Большая биографическая энциклопедия - долгоруков князь юрий владимирович (генерал-аншеф)

(1740—1830) — генерал-аншеф и бывший главнокомандующий в Москве. В 1749 году записан унтер-офицером на службу, а в 1752 году, двенадцатилетним мальчиком, "по аттестату инженерных и прочих начальников в науках, до военной службы касающихся", произведен в армейские прапорщики с причислением к Рижской инженерной чертежной. В 1754 году произведен в поручики, а в 1755 г. — определен адъютантом к своему отцу, ген.-лейт. кн. В. П. Долгорукову, и произведен в капитаны. В это время началась война с Пруссией, и молодой Долгоруков отправился в действующую армию, причем в 1757 году в сражении при Гросс-Егерсдорфе был жестоко ранен в голову и принужден перенести тяжелую операцию трепанации черепа. В битве при Цорндорфе Юрий Владимирович командовал Киевским полком. Произведенный за последнюю в секунд-майоры, с тем же полком участвовал в осаде крепости Кольберга, где счастливо отбил сильную вылазку противника, во время которой был ранен. За это дело князь получил чин премьер-майора, а в 1759 году за мужество, оказанное в сражениях при Пальциге и Франкфурте-на-Одере, был произведен в подполковники. В 1760 году Юрий Владимирович служил в отдельном корпусе графа З. Г. Чернышева и вскоре, невзирая на различие лет, сделался ближайшим его другом. О службе у него князь в своих "Записках" говорит, что так как граф "единствен был в знании, как войска водить", то "сия наука меня много выучила впоследствии, по большому моему желанию быть, по настоящей службе, способным к деятельным знаниям". В этом году князь был при занятии Берлина и, командуя сводным отрядом гренадер, прикрывал квартирное расположение корпуса. В 1761 году князь отличился при взятии кр. Швейдница. По кончине императрицы Елисаветы император Петр III отдал корпус графа Чернышева в распоряжение Фридриха Великого. Князь Долгоруков отправлен был Чернышевым со строевым рапортом к королю, от которого удостоился самого милостивого приема. Ho русские войска недолго принимали участие в боевых действиях против прежних союзников: со вступлением Екатерины II на престол наш вспомогательный корпус был отозван. Вскоре за тем произведенный в полковники князь Юрий Владимирович с 1763 по 1764 год стоял в Польше, командуя Петербургским полком. Отправленный сюда русский отряд имел целью оказать давление на выбор короля Станислава Понятовского вместо умершего Августа. Петербургскому полку пришлось выдержать несколько победоносных стычек с польскими войсками, но, в общем, двадцатитрехлетний полковник всегда считал проведенные в Польше одиннадцать месяцев "приятнейшим временем своей жизни". Из Польши Петербургский полк был переведен в Вязьму, вскоре после чего (в 1767 году) в жизни князя произошла чрезвычайно важная перемена: он стал лично известен государыне. Вот как он сам рассказывает об этом событии: "граф Чернышев, желая показать мой полк Императрице, расхвалил оный, а как Императрица намерена была ехать водою в Казань, то изволила сказать: "прикажите Петербургскому полку идти в Казань; я там его увижу"... Императрица изволила смотреть мой полк с большим одобрением. Потом изволила приказать моему полку возвратиться в свои квартиры, а мне следовать при свите до Симбирска". Князь был пожалован чином генерал-майора армии и майора л.-гв. Преображенского полка.

По открытии войны с Турциею Юрий Владимирович желал отправиться в армию фельдмаршала Румянцева, на театр военных действий, но обстоятельства сложились иначе: "в сие время ("Записки" кн. Ю. В. Долгорукова) граф Алексей Григорьевич Орлов, находясь для лечения болезни в Италии, разговаривая со славянами, венецианскими подданными и нашими единоверцами, уверился, что они недовольны своим правлением; также и соседи их черногорцы, турецкие подданные и все греки в Архипелаге преданы Двору Российскому. Посему граф Орлов писал ко Двору, дабы на сии народы и обстоятельства делать свое внимание, и он представляет свои услуги, если прислан будет флот и войско, но что он начальства не примет, если меня к нему на помощь не пришлют... В рассуждении критических обстоятельств в католических державах, а наипаче в Италии, отправили меня под названием купца Барышникова и вместе со мною, таким же образом, артиллерии подполковника Лецкого, Николая Ивановича Маслова и Феодора Васильевича Обухова. Пред отъездом откланивался я Императрице в ее кабинете и весьма милостиво отпущен. По выходе из кабинета граф Иван Григорьевич Орлов поднес мне аннинскую ленту, объявя, что воля Императрицы, чтоб я ее надел, когда заблагорассужу, и притом двадцать тысяч рублей; я и то и другое отказал, не успев еще заслужить никакой награды".

Но русский флот сильно замешкался в пути. Тогда на Черную гору с грамотою, возбуждавшею христиан против турок, с порохом и свинцом отправился генерал-майор кн. Ю. В. Долгоруков. Помимо этого секретного поручения, князь должен был изобличить самозванца Степана Малого, действовавшего в Черногории под именем Петра III. Последнее Долгоруков выполнил с большим счастьем и энергией: он изобличил самозванца и арестовал его. Но нравы и обычаи черногорцев до такой степени были противоположны понятиям и привычкам Долгорукова, что он не имел никакой возможности или уменья уладить с ними, и нет ничего удивительного, что на всей Черной горе он нашел только одного человека, которого он мог понимать и который мог его понимать. Этот человек был не кто иной, как тот же Степан Малый, точно также не сочувствовавший черногорскому быту и стремившийся преобразовать его на западный образец. В тюрьме он просидел недолго. Долгоруков, отчаявшись сделать что-нибудь на Черной горе, проклиная дикие нравы тамошнего народа, опасаясь ежеминутно за саму жизнь свою (турки, проведав о миссии русского генерала, посулили за его голову 5000 червонцев, а охотников до столь значительной суммы было достаточно), покинул край; но перед отъездом Юрий Владимирович освободил Степана Малого, взяв с него клятву в верности и усердии к России, надел на него мундир русского офицера, выдал ему офицерский патент и поручил главное управление Черногорией. В общем Юрий Владимирович во всей этой истории показал, что он неизмеримо лучший воин, чем дипломат. Из Черногории князь явился к графу Алексею Орлову в Пизу, куда ему, за исполнение поручения, была прислана аннинская лента. Вместе с графом Юрий Владимирович отправился к русской эскадре, бывшей в это время в Архипелаге. По пути, так сказать, князь принял участие в действиях против крепости Модоны, причем, вследствие неожиданного прибытия к туркам огромных подкреплений, должен был отступить. Искусно распоряжаясь отступлением, князь был ранен в руку и ногу и вернулся на эскадру. Последней вскоре удалось получить верные сведения о неприятельском флоте, и на адмиральском корабле состоялся военный совет, на котором капитан Грейг и князь подали решительный голос за то, чтобы найти турецкую эскадру и атаковать ее, и "на сие мнение, хотя с трудностью, согласили главнокомандующего". Накануне боя Долгорукову, никогда раньше во флоте не служившему, было поручено командование кораблем "Ростиславом". Князь Юрий Владимирович блистательно оправдал свое назначение и в последующем затем Чесменском бою отличился и храбростью, и искусством действий. Граф Орлов отправил новоиспеченного морехода с подробным донесением о победе к Императрице. Государыня обласкала молодого героя и наградила его Георгиевским крестом на шею, а спустя два месяца — и орденом св. Александра Невского (1770).

Потом князь некоторое время снова служил в Архипелаге и Морее под начальством Орлова, но, поссорившись в конце концов с Орловыми, удовлетворил свое давнишнее желание и поступил в армию графа Румянцева, где, отличившись не раз, в 1773 году был произведен в генерал-поручики. В "Записках", оставленных князем Долгоруковым, находится, между прочим, весьма ценное указание о знаменитой битве при Кагуле, почему-то не принимаемое во внимание историками при описании этой битвы. Отдавая должное талантам и военному искусству Румянцева, Долгоруков говорит следующее: он, "по несчастью для подчиненных, все их удачи относил к себе, а неудачи падали на подчиненных. Например, вся армия знает, что в Кагульской баталии, когда янычары рассеяли каре Племянникова, то брат мой (кн. Василий Владимирович) с тремя эскадронами в них ударил, гнал их в ретраншемент и сам, будучи ранен, туда вскакал. В реляции о сей атаке ничего не сказано, а говорится, что победа была потому выиграна, что фельдмаршал закричал первому гренадерскому полку: стой! и вся слава отдана гренадерскому полку, к которому и на ружейный выстрел турки не подходили".