Большая биографическая энциклопедия - тимофеев иван

— дьяк, автор известного "Временника" о событиях Смутного времени. По ошибочному предположению П. М. Строева, его долгое время считали дьяком новгородского митрополита, но проф. С. Ф. Платонов на основании новых изысканий устанавливает, что он был государевым дьяком, — в 1598 г., когда его имя вообще упоминается впервые, он подписался под грамотой об избрании Бориса Годунова, именно в качестве приказного дьяка. О том, что он действительно служил в московских приказах, свидетельствуют и некоторые данные, приводимые в "Памятниках дипломатических сношений": так, в мае 1604 г. ему была дана память снабжать "кормом и питьем" цесарского посла Бальтазара Марлу и его людей, и в июне того же года — память о том же на обратной дороге посла. При Димитрии Самозванце Т. вместе с боярином кн. Василием Кардануковичем Черкасским и кн. Андреем Васильевичем Хилковым верстал на Туле поместным и денежным окладами детей боярских. В конце 1606 или начале 1607 г. Т. был отправлен на службу в Новгород государевым дьяком. Там он был, между прочим, свидетелем народного самосуда над окольничим Михаилом Ивановичем Татищевым, заподозренным в измене, и после его трагической смерти составил опись и расценку оставшегося по нем имущества. Отбыв службу к началу 1610 г., Т. должен был возвратиться в Москву, но сделать этого по недостатку средств ему не удалось, и он задержался в Новгороде вплоть до взятия этого города шведами и во все время господства последних. В 1618—1619 гг. Т. вместе с дьяком Иваном Грязевым значится в Астрахани при воеводе Андрее Хованском, откуда в 1620 г. отзывается в Москву и через два года (1620) получает назначение в Ярославль при воеводе Воейкове, где остается до 1625 г. Позже был дьяком в Нижнем-Новгороде. С отозванием в Москву из последнего места сведения о нем обрываются. П. М. Строев дату его смерти относит к 1628—1680 гг.

Разорение Новгорода шведами, чему T. был очевидцем, произвело на него сильное впечатление, и тогда-то в нем зародилась мысль описать бедствия родины, вызванные политической смутой. Поддержанный в этой мысли новгородским митрополитом Исидором, Т. приступил к составлению своего "Временника" в 1616—1617 г. и проработал над ним, вероятно, до конца 20-х годов. Сочинение Т. носит название — "Временник по седьмой тысящи от сотворения света во осьмой в первые лета". Оно сохранилось всего в единственном экземпляре-списке, принадлежащем библиотеке Флорищевой пустыни (№ 168/682, в 4-ю долю на 313 листах, скорописью XVII века). Долгое время этот интересный временник был неизвестен; впервые на него указал П. М. Строев, честь же его исследования принадлежит С. Ф. Платонову в его труде "Древнерусские сказания и повести о Смутном времени ХVII века, как исторический источник". Не представляя цельного очерка всех событий смуты, "Временник" содержит в себе ряд неравномерно разработанных отдельных эпизодов из царствований Иоанна Грозного, Феодора, Бориса Годунова и Василия Шуйского. Периода междуцарствия Т. почти не касается, ограничиваясь характеристикой деятельности патриарха Гермогена. В виде дополнительных статей к "Временнику" присоединены главы: 1) "Летописец вкратце" — сжатый конспект всего предшествующего изложения, 2) "О крестном целовании королевичу Владиславу", 3) "О вдовстве Московского государства две притчи" — риторическое сравнение Московского государства в эпоху смуты с домом, в котором, по смерти хозяина, бесчинствуют рабы. В заключительных строках "Временника" автор кратко упоминает о прекращении смуты и свою работу заканчивает восторженным панегириком Михаилу Феодоровичу, патриарху Филарету и инокине Марфе.

В ряду русских сказаний о Смутном времени "Временник" Т. занимает видное место как по своеобразной манере изложения, чрезвычайно изысканной и витиеватой, так и по раннему времени написания, что придает особое, весьма ценное значение некоторым его показаниям. Что особенно интересно в отношении автора, писавшего в первой четверти XVII века, это его ярко выраженное стремление подняться от чисто фактического рассказа до обобщающих выводов. Т. сильно занимает вопрос о генезисе смуты, он часто останавливается на нем и, разрешая его, пытается пойти дальше обычной в таких случаях в древней письменности точки зрения провиденциализма. Причины смуты он усматривает в других общественно-исторических явлениях: в деспотической политике Иоанна Грозного, в упадке личной и общественной нравственности на Руси — и это положение иллюстрируется всем содержанием "Временника", наполненного отрицательными характеристиками деятелей Смутного времени, начиная с Бориса Годунова, — и в разъедающей русское общество розни, возникшей на почве взаимного недоверия и отсутствия сознательных общих интересов. Ввиду всех этих условий и неурядиц чисто внутреннего характера, происки и домогательства внешних врагов, как причина смуты, получают в глазах Т. второстепенное значение, что он и выражает в своей фразе: "Не чуждии земли нашей раззорители, но мы есмы сами той потребители". "Временник" Т. полностью напечатан в XIII т. "Русской Исторической Библиотеки", издаваемой Археографической комиссией.

Архив министерства юстиции в Москве; книги десятен, №№ 19, 223. — "Дополнения к Актам Историческ.", т. I, стр. 268—269. — "Акты Юридические", № 214. — "Древняя Российская Вивлиофика", т. V, стр. 5. — "Памятники дипломатических сношений", т. II, стр. 814, 837. — "Акты Археографич. Экспедиции ", т. II, № 7. — Н. П. Лихачев, "Разрядные дьяки XVI в.", СПб. 1888 г., стр. 197—201, 400, 527, 528; прилож., стр. 60, 68. — С. Ф. Платонов, "Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века, как исторический источник", СПб. 1888, стр. 128—168. — П. Строев, "Библиологический словарь". — П. Г. Васенко, "Дьяк Иван Тимофеев", СПб. 1908, 36 стр.

{Половцов}

Тимофеев, Иван