Большая биографическая энциклопедия - зиновьев алексей зиновьевич

— профессор Московского университета, родился 4 февраля 1801 г. в Москве и для окончательного образования поступил на словесное отделение Московского университета. Там, на студенческой скамье, ему пришлось завязать тесную дружбу с М. П. Погодиным. В 1821 г. Зиновьев окончил университетский курс действительным студентом, но через год выдержал установленный экзамен на кандидата и получил две должности в Московском благородном пансионе — надзирателя и преподавателя латинского и русского языков.

Весь тот досуг, который оставался у него от этой учебно-воспитательной деятельности, Зиновьев отдавал ученым трудам, приготовлению к магистерскому экзамену и частным урокам. Так, в первые три года своей службы Зиновьев, вместе с другим преподавателем Н. Стриневским, занимался переводом известного в то время произведения Александра Адама "Римские древности" и издал его под заглавием: "Римские древности, или изображение нравов, обычаев и постановлений римских, служащее для легчайшего уразумения латинских писателей" (2 ч.

М. 1824 г.; второе изд. М. 1834 г.). В то же время на страницах "Вестника Европы" (1824 г., кн. 16) им был помещен труд: "Об управлении Дюка Ришелье в полуденной России". Затем еще в начале 1826 г. он окончил свою диссертацию на степень магистра: "О начале, ходе и успехах критической Российской истории". (М. 1827 г.), которую защитил с успехом. Эта диссертация, являвшаяся как бы дополнением к магистерскому труду друга — Погодина: "О происхождении Руси" (М.

1825 г.), начиналась небольшим введением, где объяснялись приемы исторической критики; затем шло подробное описание важнейших материалов для русской истории; наконец, давался обзор иностранных и русских сочинений, посвященных древнейшим событиям России. Здесь так же, как и Погодин, автор касается вопроса о первоначальных руссах и преимущественно держится взглядов Августа Шлецера.

Кроме возражений М. Т. Каченовского, предъявленных на диспуте, диссертация З. вызвала и рецензию Погодина, который, не соглашаясь с некоторыми выводами своего друга, так заканчивал свою рецензию: "Поблагодарим автора за сделанное и пожелаем успеха в усовершенствовании его рассуждения; во всяком случае начало, как канва, полезно и для него, и для других" ("Москов.

Вестн." 1827 г., ч. III, № 9, стр. 53). Слова Погодина поощрили З. к новой исторической работе: он напечатал большую статью "О скандинавских путешествиях в Константинополь и другие страны с IX в. ("Записки и труды Общества истории и древностей" 1828 г., ч. IV; 1830 г., ч. V).

К этому периоду службы и учено-литературной деятельности относятся его занятия с поэтом М.

Ю. Лермонтовым. По рассказу самого З., Мещериновы, родственники Е. А. Арсеньевой, рекомендовали его для приготовления "Мишеля" к экзаменам в благородный пансион. Бабушка поэта одобрила этот выбор, и Зиновьев с 1827 г. начал давать уроки как по русскому, так и по классическим языкам.

Через год Лермонтов поступил в названное заведение полупансионером, но не порвал связи со своим учителем. По прекрасному обычаю пансиона, каждый воспитанник отдавался под заботливый присмотр одного из наставников и считался как бы его "клиентом". Будущий поэт, тоже по выбору Арсеньевой, сделался "клиентом" З. и оставался под его надзором во все время пребывания в пансионе — до 16 апреля 1830 г.

Об этих занятиях с "милым питомцем" в доме бабушки и в пансионе сохранились сведения, важные как для биографии Лермонтова, так и для самого З. Уцелело, например, интересное воспоминание об изучении поэтом классических писателей: "Лермонтов — вспоминает Зиновьев — знал порядочно латинский язык, не хуже других. Происходило это оттого, что у нас изучали не язык, а авторов.

Языку можно научиться в полгода настолько, чтобы читать на нем, а хорошо познакомившись с авторами, узнаешь хорошо и язык" ("Русская Мысль" 1881 г., кн. XI, стр. 156, 162). Дошло до нас и другое, более интересное известие о пансионных занятиях Лермонтова по русскому языку: " Как теперь — рассказывает Зиновьев — смотрю на моего милого питомца, отличавшегося на пансионном акте, кажется, 1829 г.

Среди блестящего собрания он прекрасно произнес стихи Жуковского "К морю" и заслужил громкие рукоплескания. Тут же Лермонтов удачно исполнил на скрипке пьесу и вообще на этом экзамене обратил на себя внимание, получив первый приз, в особенности за сочинение по русскому языку" (Соч. Лермонтова. СПб. 1873 г., т. I, стр. XIX). Этого мало, рукописные тетради, куда Лермонтов занес первые опыты своей юной музы, до сих пор хранят отметки поэта, которые ясно говорят о внимании З.

к поэтическим трудам "милого питомца"; напр., против 6 строфы в поэме "Черкасы" на полях виднеется пометка автора: "Зиновьев нашел, что эти стихи хороши", а немного ниже — "тоже" ("Рус. Мысль" 1881 г., кн. XI, стр. 163). Есть основание предполагать, что Зиновьев имел некоторое влияние и на поэзию Лермонтова. По крайней мере об этом свидетельствует тот мало кому известный факт, что Зиновьев, будучи прекрасным декламатором, человеком, горячо любившим поэзию до маститой старости, сам, в период ученых занятий, пробовал писать чисто литературные труды, так, ему принадлежит рассказ "Возмездие" ("Москов.

Вестник", 1827 г., ч. VI, № 24) и стихотворения: "Волга" и "Смерть праведника" ("Журн Мин. Нар. Просв." 1845 г., т. 47, отд. III, стр. 75).

.