Литературная энциклопедия - лексика

ЛЕКСИКА (греч.) совокупность слов какого-нибудь яз., словарный состав яз. Л. одна из сторон яз., наиболее четко выявляющая связь яз. как «практического сознания» (определение языка у Маркса) с его общественно-экономической базой и его роль как орудия классовой борьбы. Ибо «производство идей, представлений, сознания прежде всего непосредственно вплетается в материальную деятельность и в материальные сношения людей в яз.

реальной жизни» (К. Маркс). Действительно: смена одних форм производства, общественности, быта, идеологии другими обычно вызывает соответствующие изменения лексики как в объеме словаря, так и в выборе слов. Названия исчезнувших явлений материальной культуры, общественной и политической жизни, идеологии исчезают из живого яз. широких масс, сохраняясь иногда в виде архаизмов лит-ой (поэтической) или научной речи, доступных пониманию узкого круга специалистов филологов, литературоведов, историков, или же они переносятся на новые явления по функциональной близости последних к старым, существенно изменяя при этом свое значение (подробнее см.

«Семантика»). И наоборот: названия новых предметов и явлений входят в лексику в качестве неологизмов, то просачиваясь в нее медленно и незаметно (в эпохи стабилизации соответствующих общественных формаций), то врываясь бурной волной (в эпохи революционных сдвигов в экономике и общественности). При этом поскольку «страна промышленно более развитая показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего» (К.

Маркс) пополнение Л. часто происходит путем заимствования слов из языка экономически, технически, политически более передовых стран. Так, перестройка старой феодально-помещичьей Московской Руси в централизованное помещичье государство западноевропейского абсолютистского образца (XVII-XVIII вв.

) влечет за собой в конечном счете массовое отмирание политических, юридических, бытовых слов старого русского феодализма (стольник, жилец, рында, стрелец, окольничий, терлик, охабень, опашень, боярская дума, приказы и т. д.) и массовое обогащение русской Л. иноязыкими словами для обозначения новых форм техники, общественности, быта (сенат, синод, канцелярия, арест, амнистия, мода, коммерция, монета, гавань, матрос, бомба, атака, ассигновать, баланс и т.

д.). Иные формы пополнения Л. наблюдаются в русском языке послеоктябрьской эпохи; поскольку новые формы экономики и общественности не имеют себе аналога в капиталистических странах Запада, пополнение Л. в области названий форм труда и социально-экономических отношений идет в значительной мере не за счет иноязыких заимствований, но за счет новообразований из слов, уже вошедших в русский яз. (колхоз, соцсоревнование, ударник, пятилетка и т. д.), тогда как техническая терминология продолжает обогащаться за счет технической терминологии более передовых технически стран (трактор, комбайн, фордзон и т. д.).Отображая в своих изменениях в конечном счете смену общественных формаций, образующих базу языка, диференциацию общества на классы, взаимодействие и борьбу этих классов, Л., как всякая область идеологии, становится сама орудием классовой борьбы. Классовая диференциация находит себе яркое выражение в том факте, что одни классы, сохраняя более старые формы производства, быта, материальной культуры, сохраняют и наименования их, уже отброшенные из языка ведущих классов; так, кустари-богомазы сохраняют термины старой (византийской) техники, например «вапа», греч. baphe «краска», уже давно вытесненные в полиграфическом производстве и живописи итальяно-немецкой и английской терминологией. Точно так же проникновение иноязыких заимствований захватывает обычно в первую очередь и преимущественно язык господствующих классов, ориентирующихся на более развитые формы классовой культуры других стран; в этом отношении показательно например обилие иноязыких заимствований в Л.

русского дворянства XVIII века по сравнению с Л. других классов русского общества. При этом часто наблюдается и обратный процесс: в эпоху наибольшего расцвета своей культуры или в момент соперничества между господствующими классами разных «национальных» государств класс-гегемон начинает очищать свою лексику от заимствованных слов (ср.

пуристические тенденции в языке русского дворянства в XVIII начале XIX веков). Так осуществляется диференциация Л. по классовым диалектам, усложняемая еще более диференциацией производственной терминологии, обусловливаемой (в устанавливающем разделение труда обществе) многообразием технических отношений людей к орудиям, способам и объекту труда.

Там, где только есть разделение труда, каждая отрасль производства принуждена создавать свой особый запас «технических терминов» наименований орудий и процессов работы, связанных с ее ролью в производстве и не понятных для членов иной производственной группы (ср. например в лексике металлиста «фрезер», «шайба», «ножовка», «пасатиж», в лексике электротехника «голофан», «вольтаж», «конденсатор», «агломератор»; при этом одно и то же слово может приобретать совершенно разные значения ср.

напр. значение слова «изоляция» в Л. юриста или электромонтера).Тенденции к диференциации Л. противостоит в развитом капиталистическом обществе тенденция к ее унификации, вызываемая самыми формами труда, огромным ростом мировых связей, развитием классовой борьбы пролетариата, втягивающей все бо`льшие и бо`льшие народные массы.

В частности единообразие орудий и процессов труда, стандартизация продукции влекут за собой унификацию лексики, создание международного производственного и технического словаря (ср. «электричество», «автомобиль», «трактор», «газ», «бензин» и т. д.). Но эта тенденция к унификации лексики, как и языка в целом, встречает в капиталистическом обществе непреодолимые препятствия как в соперничестве господствующих классов отдельных государственных объединений, так и в антагонизме классов в пределах отдельного «национального» государства, отсюда диференциация Л.

по классовым диалектам. Это неразрешимое в пределах капиталистич. общества противоречие снимается только социалистич. революцией.В пределах же классового общества лексика становится одним из орудий идеологической классовой борьбы. Поскольку язык классового общества распадается на классовые диалекты, употребление тех или иных слов, свойственных этому именно диалекту, становится одним из признаков принадлежности говорящего к тому или другому классу.

Отсюда положительная оценка своего словаря как единственно нормальной и правильной формы выражения и отрицательная оценка Л. других классовых диалектов (ср. например оценку «советизмов» в среде буржуазной интеллигенции). Отсюда особенно обостряющиеся в эпохи открытой политической борьбы тенденции к стабилизации и «очистке» от иноклассовых диалектизмов своего словаря со стороны падающего класса-гегемона и настойчивое стремление «обновить» его своей Л.

со стороны подымающегося класса (ср. напр. борьбу вокруг Л. французского литературного яз. в эпоху Великой французской революции). Отсюда возможность усвоения иноклассовой Л. классом восходящим, еще слишком слабым и себя не осознавшим (напр. усвоение стабилизованной лит-ой Л. французского дворянства еще не осознавшей себя французской буржуазией XIV-XVII вв.

), или классом нисходящим, пытающимся в своей политической борьбе опереться на чуждые ему слои общества (усвоение французской аристократией в эпоху Великой французской революции Л. крестьянства в своих политических брошюрах). Выбор Л. становится так. обр. одним из показательных приемов классовой борьбы и выявления классовой ориентации.

В Л. литературного яз. как яз. классового по существу наблюдаются те же явления, осложняемые лишь тем, что стабилизация Л., борьба за ее «обновление» и против него определяются и специфическими условиями смены литературных стилей, протекающей часто в пределах того же класса и знаменующей разные этапы его существования и выступления различных его прослоек.

Ср. борьбу за «народность» поэтического яз. в русской литературе начала XIX в. (вытеснение ряда славянизмов и введение Л. разговорной речи класса), борьбу за введение в поэтич. яз. урбанистической и технологической Л. в 10-х гг. XX в. (имажинизм). Подробнее см. Стиль.При анализе Л. отдельного поэтического произведения или художественной продукции отдельного писателя в целом необходимо так.

обр. изучать определяющие ее моменты и как специфически-стилистические (принадлежность к определенной лит-ой группе, следование канонам отбора «поэтических» слов или нарушение их) и как основополагающие моменты классово-языкового порядка (борьба за Л. своего классового диалекта или против Л. чуждого класса, отбор слов, имеющих целью выявить ориентацию на другой класс, и т.

д.). С этой точки зрения большинство существующих исследований по Л. отдельных русских писателей представляется методологически невыдержанным, поскольку они или не учитывают классовой базы лексического отбора, или упускают моменты специфически литературного порядка традицию «поэтической лексики», или наконец забывают о том, что классовая борьба не просто пассивно отображается в лексике класса, но и создает ее, что использование той или иной лексики является одним из орудий классовой борьбы.

Библиография:

Важнейшие лексикографические и лексикологические работы по отдельным языкам см. соответствующие статьи. Методологическое значение имеют следующие сочинения: Darmsteter A., La vie des mots, P., 1887; Nyrop K., Das Leben der Worter, Lpz., 1903; Rozwadowski J., v., Wortbildung und Wortbedeutung, Hdlb., 1904; Schrader O., Sprachvergleichung und Urgeschichte, Jena, 1890 (есть русский перевод); Schuchardt H.

, Sachen und Worter («Anthropos», 1912); Wagner M. L., Die Beziehungen zwischen Wortund Sachforschung (Germ.-Rom. Monatsschrift, 8); Jaberg K., Wie die Worter untergehen, Zurich, 1907; Holthausen F., Vom Aussterben der Worter (Germ.-Rom. Monatsschrift, 7); Vossler K., Frankreichs Kultur im Spiegel seiner Sprachentwickelung, Heidelberg, 1913; Meillet A., Linguistique historique et linguistique generale, P., 1921 (статьи «Comment les mots changent du sens» и «Interdictions de vocabulaire dans les langues indo-europeennes»); Vendryes J., Le langage, P., 1921 (p. 3, «Le vocabulaire»).

Перечисленные здесь работы отражают преимущественно культурно-историческое и психологическое направления в лингвистике. Марксистские исследования в области лексики: Лафарг П., Язык и революция, М. Л., 1930; Его же, Экономический детерминизм К. Маркса, М., 1928.Из новейших работ на русском языке наибольший интерес представляют труды ак. Марра, см. ак. Mapp Н. Я., Средства передвижения, орудия самозащиты и производства в доистории, Л., 1926, а также многочисленные статьи об отдельных словах, библиографию которых см. «Яфетический сборник», Л., 1930, № 6.Описательные работы по Л. отдельных писателей указаны в библиографии к соответствующим статьям. также статьи Диалектология, Семантика, Язык. .