Сводная энциклопедия афоризмов - николай александрович бердяев

Ад нужен не для того, чтобы злые получили воздаяние, а для того, чтобы человек не был изнасилован добром и принудительно внедрен в рай.

Античная трагедия есть трагедия рока, христианская же трагедия есть трагедия свободы.

Бога отрицают или потому, что мир так плох, или потому, что мир так хорош.

Буддизм есть по-своему великое учение о спасении от мук и страдания без Спасителя.

Вежливость есть символически условное выражение уважения ко всякому человеку.

Власть авторитета предполагает свободу в его признании.

Вера в бессмертие есть не только утешительная вера, облегчающая жизнь, она есть также страшная, ужасная вера, отягчающая жизнь безмерной ответственностью. Можно было бы сказать, что неверующие больше облегчили себе жизнь, чем верующие.

Воинствующее безбожие есть расплата за рабьи идеи о Боге.

Государство существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад.

Добрые дела, которые совершаются не из любви к людям и не из заботы о них, а для спасения собственной души, совсем не добрые. Где нет любви, там нет и добра.

Догматизм есть цельность духа; творящий всегда догматичен, всегда дерзновенно избирающий и творящий избранное.

Евангелие есть учение о Христе, а не учение Христа.

Знание принудительно, вера свободна.

Индивидуализм всегда убивает личность и индивидуальность.

Когда не обладаешь мудростью, остается любить мудрость, т. е. быть философом.

Культура родилась из культа.

Миф о грехопадении есть миф о величии человека.

Науки нет, есть только науки.

Не может быть классовой истины, но может быть классовая ложь.

Могут по-своему спастись невежды, дураки и даже идиоты, но позволительно усомниться, чтобы в замысел Царства Божьего входило население его исключительно невеждами, дураками и идиотами. Апостол рекомендует нам быть младенцами по сердцу, а не по уму.

Новый Завет не отменяет Ветхого Завета для ветхого еще человечества.

Основная мысль человека есть мысль о Боге. Основная мысль Бога есть мысль о человеке.

Отрицание России во имя человечества есть ограбление человечества.

Почитание святых заслонило богообщение. Святой больше, чем человек, поклоняющийся же святому меньше, чем человек. Где же человек?

Революционеры поклоняются будущему, но живут прошлым.

Революция есть догнивание старого режима. И нет спасения ни в том, что начало гнить, ни в том, что довершило гниение.

С трагедией мира можно примириться только потому, что есть страдание Бога. Бог разделяет судьбу своего творения.

Самые самолюбивые люди — это люди, не любящие себя.

Свобода есть право на неравенство.

Смерть наступает для нас не только тогда, когда мы умираем, но и тогда уже, когда умирают наши близкие. Мы имеем в жизни опыт смерти, хотя и не окончательный.

Считать себя страшным грешником такое же самомнение, как и считать себя святым.

Трудно понять и принять психологию благочестивых христиан, которые спокойно мирятся с тем, что окружающие их люди, иногда даже близкие им люди, будут в аду. Нельзя примириться с тем, что человек, с которым я пью чай, обречен на вечные адские муки. Нравственное сознание началось с Божьего вопроса: Каин, где брат твой Авель? Оно кончится другим Божьим вопросом: Авель, где брат твой Каин?

Угнетенные никогда не могут господствовать, ибо в момент господства они становятся угнетателями.

Утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит другой мучительный вопрос: как избежать окончательного их осуществления?

Христианство не только вера в Бога, но и вера в человека, в возможность раскрытия божественного в человеке.

Человек есть существо, недовольное самим собою и способное себя перестраивать.

Человек раб потому, что свобода трудна, рабство же легко.

Чудо должно быть от веры, а не вера от чуда.

Этика есть не только суд над человеком, но и суд над Богом. Против Бога восстало не только зло, но и добро, неспособное примириться с самым фактом существования зла.

Знание — принудительно, вера — свободна.

Христос был не основателем религии, а религией.

Истинный консерватизм есть борьба вечности с временем, сопротивление нетленности гниению.

Наша любовь всегда должна быть сильнее нашей ненависти. Нужно любить Россию и русский народ больше, чем ненавидеть революцию и большевиков.

Психоанализ есть психология без души.

Ничто так не искажает человеческую природу, как маниакальные идеи. Если человеком овладевает идея, что все мировое зло в евреях, масонах, большевиках, еретиках, буржуазии и т. д., то самый добрый человек превращается в дикого зверя.

Женщина необыкновенно склонна к рабству и вместе с тем склонна порабощать.

В любви есть деспотизм и рабство. И наиболее деспотична любовь женская, требующая себе всего!

Ничего нельзя любить, кроме вечности, и нельзя любить никакой любовью, кроме вечной любви. Если нет вечности, то ничего нет. Мгновение полноценно, лишь если оно приобщено к вечности…

Свобода не легка, как думают ее враги, клевещущие на нее, свобода трудна, она есть тяжелое бремя. И люди легко отказываются от свободы, чтобы облегчить себя… Все в человеческой жизни должно пройти через свободу, через испытание свободы, через отвержение соблазнов свободы.

Конфликт жалости и свободы… Жалость может привести к отказу от свободы, свобода может привести к безжалостности… Человек не может, не должен в своем восхождении улететь из мира, снять с себя ответственность за других. Каждый отвечает за всех… Свобода не должна стать снятием ответственности за ближних. Жалость, сострадание напоминают об этом свободе.

Свобода моей совести есть абсолютный догмат, я тут не допускаю споров, никаких соглашений, тут возможна только отчаянная борьба и стрельба.

В сексуальной жизни есть что-то унизительное для человека. Только наша эпоха допустила разоблачение жизни пола. И человек оказался разложенным на части. Таков Фрейд и психоанализ, таков современный роман. В этом — бесстыдство современной эпохи, но также и большое обогащение знаний о человеке.

Есть несоизмеримость между женской и мужской любовью, несоизмеримость требований и ожиданий. Мужская любовь частичка, она не захватывает всего существа. Женская любовь более целостна. Женщина делается одержимой. В этом смертельная опасность женской любви. В женской любви есть магия, но она деспотична. И всегда есть несоответствие с идеальным женским образом.