он выехал из Москвы в звании посланника, но с приказом в случае нужды именоваться послом и с грамотами равного содержания на оба характера. Свиту С., предполагавшегося многочисленной, составляли два подьячих Посольского приказа. На расходы дано ему 500 руб. с расчетом по 40 коп. кормовых в день на человека. На 400 руб. дано ему соболей. В грамоте на имя богдыхана, после полных титулов государей, шли предложения дружбы, любви, переписки и обмена посольствами. В наказе С. повелевалось: переговорить о языках грамот (І ст.), о титулах (II и III), об освобождении, хотя бы за выкуп русских пленных (IV), о китайском посольстве (V), о вывозе из Китая серебра, драгоценных камней, шелка и др. местных ценностей в обмен на русские (VI), о водном пути в Китай (VII). Далее ему поручалось: договорить мастеров для постройки каменных мостов (VIII), вызвать китайских купцов в Россию (IX), послать двух боярских детей из Пекина для отыскания пути чрез Астрахань в Россию (X), просить о переводе четырех, когда-то присланных в Россию китайских грамот (XI), о свободе торга (XII), об указании кратчайшего пути в Россию (XIII) и о принятии всех статей без исключения. Он вез с собою для богдыхана меха соболей, черных лисиц, сукна, янтарь, зеркала, "рыбий зуб", всего на 800 руб. Ближайшим доводом посольства С. явились пограничные с Китаем нелады из-за переселившегося в 1667 г. "тунгузского племени князца Гантимура". На требование китайского шарандая выдать Гантимура, нерчинский воевода Даниил Аршинский послал грамоту к богдыхану "с предложением ему учинился бы под высокою его царского величества рукою". Недоразумения все более возрастали и, наконец, дело дошло до стычек с оружием в руках. Уладить их было ближайшей задачей С.

Он шел путем Байкова, но должен был попытаться пройти чрез Туркестан. По прибытии в Тобольск, к С. присоединилось 6 человек детей боярских, столько же помощников кречатных и 40 человек пеших и конных служилых казаков. Для богдыхана он взял здесь 6 кречетов и горностаев на 100 pуб. В Тобольске С. встретил Ю. Крижанича, который потом писал: "пять недель есть зде постоял (С.), а ни единого обеда ни вечери без мене не ел". "К его посольству (он) верно поработал", переведя ему описание голландского посольства 1666—1668 гг. с голландского на латинский язык и дав некоторые указания относительно Сибири и пути в Китай. Впрочем, сведения, сообщаемые Крижаничем об услугах его С., им преувеличены.

Тобольский воевода Салтыков разузнал, что в Китай ходят двумя путями: русские — по сибирским рекам до Нерчинска, бухарцы — на верблюдах чрез Барабинскую степь, Калмыцкие улусы, монгольскую землю до первого китайского пригорода; вторым путем шел Байков, но Салтыков, имея в виду тогдашние волнения татар Барабинской степи, направил С. по рекам. 2 мая С. двинулся на дощанниках вверх по Иртышу до Самарола, оттуда вверх по Оби до устьи Кети. С 4 июня по 8 июля С. плыл по Коти до Енисейска. Остановившись в нем, С. послал даурского нерчинского боярского сына Игнатия Милованова к пограничному воеводе Мангутею для извещения его о посольстве и с просьбою о заготовлении подвод. Мангутей повез Милованова в Пекин, где, после крепкого месячного заключения под стражею, ему объявили в Монгольском приказе о посылке с ним Асхань-Амбаня (вице-президента Посольского приказа), для встречи и препровождения С. в Пекин. С 11 июля С. плыл по Енисею и, перейдя пороги 5 сентября, добрался до Иркутского острога. 12 сентября С. был у Байкальского озера и переправился чрез него на гребных судах к устью Селенги. Из Селенгинского острога он через степь на верблюдах пошел по новому, еще никем не испытанному пути к Нерчинску, в который прибыл 4 декабря. Из него он направился вдоль Аргуньи, потом степью и чрез горы до пограничного китайского поселка (Почегорское) на р. Науне; там он был 26 января. 18 февраля явился сюда Милованов, а 20 Асхань-Амбань с Заргучеем, секретарем и двумя подьячими. После семидневных споров о форме свидания, китайцы согласились видаться с С. в юрте, поставленной у квартиры нашего посла, войдя в нее ранее его.

Асхань-Амбань гордо говорил с С., требуя объяснить цель приезда и предъявить царскую грамоту, но посланник заявил, что ее он никому, кроме богдыхана, не отдаст. По докладу этого дела, богдыхан велел везти С. "с великою честью" в Пекин. 10 мая С. подошел к великой китайской стене, 15—въехал в Пекин. К нему немедленно явился сначала вице-президент, а затем и сам президент Монгольского приказа в сопровождении иезуита Verbiest'а с требованием в приказ царской грамоты и подарков. С. снова отказался видать их. Немедленно его заключили под крепкую стражу, заперли ворота и воспретили сношения с кем бы то ни было, вне подворья. С. и его свиту томила непривычная русским жара; лишенные моциона, люди страдали и болели от скверной воды, караульщики взимали за все тройную плату. Они находились в таком положении 20 дней (пока шли переговоры о порядке вручения грамоты). Китайские вельможи утверждали, что богдыхан грамоты не примет, так как обычай не разрешает этого; иезуиты же, вообще много помогшие С., говорили ему, что лишь приближенные богдыхана настаивают на соблюдении формальностей, сам же он готов принять С. Согласились на том, что С. отвезет грамоты и подарки во дворец и там положит их на условленном месте, в присутствии знатных чинов государства. 5 июня С. поехал во дворец и, положив грамоту и подарки, не говоря ни слова вельможам, возвратился в подворье. С. лично дарил богдыхану 200 руб. и две лошади.

Пристав от императора приезжал спрашивать С., как ловят кречетов и какого зверя "рыбий зуб"? Иезуиты передавали С., что император, прочитав грамоту царя, сказал: "к отцу моему и предшественникам не бывало таких грамот от Белаго Царя, надобно оную в казне беречь, как самое доброе дело". По вручении грамоты министры запросили С., нет ли у него каких устных приказов государя, и он, выписав из наказа 12 статей, представил их в Трибунал.

16 июля была назначена аудиенция. За три часа до света С. был уже у дворца, куда его допустили лишь при восходе солнца. Там он, сидя в шапке (согласно условию), снова ждал в обществе знатнейших китайцев, пока их ввели вовнутрь дворца. По звону колокола и стуку бубна надо было падать ниц. Продолжалось это с ¼ часа. С. кланялся быстро и не до земли, а на замечания мандаринов ответил: "Вы холопи богдыхана и умеете кланяться, а мы богдыхану не холопи, кланяемся, как знаем". После поклонов, С. заставили бежать к императору, но он заявил "мне бежать не обычай" и чинно пошел, не снимая шапки. Во время первой аудиенции богдыхан не удостоил С. разговором, и он ушел домой раздраженный, сделав выговор министрам: заставили-де кланяться неведомо кому, а богдыхан даже о здравии царя не спросил. Министры оправдывались обычаями страны, а когда С. возвратился на подворье, его вновь заключили под стражу, якобы ради его же безопасности. Между свитой посланника и стражей начались недоразумения, ссоры и драки. Во время второй аудиенции богдыхан через иезуитов, стоящих на коленях, спрашивал С. о здоровье государя, его забавах, пути в Россию, о вере и наклонностях русского народа, о посланнике и его знаниях. С. и его свиту угощали драгоценным вином и сластями. В Пекине С. прожил целое лето. За это время ему 5 раз посылали угощение со стола богдыхана, 2 раза приглашали к столу со всей свитой. Дважды русские устраивали купание на реке, ныряли и плавали, и сам богдыхан в раззолоченной лодке приезжал смотреть на них.

В делах С. успел мало. Товары, взятые им для продажи и мены, расходились туго, так как китайцы обставили торговлю условиями, невыгодными для русских. Медь и железо, несмотря на предложенную С. пошлину, было совсем запрещено продавать. Китайцы немилосердно мошенничали и даже крали. Однако С. удалось выгодно купить в госуд. казну огромный лалл (около 2672 руб.).

13 августа С. было велено принимать подарки богдыхана на коленях, в грязи двора, но он, сохраняя достоинство царского посла, принимал их стоя, употребив на споры, пререкания и церемонии целый день без пищи и питья. 29 августа, больше двух часов, на коленях под проливным дождем С. выслушивал ответы на поданные им Трибуналу XII ст. Между прочим ему объявили, что грамота будет писана не иначе как от превеликого престола к нижнему и смиренному месту, далее в ней будет сказано: "дань ила ясак, который ты нам прислал (подарки царя), мы приняли, и для того посылаем к тебе и ко всему государству твоему для службы твоей милость и жалованье". С. заявил, что, знай он ранее ответы министров, не подносил бы он подарков царя и не принимал от китайцев, и что "поелику русский государь не есть подданный богдыхана, то непристойно им того чинить и говорить". С. остались недовольны: "прибывший посол С., человек весьма незнающий церемоний и упрямый. Если рассмотреть его слова и наружность, то он вовсе не покоряется законам нашего великого государства". Ему было приказано выехать из Пекина 1 сент. Пред отъездом с него было списано два портрета: один во весь рост (в полном посланническом костюме), другой поясной. Грамоты ему не дали, но словесно поручили доложить государю, что китайцы требуют: выдачи Гантимура, присылки впредь посла с наказом ни в чем не сопротивляться желаниям китайцев и запрещения русским порубежным людям творить обиды — все это под угрозой закрыть русским купцам доступ в Китай. В сопровождении того же Асхань-Амбаня на 60 телегах С. выехал из Пекина. Телеги часто ломались, продовольствия не хватало. С 8 по 18 октября С. продержали на реке Науне, под проливным дождем в худых юртах, запретив ему вход в близлежащее селение. 3 мая С. прибыл в Селенгинск, 16—в Иркутск. В Енисейске вещи его, по царскому приказу, были описаны воеводой Приклонским. Это было отголоском партийных счетов в Москве и результатом падения Матвеева — покровителя С. 5 января 1678 г. С. вступил в Москву, пробыв в посольстве 2 года и 8 месяцев. От иезуитов С. узнал, что китайцы отчасти были рады русскому посольству, давшему возможность распространить слухи, что цель его союз против Никан, отчасти не рады, так как оно подтвердило намерение могущественного государя заселить своими подданными их границы.