Исторический словарь - шаховская зинаида алексеевна

(род. 1906, Москва) поэт, прозаик, литературный критик, журналист. Родилась в семье, принадлежавшей к старинному княжескому роду. Отец ее князь Алексей Николаевич Ш. статский советник, прослуживший много лет по департаменту герольдии, был награжден чином камергера за книгу для молодежи «Что нужно знать каждому в России» (1912). Свое имя Ш. получила в честь прабабушки Зинаиды Карловны Росси, дочери знаменитого зодчего. Детские годы Ш. прошли в Тульской губернии в имении Матово. В сентябре 1916 выдержала экзамены в 7-й класс Екатерининского института в Петрограде, но успела проучиться лишь 6 месяцев. Разоренный дом в имении Матово, арестованные и по дороге убитые брат и сестра отца, мать, отправленная в следственную тюрьму ЧК в Москве, любимые собаки, отравленные крестьянином, все это отразится впоследствии в рассказе-воспоминании «Собачья смерть» (1978). В 1920 с матерью и сестрами эмигрировала из Новороссийска (оставшийся в России отец умер в 1921 в рязанском имении). Продолжала образование в колледжах Константинополя, Брюсселя, Парижа. В Брюсселе общалась с участниками литературного объединения «Единорог»; К.Льдовым, Л.Страховским, И.Наживиным. Находилась под сильным влиянием Н.Гумилева (оставившего свои рукописи К.Льдову). В позднейшей статье о Гумилеве (1971) называла его «самым героическим поэтом Серебряного века», видела у него ту же тягу к простоте, слиянию «реализма и духовности», то же стремление находить «упоение в бою», что и у Пушкина: высоко ставила его переводы французских поэтов.

В Париже представляла брюссельский журнал «Благонамеренный», который редактировал ее брат Дмитрий, впоследствии ставший архиепископом Иоанном. В 1926 вышла замуж за С.Малевского-Малевича; их венчал в парижском Сергиевом подворье отец Сергий Булгаков. В конце 20-х начале 30-х участвовала в работе Парижского союза молодых писателей и поэтов (А.

Эйснер, Ю.Софиев, А.Штейгер, Вл.Смоленский) и, по словам Г.Адамовича, отлично усвоила «общепарижский поэтический стиль. Немного иронии, немного грусти, остановки именно там, где ждешь развития темы: рецепт знаком. Но пользуется им Шаховская с чутьем, находчивостью и вкусом».

Сама Ш. позднее отмечала свою «черноземную, деревенскую жилку», «жизнерадостность и твердое намерение противостоять превратностям судьбы», что выделяло ее из этой литературной среды. Писала по-русский и по-французски в различных европейских и эмигрантских изданиях, переводила русских поэтов. В Брюсселе вышли сборники стихов «Двадцать одно» (1927, под псевд.

«Зинаида Сарана»; Сарана название имения в Пермской губернии), «Уход» (1934) и «Дорога» (1935), замеченные эмигрантской критикой. В 1940 Ш. находилась в санитарных войсках французской армии, потом принимала участие в движении Сопротивления на юге Франции. В январе 1942 друзья помогли ей перебраться в Англию, где находился ее муж. В Лондоне работала редактором Французского информационного агентства. В 1945-48 военный корреспондент при союзных армиях в Германии, Австрии, Италии, затем в Греции. Передавала репортажи с Нюрнбергского процесса. Награждена орденом Почетного легиона. Широкую известность принесли Ш. романы, написанные по-французски под псевдонимом Жак Круазе и исторические исследования. Лауреат премии Парижа (1949), дважды лауреат французскойАкадемии. Много путешествовала по Африке, США, Канаде, Мексике. В 1956-57 жила с мужем в Москве. Результатом осмысления всего виденного и пережитого стали книги мемуаров, воспоминаний и очерков. Первые четыре тома воспоминаний под общим названием «Tel est mon si6cle» («Таков мой век») охватывают период с 1910 по 1950. «Несмотря на их «космополитичность», во всех четырех, а не только в двух первых томах, Россия и русские ...всегда присутствуют», писала Ш. Впечатления о пребывании в Москве составили книгу «Ма Russie Habillee en URSS» (1958), переведенную с французского на многие языки: прочитав ее, генерал де Голль отметил в письме Ш.: «Ваша Россия есть то, что она есть, была тем, чем она была, будет тем, чем она будет. Во что бы ее ни «одевали», ничто не может переменить ее сущность ...очень большого, очень дорогого, очень человечного народа нашей общей земли». В 1960-68 Ш. заведовала русской секцией французского радио и телевидения, в 1968-83 возглавляла редакцию газеты «Русская мысль». Сотрудничала во многих литературных журналах Бельгии, Швейцарии, США, Франции, Член Общества французских писателей, Пен-клуба и Синдиката французских критиков. В послевоенные годы в газете «Возрождение» и в «Новом журнале» печатались новые стихотворения Ш., в 1970 вышел поэтический сборник «Перед сном» с предисловием Адамовича. Основными в мироощущении Ш. являются христианские идеи любви и жертвенного служения людям, активность жизненной позиции. В стихотворении «Без денег, даже без друзей» она утверждает: «И в страшный час земной разлуки / Благословенно бытие, / Прими, Христос, пустые руки / И сердце полное мое». Тема родины одна из главных тем творчества Ш. В статье «От частного к общему», задавая себе вопрос о том, почему после стольких лет пребывания за границей она считает себя русской, Ш. писала: «Ответ один я принадлежу к русской культуре, то есть к чему-то, что единственное составляет народность и к себе притягивает», хотя русская культура и создавалась не одними русскими. Вместе с тем Ш. считала «за особую привилегию» свою принадлежность к французской культуре. Очерки-воспоминания и материалы из личного архива о писателях-эмигрантах собраны в книге «Отражения» (Париж, 1975). Среди тех, с кем дружила Ш., А.Ремизов, В.Набоков, М.Цветаева, В.Ходасевич, Е.Замятин и мн. др.; ее ценили И.Бунин, И.Шмелев, Б.Зайцев, их письма памятники человеческих отношений. Воспоминания Ш. стилистически изящные, написанные с юмором, лаконичные. «Я принадлежу к тем, которые верят, что жизнь писателя неотделима от его творчества, что они необходимо складываются вместе ...и что нельзя понять его произведения, игнорируя его биографию», писала Ш. в предисловии к книге «В поисках Набокова» (Париж, 1979) первой монографии о его творчестве на русском языке. В книге прослеживается путь писателя: личные воспоминания о нем перемежаются с мнениями других людей. Набоков предстает в отношении к России, к женщине, к русской и зарубежной литературе, к таким писателям как Пушкин, Гоголь, Жуковский, Достоевский, Л.Толстой, Бунин. Увидев основу его творчества в интеллектуальной игре, Ш. заметила в писателе «намечающуюся бездуховность» и «отсутствие внутреннего стержня». Назвав его «самым большим писателем своего поколения», «литературным и психологическим феноменом», она высказала опасение: «Что-то новое, блистательное и страшное вошло с ним в русскую литературу и в ней останется.

Он будет все же, вероятнее всего как Пруст, писателем для писателей, а не как Пушкин символом и дыханием целого народа. На нем заканчивается русский Серебряный Век». Сущность его трагедии, по мнению Ш., в утрате родины; отражение изгнанничества как вынужденного раздвоения она усматривает в постоянном сопоставлении мира воображаемого и реального. Всю свою жизнь Ш. остается пропагандистом и защитником российской словесности и культуры. Одной из первых она стала поддерживать А.Солженицына, написала о нем не одну статью еще до его изгнания из страны. Заслугу писателя Ш. видит «в том, что он говорит нам о вечном новыми словами» и несет через все свои книги образ «внутренней и независимой от тирании свободы», показывая и путь к ней. Отвечая на вопрос, поставленный в названии своей книги «Одна или две русские литературы?» (Женева, 1989), Ш. утверждает, что «эмиграции осуждены на умирание, и только посмертно то, чем они жили, то, для чего они жили, возвращается к истокам, не задержавшись навсегда в странах, где они были гостями...». .