Энциклопедия культурологии - эгоцентрические слова

(см. ПРАГМАТИКА) слова, ориентированные на говорящего и момент речи: Я тот, кто находится здесь и теперь (еще два Э. с.). Еще одним Э. с. является слово "Ты", которое тоже участвует в разговоре к нему обращается Я. Я и Ты противостоит Он, тот, кто не участвует в разговоре, отчужденная, нездешняя и нетеперешняя реальность. В отличие от Я и Ты, которые находятся Здесь и Теперь, Он находится Там и Тогда (см. ПРОСТРАНСТВО). Когда он приближается к Я и Ты, на тот уровень, когда можно разговаривать, Он превращается во второе Ты. С Я следует обращаться очень осторожно. Ребенок с большой сложностью усваивает эти слова. Хотя считается, что ребенок эгоцентрик, он предпочитает говорить о себе в третьем лице. Я не может очень многого: не может врать, спать, клеветать. Такие выражения, как "я лгу", "я клевещу на вас", "я вас обманываю" американский философ Зино Вендлер назвал речевым самоубийством. Действительно, эти слова сами себя зачеркивают. За Я закреплена функция быть всегда Здесь: Я здесь абсолютная прагматическая истина, то есть это выражение не может быть неправдой. Термин Э. с. принадлежит логике. Его придумал Бертран Рассел. Но на самом деле тройка Я, Ты и Он в наибольшей степени принадлежит лирической поэзии самой эгоцентрической деятельности в мире: Я вас любил; любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил, безмолвно, безнадежно, То робостью, то ревностью томим; Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим. Впервые на это стихотворение обратил внимание и проанализировал его в 1960-е гг. Р. О. Якобсон. Он показал, что лирика в сущности не нуждается ни в каких метафорах, достаточно столкновения этих трех Э. с.: Я, Ты и Он (Другой). Она (любовь) также отчуждена от разговора, потому что Она теперь принадлежит Ему (Другому). Особенность Э. с. состоит в том, что они не называют, а указывают, поэтому Рассел считал, что главным Э. с. является "это". Оно употребляется при так называемом указательном (остенсивном) обучении языку: "Это яблоко" с указательным жестом на яблоко; "Это дерево", "Это человек"; "А это Я" чему обучить гораздо труднее. Потому что для каждого Я – это он сам. Поэтическое Я находится на границе различных смыслов и ситуаций, на границах возможных миров (см. СЕМАНТИКА ВОЗМОЖНЫХ МИРОВ). Современный исследователь С. Т. Золян пишет: "Поэтическое "Я" закреплено за тем миром, в котором оно произнесено, причем в составе истинного высказывания. Но это не наш актуальный мир: ведь сам актуальный мир есть дейктическое понятие, задаваемое координатой "я". Поэтическому "я" в одном из миров будет соответствовать биографический Пушкин, в другом я, конкретный читатель. Но и пушкинский, и мой актуальные миры выступают относительно текста как возможные. Как актуальный (то есть действительный. В. Р.) с точки зрения выделяемого "я" говорящего лица выступает мир текста. Нет никаких жестких требований, чтобы Пушкин или я, читатель, в момент произнесения помнили чудное мгновенье. Но само произнесение слов "Я помню чудное мгновенье" переносит меня из моего мира в мир текста, и я-произносящий становлюсь я-помнящим. Текст как бы показывает мне, кем был бы я при ином течении событий, то есть описывает меня же, но в ином мире. Посредством "я" устанавливается межмировое отношение между указанными мирами, само же "я" идентифицирует помнящего и говорящего. Я не становлюсь Пушкиным в момент произнесения его слов, но я и Пушкин становимся "говорящими одно и то же". Я, так же как некогда и Пушкин, устанавливаем соответствие между моим личным "я" и "я" текста". Ср. аналогичную мысль, нарочито обнажающую это соотношение, в знаменитом стихотворении Дмитрия Александровича Пригова: В полдневный жар в долине Дагестана С свинцом в груди лежал, недвижим, я... Я Пригов Дмитрий Александрович... Я, я лежал там, и это кровь сочилася моя... В прозе ХХ в. подлинным первооткрывателем и певцом собственного Я был Марсель Пруст в своей лирической эпопее "В поисках утраченного времени". Вот что пишет об этом академик Ю. С. Степанов: "Следуя за Бергсоном, Пруст полагает материальным центром своего мира "образ своего тела". Весь роман начинается с ощущения этого образа: иной раз, проснувшись среди ночи, "я в первое мгновение даже не знал, кто я, я испытывал только в его первозданной простоте ощущение, что я существую, какое, наверное, бьется и в глубине существа животного, я был простой и голый, как пещерный человек". Но дальше в разных ситуациях, не подряд, но последовательно снимаются телесные пласты и остается внутреннее "Я", которое в свою очередь расслаивается на "Я" пищущего, "Я" вспоминающего, "Я" того, о ком вспоминают, на Марселя в детствеи т. д., пока не остается глубинное, предельное "Я" "Эго". И, в сущности, о его перипетиях и идет речь. Оно подлинный герой романа". В сущности, Я это и есть целый мир, мир, который, по выражению Эмиля Бенвениста, апроприируется, присваивается мною. Я мыслю, я говорю, я существую, я называю и я именуюсь. Я являюсь сам своим предикатом. Пока есть кому сказать: "Я", мир не погибает. Я связь миров, повсюду сущих, Я крайня степень вещества; Я телом в прахе истлеваю, Умом громам повелеваю. Я царь, я раб, я червь, я Бог. (Г. Державин) В эксцентрической форме русского концептуализма эта идея всеоблемлющего Я выражена в стихотворении русского поэта Владимира Друка (приводим его фрагменты): иванов я петров я сидоров я так точно тоже я к сожалению я видимо я видимо-невидимо я в лучшем случае я в противном случае тоже я в очень противном случае опять я здесь я, тут я к вашим услугам я рабиндранат тагор я конгломерат багор я дихлоретан кагор я василиса прекрасная если не ошибаюсь я там, где не вы я там, где не я я чем более я тем менее я тем не менее я И КТО ЕСЛИ НЕ Я? Я ЕСЛИ НЕ Я? Расслабьтесь, это я пришел...

Словарь культуры XX века.

В.П.Руднёв.