Исторический словарь - прибалтика (латвия и эстония)

Прибалтика в конце XV и первой половине XVI в. До середины XVI в. Латвия и Эстония продолжали составлять территорию Ливонского орденского государства. В это государство входило несколько различных феодальных владений: Ливонский орден, Рижское архиепископство, три епископства (Тартуское, Сааремаа-Ляанемааское на территории Эстонии и Курземское на территории Латвии) и города. Важнейшим феодальным владением средневековой Ливонии был Ливонский орден. Орденское рыцарство регулярно пополнялось пришельцами из Германии, которые прибывали в Ливонию в поисках наживы и славы. Тесными узами с немецкой метрополией были связаны также ливонские вассалы, которые происходили в основном из потомков немецких захватчиков XIII в. Из этих вассалов образовалось местное дворянство в епископских и орденских владениях. Орден, епископы и их церковные чины являлись наиболее крупными феодальными землевладельцами. В некоторых орденских землях, например в Северной Эстонии (Харью-Виру), и епископствах преобладающая часть земель принадлежала вассалам-дворянам, угнетавшим эстонские и латышские народные массы. Политика Ливонского орденского государства сохранила до конца своего существования резко выраженный захватнический характер. В конце XV — первой половине XVI в. наиболее характерным процессом в социально-экономической жизни Ливонии являлось интенсивное развитие помещичьего землевладения. Это было обусловлено повышением спроса на зерно и другие сельскохозяйственные продукты вследствие роста городов и увеличения неземледельческого населения в стране. Но главной причиной был всё более увеличивавшийся в Западной Европе спрос на основной предмет ливонского экспорта — зерновой хлеб и значительное повышение цен на него. Ливонские феодалы (Орден, епископы и вассалы-помещики) не преминули использовать благоприятную конъюнктуру и увеличили производство товарного зерна, что достигалось прежде всего путем усиления феодальной эксплуатации крестьянства.

Для расширения господской запашки крестьян сгоняли с их исконных земель, которые превращались в помещичьи и обрабатывались барщинным трудом крестьян. Наиболее распространённой формой сопротивления крестьян возросшему феодальному гнёту стали побеги. Феодалы стремились прикрепить крестьян к земле. В связи с этим в конце XV и в первой половине XVI в.

в Ливонии происходило закрепощение крестьян и юридическое оформление крепостного права. Закрепощение охватило в первую очередь дворохозяев, которые составляли основную массу крестьянства и отбывали барщину в феодальных поместьях. В XVI в. процесс закрепощения, неуклонно расширяясь, охватил и прослойку безземельного крестьянства — бобылей, живших в крестьянских дворах и усадебных пристройках и работавших у дворохозяев подёнщиками, мастеровыми, рыбаками. Особую группу беднейших крестьян составляли «пешеходцы» (юксъялги), которые обычно возделывали запустевшие и целинные земли и, не имея своего рабочего скота, выполняли только пешую барщину. Несмотря на значительную дифференциацию крепостного крестьянства в Ливонии, его борьба своим остриём была направлена против общего классового врага — феодалов. В обстановке расширения и углубления феодальной эксплуатации подневольного крестьянства увеличивался удельный вес дворянского сословия в политической жизни Ливонии. Большое значение с конца XV в. приобрёл ландтаг, т. е. представительное учреждение господствующих сословий страны — Ордена, епископств, «рыцарств» и наиболее крупных городов. На деле ландтаг был орудием дворянства, которое с успехом использовало его для укрепления своего политического влияния. В конце XV и в первой половине XVI в. возросла также политическая роль городов, в первую очередь крупнейших из них — Риги, Таллина (Ревеля) и Тарту. Города эти были членами Ганзейского союза и пользовались весьма развитым самоуправлением, всячески противодействуя стремлению крупных феодалов и их вассалов распространить на них свои права и привилегии. Высшие органы городского самоуправления оставались в руках городских верхов, в первую очередь немецких купцов. При разрешении важнейших вопросов городской жизни в Риге, Таллине и Тарту особенно значительную роль играла Большая гильдия, объединявшая крупных купцов и представителей некоторых ремесленных профессий (например, ювелиров). Из членов этой гильдии выбирался магистрат (рат) — высший орган управления города. Члены магистрата и Большой гильдии составляли городской патрициат. Основной массой бюргерства являлись ремесленники и мелкие торговцы, объединявшиеся по профессиям в цехи, входившие в свою очередь в состав Малой гильдии. Среди ремесленников в Риге было значительное количество латышей, а в Таллине и Тарту — эстонцев. Городская беднота, не входившая в гильдии и цехи и не пользовавшаяся гражданскими правами, состояла главным образом из бежавших в город крестьян, занятых в качестве домашней прислуги и разного рода чернорабочих. В крупных городах Ливонии в конце XV и в первой половине XVI в. жило также значительное количество русских купцов и ремесленников. Они составляли в этих городах население особых улиц — «концов».

Классовая борьба между патрициатом, рядовым бюргерством и плебейской массой в первой половине XVI в. нередко проявлялась в весьма острых формах. Классовые противоречия в городах Ливонии переплетались с национальными — между немецкими верхами, с одной стороны, и массами эксплуатируемого эстонского и латышского населения — с другой.

Укрепление политических позиций крупнейших городов Ливонии происходило в условиях роста их посреднической торговли между Западом и Востоком. Оживлённой была торговля Риги с Литвой по главному торговому пути — реке Даугаве (Западной Двине). Немаловажное значение имела для Риги, а также для Таллина и Тарту торговля с Россией.

Роль ливонских городов в посреднической торговле с Россией стала возрастать после закрытия ганзейской конторы в Новгороде в 1494 г. Это способствовало росту экономического и политического влияния ливонских городов в первой половине XVI в. Однако на почве стремленния захватить в свои руки монополию на роль посредника в торговле России с Западом у ливонских городов возникли острейшие противоречия с русским купечеством и правительством, а также с западноганзейскими городами, в частности с Любеком.

Ливонские города принимали активное участие в осуществлении политики Ордена и епископов, направленной к изоляции и экономической блокаде России. Такая политика содействовала развязыванию военного конфликта между Русским государством и орденской Ливонией. Увеличение удельного веса городов и местного дворянства содействовало разложению Ливонского орденского государства.

Обострение противоречий в Орденском государстве происходило в условиях подъёма реформационного движения. Реформация, начавшаяся в начале 20-х годов XVI в., распространилась среди городского бюргерства и вассалов. Ею были охвачены также городские низы и крестьяне. Наиболее радикальное крыло реформации в Ливонии было представлено странствующим ремесленником, скорняком Мельхиором Гофманом, который своей деятельностью достиг выдающихся успехов в некоторых крупных городах страны. Вынужденный под давлением феодалов и городского патрициата покинуть Ливонию, Гофман после подавления Крестьянской войны в Германии стал там одним из вождей радикального анабаптизма. Победило в Ливонии умеренное реформационное движение — лютеранство, явившееся идеологией дворянства и немецких бюргеров Ливонии. Около середины XVI в. большинство населения Ливонии формально считалось принявшим лютеранство. В 1554 г. на ландтаге в Валмиере была провозглашена свобода вероисповедания для лютеран всей Ливонии. Успехи реформации, подрывая авторитет Ордена, как детища католической церкви, создавали значительные затруднения для пополнения его состава новыми «рыцарями», которые, как правило, вербовались вне страны, прежде всего в Германии. Военная мощь Ордена шла на убыль. Реформация подрывала также основы существующей феодально-иерархической государственной организации, верхушка которой в руководстве Ордена и в лице епископов и их капитулов продолжала оставаться тесно связанной с католической церковью.

Таким образом, в последние десятилетия перед Ливонской войной как в экономике, так и в расстановке классовых сил в стране происходили большие изменения, содействовавшие обострению социальных противоречий. В этих условиях Ливонское орденское государство стало явным анахронизмом. На политическом положении Ливонии также сказывались крупные сдвиги, которые происходили в международной обстановке. Активными конкурентами ганзейских купцов, отстаивавших в прибалтийской торговле свои прежние права и привилегии, стали выступать Англия и Нидерланды. В то же время в Восточной Европе возросла политическая роль Русского государства, а также Великого княжества Литовского, Польши, Швеции и Дании, стремившихся ликвидировать прежнее монопольное положение ганзейцев. В начале XVI в. магистр Ливонского ордена Вальтер фон Плеттенберг (1494—1535) предпринял попытку вторжения в русские земли. После тщательной дипломатической подготовки Плеттенберг в августе 1501 г. перешёл в наступление на псковские земли. Главные русские силы ответили контрударом, вторгшись осенью того же года в глубь Ливонии. Получив значительную помощь от папской курии и ганзейских городов, Плеттенберг предпринял в 1502 г. новое крупное наступление на Псков, согласованное с военными операциями великого князя Литвы Александра Казимировича против русских. В последовавших сражениях с войсками Плеттенберга русские вышли победителями, и в 1503 г. между Ливонией и Россией было заключено перемирие, возобновлявшееся впоследствии и остававшееся в силе до Ливонской войны. Однако и в это время Ливония продолжала участвовать в экономической блокаде Русского государства, которую осуществляли Литва, Польша и Швеция. Орден, епископства и города Ливонии всячески препятствовали развитию внешней торговли и расширению дипломатических связей Русского государства со странами Западной Европы. Они не допускали проезда в Москву нанятых за границей мастеров, в особенности знатоков военного дела. Назревала борьба России против Ливонии за выход к Балтийскому морю. В правящих кругах Ливонии к середине XVI в. уже имелась значительная группа, ориентировавшаяся на тесное сотрудничество с Польшей и Литвой. С другой стороны, антипольские тенденции влиятельной части Ордена привели к обострению отношений между политическими группировками в Ливонии.

Противникам сближения с Польшей удалось на ландтаге в Валмиере в 1546 г. провести постановление, по которому избрание коадъюторов (заместителей и преемников магистра, а также епископов) в ливонских землях было поставлено в зависимость от одобрения всех правителей. После продолжительного вооружённого конфликта между рижским архиепископом, поддержанным Польшей, и Орденом (так называемая «коадъюторская распря») Ливонский орден потерпел поражение и принял условия, навязанные ему королём Сигизмундом II Августом в мирном договоре, подписанном в Посволе в сентябре 1557 г.

Рижский архиепископ Вильгельм был восстановлен в своих правах, а его родственник — мекленбургский герцог Кристоффер признавался коадъютором. Орден заключил с Польшей и Литвой договор о союзе. Исход «коадъюторской распри» и конфликта с Польшей показал политическую и военную слабость Ливонского ордена. Заключение союза между Ливонией и Польшей было прямым нарушением договора 1554 г. между Россией и Ливонией, по которому Ливония обязалась не вступать в союз с Польшей и Литвой, соглашалась уплачивать подать с Тартуского епископства. Русским купцам должна была обеспечиваться свободная торговля в Ливонии и свободный провоз товаров через неё Иностранцам и русским ливонские власти были обязаны предоставить право свободного проезда в русские земли и обратно. Ливонская война и народы Прибалтики В 1558 г. началась война между Россией и Ливонским орденом, позднее расширившаяся и охватившая ряд европейских государств. Эстонский и латышский народы, видевшие в русских своих союзников и защитников в борьбе против ненавистных угнетателей, выступали в начальный период Ливонской войны с оружием в руках против своих немецких господ, оказывали помощь и содействие русским войскам. Осенью 1560 г. эстонские крестьяне подняли против немецких феодалов восстание, которое приняло значительные размеры и потребовало немалых усилий для его подавления. Война приняла затяжной характер, в неё вмешался ряд европейских держав. Дания захватила на западе страны Сааремаа-Ляанемааское епископство.

В июне 1561 г. Швеция утвердилась в Таллине и стала расширять своё владычество в Северной Эстонии. Ливонский орден и рижский архиепископ полностью подчинились польскому королю и литовскому великому князю Сигизмунду II Августу. Ликвидация орденского государства, явившаяся результатом Ливонской войны, имела положительное значение для судеб эстонского и латышского народов.

Вместе с тем после окончательного распада Орденского государства Ливонская война вступила в новую фазу, превратилась в борьбу держав, соперничавших между собой в разделе ливонского наследства,— России, Польши и Литвы, Швеции и Дании. Русское государство тогда не достигло своей цели — получения широкого выхода к Балтийскому морю.

Такой исход войны имел тяжёлые последствия и для эстонского и латышского народов. Попавшие в ходе Ливонской войны под власть соперничавших между собой государств — Швеции, Речи Посполитой и Дании — народы Прибалтики оказались под гнётом новых иноземных захватчиков. На протяжении следующих 150 лет Прибалтика являлась театром бесконечных войн, приводивших к опустошению её территории и гибели значительной части местного населения. Прибалтика под властью Швеции и Речи Посполитой в конце XVI и начале XVII в. Политическая карта Прибалтики после окончания Ливонской войны стала не менее пёстрой, чем она была до этих событий. Речь Посполитая захватила в своё владение северную часть Латвии (к северу от реки Даугавы) и Южную Эстонию, которая в период Ливонской войны была занята русскими войсками. Вся эта территория образовала особую провинцию под названием Задвинского герцогства. В 1581 г. под власть Польши перешла и Рига. К югу от Даугавы образовалось зависимое от Речи Посполитой Курземское и Земгальское (Курляндское) герцогство, доставшееся в наследственное ленное владение последнему магистру Ливонского ордена Готарту Кетлеру. Особую территорию составило Курляндское епископство, из которого впоследствии была образована автономная Пильтенская область, подчинённая непосредственно польскому королю. Северная Эстония была захвачена Швецией. Острова Сааремаа и Муху, захваченные Данией в ходе Ливонской войны, остались в её владении до 1645 г., когда они в результате войны перешли к Швеции. Задвинское герцогство, вначале находившееся в зависимости от короля Польши и великого князя литовского Сигизмунда II Августа, после Люблинской унии 1569 г. было включено в состав Речи Посполитой. Польское правительство рассматривало Задвинское герцогство, в первую очередь, как аванпост против Швеции и России. Поэтому оно урезывало здесь привилегии немецкого дворянства и в то же время щедро раздавало имения польским и литовским феодалам, расширяя также их права в местном управлении. Со стороны немецкого дворянства последовали резкие оппозиционные выступления, которые особенно обострились в период польско-шведской войны начала XVII в. С целью искоренения лютеранства и восстановления католицизма правительство провело в Задвинском герцогстве в широких размерах контрреформацию. Территория Задвинского герцогства вышла из Ливонской войны весьма опустошенной Большая часть населения погибла от голода и эпидемий.

Страна заселялась очень медленно. К концу XVI в. плотность населения составляла примерно 4 человека на квадратный километр. В годы польско-шведской войны, в первой четверти XVII в , численность населения еще более сократилась. Крестьянству приходилось нести не только старинные феодальные повинности. К ним прибавились новые налоги и повинности, связанные главным образом с восстановлением помещичьего хозяйства. Особое положение в Задвинском герцогстве занимала Рига, по-прежнему остававшаяся наиболее крупным городом Прибалтики.

Рига вела в основном посредническую торговлю, способствовавшую обмену между землями Даугавского бассейна и Западной Европой. В последней четверти XVI в. в Риге происходили крупные столкновения между городским патрициатом и бюрюрской оппозицией, известные под названием «календарных беспорядков» (1584—1589 1Г.). Поводом для них было введение польскими властями нового, григорианского календаря.

Вследствие раскола в среде бюргерсгва, боявшегося роста влияния городских низов, патрициат города в ходе «календарных беспорядков» вышел победителем. Но через несколько лет, в условиях польско-шведской войны, магистрат Риги в 1604 1. пошел на известные уступки бюргерству, допустив представителей гильдий к участию в управлении городскими финансами.

Курляндское герцогство, ставшее династическим владением последнего магистра Ордена Готарда Кетлера, вассала польского короля, являлось фактически дворянской республикой. По «Привилегии Готарда» 1570 г. ленные владения помещиков превратились в наследственную собственность.

Власть дворянства в стране была закреплена в составленном в 1617 г. основном законе Курляндского герцогства — так называемой «Формуле правления». Высший орган сословного представительства местного немецкого дворянства — ландтаг стал надежным средством для обеспечения его обширных прав и привилегий как в управлении страной, так и в отношении крестьян.

В Курляндском герцогстве в первой половине XVII в. продолжало увеличиваться производство товарного хлеба, экспортируемого в Западную Европу. Расширение в связи с этим барской запашки обусловливало и в дальнейшем рост барщины и усиление закрепощения крестьян. По «Курляндскому статуту» 1617 г. крестьяне были признаны собственностью дворян, так же как скот и другое имущество. Судебная власть над крестьянами обеспечила помещикам неограниченные возможности для эксплуатации подневольного крепостного населения. Развитие ремесла, которое сосредоточивалось главным образом в сельских местностях, шло все время весьма медленными темпами. В конце XVI в. в Курляндии стали появляться крепостные мануфактуры. Одной из более значительных среди них был основанный герцогом железоделательный завод, на котором отливали также пушки и ковали гвозди. Слабое развитие городов как ремесленных и торговых центров налагало сильный отпечаток на экономическую и политическую жизнь страны. Столицей герцогства стал новый город Елгава (Митава). С 1600 г. Прибалтика превратилась опять в арену активных военных действий между Речью Посполиюй и Швецией. Они продолжались с перерывами около четверти века. По Альтмаркскому перемирию Швеция удержала свои завоевания в Задвинском герцогстве и город Ригу.

Таким образом, вся материковая часть Эстонии и западная часть латышских земель из Задвинскою герцогства вошли в состав шведской провинции. Юго-восточная часть польских владений, расположенных к северу от Даугавы, осталась под властью Речи Посполитой. Захваченная шведами часть Прибалтики продолжала служить плацдармом против Русского государства и источником извлечения средств для проводимой Швецией дорогостоящей внешней политики. Швеция получала из своих прибалтийских владений огромные доходы. Были введены новые налоги и пошлины, стационная подать с крестьян, лиценция (таможенная пошлина) и др. Эти налоги, собиравшиеся главным образом в виде натуральных податей, дали такие значительные доходы, что в конце вена Лифляндию стали называть житницей Швеции.

Швеция опиралась в Прибалтике на местных помещиков. В то же время в период правления Густава II Адольфа (1611—1632) и его дочери Кристины (1632—1654) крупные государственные земельные участки в Прибалтике были розданы шведским дворянам и магнатам. Всё это приводило к усилению феодальной эксплуатации латышских и эстонских крестьян. Благодаря поддержке Шведского государства немецкому дворянству в прибалтийских провинциях удалось добиться создания своей сословной организации.

Подвластные Швеции Эстляндская и Лифляндская провинции, а также провинция Сааремаа имели каждая свой особый ландтаг в качестве высшего органа местного самоуправления с широкой компетенцией. Право голоса на ландтагах принадлежало только владельцам «рыцарских» — дворянских имений, а также некоторым городам в Лифляндии.

В руках немецкого дворянства оставались все органы местного самоуправления и почти полностью административный и судебный аппарат. Представителями королевской власти были шведские генерал-губернаторы и губернаторы провинций. Установившиеся в Прибалтике порядки обеспечивали классовое господство местного немецкого дворянства и содействовали дальнейшему закрепощению эстонского и латышского крестьянства.

Большинство городов Прибалтики, перешедших под власть Швеции, продолжало в течение долгого времени оставаться в состоянии экономического упадка. Это было следствием ряда причин: длительных и опустошительных военных действий, господствовавшего феодально-крепостнического строя, обременительной как для внутренней, так и внешней торговли таможенной политики шведского правительства и т. д. Посредническая роль прибалтийских городов в торговле с Россией пришла в упадок в связи с крупными внешнеполитическими переменами в восточных землях бассейна Балтийского моря и, в частности, вследствие роста значения Северного морского пути. Город Нарва, развившийся в период Ливонской войны в крупный торговый центр именно в связи с оживлённой русской торговлей, превратился в незначительный посёлок. Тарту, занимавший раньше видное место в транзитной торговле России, пришёл в полный упадок. Таллин, потерявший свою былую посредническую роль в торговле с Востоком, не сумел в течение долгого времени подняться до уровня, достигнутого в первой половине XVI в. Культура Сложное сплетение классовых и национальных противоречий в Прибалтике нашло своё выражение и в области культуры.

Культура немецких феодалов и бюргерства складывалась и развивалась под сильным влиянием феодальной культуры Германии. В трудных условиях продолжала развиваться культура латышского и эстонского народов. Новым явлением в области культуры в Прибалтике в XVI и начале XVII в. являлся некоторый подъём школьного образования в городах.

Это было обусловлено потребностями в более грамотных людях для государственного аппарата и церкви. Известному оживлению в развитии школ способствовало также соперничество между католической и лютеранской церквами. Однако и в этот период школы в городах оставались немногочисленными и предназначались в основном для сыновей немецких феодалов и бюргеров.

Многие из окончивших эти школы продолжали своё учение в университетах Германии, откуда возвращались юристами и теологами. После окончательного укрепления своей власти в Прибалтике правительство Швеции приняло некоторые меры для поднятия здесь школьного образования. В ряде крупных городов открылись школы более высокого типа — гимназии. В 1632 г. был основан Тартуский университет. Общей целью этих мероприятий являлась подготовка настроенных в пользу Швеции чиновников и церковных служителей. Для крестьян доступ в эти школы был фактически закрыт. Тартуский университет в течение всего периода шведского господства не имел ни одного студента эстонской или латышской национальностей. В обстановке острой борьбы между католиками и лютеранами появились первые печатные издания на эстонском и латышском языках. В 1535 г. вышла из печати первая книга на эстонском языке — лютеранский катехизис. Около 1560 г. появилось на латышском языке руководство по лютеранскому обряду богослужения. В середине 80-х годов XVI в. в связи с контрреформацией издаются католические богослужебные книги на латышском и эстонском языках. Первые печатные памятники на эстонском и латышском языках были изданы немецкими священниками в интересах насаждения среди местного коренного населения враждебной ему идеологии. Из-за отсутствия местных типографий эти церковные книги были напечатаны за пределами Прибалтики.

Первые типографии были основаны в Риге в 1588 г., в Тарту и Таллине — в 30-х годах XVII в. За границей, в Германии, были напечатаны и некоторые ливонские хроники того времени, ставшие популярными в связи с громадным интересом западноевропейских читателей к событиям Ливонской войны. Так, в 1558 г. вышла из печати и была вскоре переиздана хроника католического теолога Вреденбаха (1526—1587), выдержанная в строго католическом духе. В 1578 г. была опубликована хроника таллинского лютеранского пастора Руссова (1542—1600), написанная с позиций прибалтийского бюргерства. Апологетом последнего магистра Ордена Кулера выступил орденский чиновник Геннинг (1528—1589), выпустивший в свет свою хронику в 1578 г. Все эти хроники отражали интересы и взгляды разных прослоек чужеземных господ в Ливонии и являлись враждебными эстонскому и латышскому народам. Оставаясь в стороне от этой культуры, угнетённые народы Прибалтики искали путей для своего творчества в создании устной литературы. В песнях, сказаниях, сказках, загадках, пословицах эстонского и латышского народов проявлялось их страстное стремление к освобождению из-под ига ненавистных феодальных захватчиков. .