Большая биографическая энциклопедия - страшкевич кондратий федорович

— филолог, доцент по кафедре древнеклассической словесности в университете св. Владимира, родился в 1816 г. в Волынской губернии, где отец его служил мелким чиновником. Среднее образование получил в Житомирской гимназии и уже там обнаружил выдающиеся способности к языкам. В 1835 г. поступил в Киевский университет, где окончательно выяснилась его склонность к серьезным занятиям филологией, особенно древне-классической. Успехи его в этой области были настолько значительны, что в 1838 г., будучи еще студентом, он занял место нештатного преподавателя греческого языка во 2-ой Киевской гимназии. Совершенно необеспеченный материально, С. и в Житомире, и в Киеве, чтобы промыслить средства к существованию, должен был много времени уделять репетиторскому труду, что, конечно, в значительной степени мешало его собственным занятиям, но зато выработало в нем привычку к усидчивой и настойчивой работе. Удостоенный золотой медали за диссертацию на латинском языке "De Dorum et Jonum ingenio diversa, deque litterarum, quae inde profecta sit, apud utramque stirpem descrepantia", C., по окончании в 1839 г. университетского курса, был назначен старшим преподавателем латинского языка в Винницкую гимназию, но через год возвращен в ту же 2-ю гимназию в Киеве штатным учителем греческого языка и одновременно с этим советом университета св. Владимира избран адъюнктом по кафедре греческой и римской словесности. Кстати заметить, что С. был первый питомец Киевского университета, ставший в нем же преподавателем. По свидетельству проф. М. Ф. Владимирского-Буданова, автора "Истории университета св. Владимира", С. обладал несомненными, обширными и серьезными познаниями в области древней филологии и феноменальною способностью к языкам вообще; кроме латинского и древнегреческого, он знал — одни хорошо, другие в совершенстве — языки сербский, чешский, болгарский, польский, новогреческий, итальянский, английский, немецкий, французский и шведский, причем большинство из них, особенно языки славянские, были изучены им практическим путем, — в беседах со студентами-славянами, слушавшими лекции в Киевском университете. По свидетельству другого лица, к нему, как специалисту в классических языках и древности, часто обращались за разрешением тех или других вопросов даже профессора университета и получали от него всегда удовлетворительные ответы. Не подлежит также сомнению и его основательное знакомство с литературою почти всех европейских народов; почти все лучшее из иностранных произведений он изучил в подлиннике, а лучшее из лучшего, благодаря своей поразительной памяти, знал наизусть. Типичный кабинетный ученый, он, до 1864 г. ни разу не побывав за границей, тем не менее иногда прямо поражал учившихся в Киеве студентов-славян свободным объяснением на их языках, детальным знакомством с народным бытом, с историей, и особенно с географией славянских земель, вплоть до знания мельчайших хронологических дат и наименования и местоположения незначительнейших деревушек. Несмотря на эти солидные по тогдашнему времени и разносторонние познания, С., однако, до самой смерти, в течение долгах 28 лет, оставался все в одном и том же знании, — адъюнкта древней словесности, т. е., говоря проще, — преподавателя чуть ли не начальных оснований языков греческого и латинского; впрочем, из адъюнктов в 1864 г. он был переименован в штатные доценты, что нисколько но изменило его положения в университете.

Познания С. страдали, конечно, и некоторыми пробелами, притом они были, быть может, несколько бессистемны, несколько разбросаны, не совсем, так сказать, сконцентрированы вокруг одного главного центра, но если вспомнить, с каким незначительным научным багажом достигали в то время некоторые и русские, и иностранные университетские деятели звания ординарного профессора, то причины положения С. на роли университетского пасынка приходится искать в области, с учеными достоинствами его ничего общего не имеющей.

И действительно, для объяснения ненормального положения С. как нельзя лучше подходит малороссийская пословица: "Паны дерутся, а у хлопов чубы летят". В университете боролись в это время две профессорские партии — русская и немецкая, и самое приглашение С. в качестве адъюнкта было своеобразным реваншем со стороны первой после одной из "побед" немецкой партий. Ho так как последняя в течение многих лет в университете, по крайней мере на филологическом его отделении сохраняла господствующее положение, и так как С. был ставленником противной партии, то он и явился жертвой этой борьбы, хотя сам, поглощенный занятиями, притом человек весьма скромный, в ней никакого участия не принимал и даже мало ею интересовался. Не помогла ему в смысле повышения в экстраординарные профессора и степень магистра классической словесности, которою он был удостоен в 1845 г. после представления и защиты диссертации "De historia Thucididea".