Большая биографическая энциклопедия - паисий лигарид

(или Лихарид; в миру Пантелеймон) — митрополит Газы Иерусалимской, дух. писатель, ум. 24 августа 1678 в Киеве, в Братском монастыре. Чуждый нам по своему происхождению, он, однако, "по великому своему участию, — как выразился митр. Евгений ("Слов. о писат. дух. чина", II), — в деле низложения патр. Никона принадлежит к истории нашей". Паисий был родом грек с о. Хиоса, воспитание получил в Риме, в иезуитской коллегии, основанной папой Григорием XIII для греков и, по показанию патр. Никона ("Возражение Никона патр. против вопросов бояр. Сим. Стрешнева и на ответы Паисиевы", по списку Воскрес. Новоиерусалим. мон. XVII в.), там принял священний сан. Вследствие сего, Фабриций поместил его в списке греков латиномудрствовавших. Есть также известие, что он был учителем в Яссах, в Молдавии, и в 1650 г. принимал участие в известном богословском диспуте "о вере" с греками старца Арсения Суханова. Потом он удалился на Восток и, по собственному свидетельству, был в Иерусалиме протопопом. Там то он постригся в монахи и посвящен был митрополитом в Солунь, а оттуда переведен в Газу Иерусалимскую. Неизвестно, за какие проступки подвергся он потом запрещению патриарха и долго скитался по Греции и Италии. Известный справщик богослужебных книг Арсений Грек, по его просьбе, писал о нем патр. Никону, как о человеке обширной учености, а Константинопольский патр. Парфений отзывался о нем же, как о знатоке церковных правил. И действительно, по отзыву С. М. Соловьева, П. Лигарид был самый образованный, самый представительный из греческих духовных лиц, являвшихся в Москву. Ho H. И. Субботин к этому прибавляет, что он "был в то же время самый истый Гречин, какой только приезжал когда-либо в Россию, — хитрый, льстивый, пронырливый". П. В. Знаменский именует Лигарида интриганом, жертвовавшим для своих выгод и долгом, и совестью; преосв. Филарет прибытие Паисия в Россию относит к несчастью церкви. Никон, нуждаясь в образованных людях, был весьма рад иметь при себе Паисия, которому и писал об этом 1 декабря 1656 г. Но неизвестно, по какому поводу не состоялся тогда приезд к нам Паисия.

Он появился в России в начале 1662 г. под именем митрополита Газского Предтечева монастыря. В то время прошло уже более четырех лет, как произошла размолвка между "собинными друзьями" ц. Алексеем Михайловичем и патр. Никоном, причем размолвка эта успела вырасти в открытую вражду. Паисий сразу очутился в неловком положении между царем и патриархом, одинаково к нему расположенными. "Не знаю, куда мне обратиться! — откровенно писал он в одном из своих писем, — потому что никто не может работать двоим господам?.." Вскоре, однако, как и следовало ожидать, Паисий перешел на сторону врагов Никона. Он начал с того, что подал царю письмо, в коем убеждал его ревностнее заняться делом Никона для блага Церкви и государства. Уже здесь Паисий не обошелся без укоров по адресу патриарха. Никон отвечал ему в свою защиту пространной грамотой на латинском языке. Тогда Лигарид выступил против Никона с открытым обличением корня всех зол — самолюбия; уговаривал патриарха "покаяться", "смириться, воздав кесарево кесареви" (П. Лигарид "О соборе, быв. в Москве на Никона" [Это соч. П. Лигарида известно по греческ. списку, переписанному в Египте в 1-й четв. XVIII ст. и находящемуся ныне в Московской Синод. библиот., под № 469; оно составлено Паисием в Москве, посвящено ц. Алексею Михайловичу и делится на три части, с подразделением каждой на главы; две первые части переведены кем-то на русс. яз. Списки перевода имеются в Главн. Арх. М. И. Д. в Москве и в библиот. Москов. Дух. Акад.], ч. 1, гл. ХIII). Не внял Никон советам Паисия, но еще более раздражился, грозил отдаться на суд папы. Угроза эта произвела сильное впечатление в Москве. Паисия пригласили в Патриаршую палату и поручили ему разобрать заявление Никона и выяснить, имеет ли он право обращаться в Рим. Паисий на основании византийских хроник решил вопрос в отрицательном смысле. Успешное исполнение этого поручения возвысило Лигарида в глазах врагов патриарха. На него стали смотреть, как на ученого мужа, дорогого человека в столь тревожное время. Его каноническими познаниями задумал воспользоваться один из злейших врагов патр. Никона, боярин Стрешнев. Стрешнев предложил Паисию 30 вопросов, в которых излагалось поведение Никона и отношения патриарха к царю, с требованием письменного ответа на них для доклада государю. Паисий со всей гибкостью ума отвечал на эти вопросы полным осуждением всех действий Никона. Ответы его составили целую тетрадь, озаглавленную "Отписка боярину Симону Лукьяновичу Стрешневу митр. газского Паисия на тридесять вопросов ответы новых обычаев Никоновых, бывшего патр. Московского во 171 году" (оригинал хран. в Госуд. архиве в СПб.). Ответы эти Паисий представил Стрешневу при письме, в котором говорил, призывая Бога во свидетели, будто, "не хотел для осуждения завидных людей того дела начинати, ведаючи, что явную недружбу и неприятство иметь буду с патриархом"; выразил сожаление, что не знает русского языка, а должен довольствоваться плохими переводчиками, которые, "чего не разумеют, опускают, или толкуют противо любви и воли своей, покрываючи свою глупость". Еще большую услугу противникам Московского патриарха оказал П. Лигарид советом объявить восточным патриархам все дело о Никоне.

Царским указом 21 декабря 1662 г. было повелено созвать в Москве, в мае или июне 1663 г., собор, пригласив на него вселенских патриархов и русских архиереев. Паисий составил для патриархов 25 подобных же вопросов, на какие отвечал сам по делу Никона, но только имя последнего ни в одном из них не упоминалось. Вопросы и пригласительные грамоты патриархам повез иерод. Мелетий, соотечественник и друг Лигарида. Тем временем началось Боборыкинское дело, и Паисию пришлось видеться впервые лицом к лицу с Никоном. Боборыкин, как известно, подал донос, будто Никон проклял ц. Алексея Михайловича. Для разъяснения этого дела была отправлена в Воскресенский монастырь комиссия; во главе ее поставили Лигарида. Озлобленный Никон жестоко разругал столь ненавистного ему грека. "Лучше бы мне было не видеть такого чудовища, — говорил Никон царю по возвращении из Воскресенского монастыря; — лучше бы я хотел быть слепым и глухим, чтоб не слышать его циклопских криков и громкой болтовни!" Между тем, над головой Лигарида стали собираться тучи. Восточные патриархи отозвались на царское приглашение (1664 г.). При этом патр. Иерусалимский Нектарий, проведав, что Паисий ищет титула экзарха патриаршеского и уже называется так в Москве, объявлял через своего посланного, что это самозванство. Затем и Никон, узнав, разными путями, преимущественно же через греков, служивших и нашим, и вашим, о разных проделках своего врага, всякий раз, как только представлялось ему нужным, пользовался этими сведениями. Озадаченный Паисий особой челобитной на имя государя ходатайствовал, чтобы взведенные на него обвинения были рассмотрены собором. Собор был созван во дворце после Фоминой недели в 1665 г. Многочисленные свидетели показали в защиту Лигарида. Тогда последний стал просить царя отпустить его домой, "пока не съехался в царствующий град Москву собор вселенский"... "Если столько терплю еще до собора, — прибавлял он, — то что же буду терпеть после? Довольно уже, всемилостивейший государь, довольно! Не могу более служить твоей святой палате"... Царь, разумеется, не отпустил Паисия: он теперь более, чем когда-либо, был нужен Алексею Михайловичу. Хотя нельзя отрицать того, что верить Лигариду он стал менее прежнего. В бумагах Приказа Тайных Дел сохранилась грамота патр. константинопольского Дионисия от 12 ноября 1666 г., в которой он рекомендует в качестве своего заместителя на соборе П. Лигарида, именуя его "святым и благоразумным, рассудным и сведущим" в церковных делах. Царю вздумалось проверить через келаря Чудова монастыря Савву, поручал ли п. Дионисий митр. газскому быть его представителем на соборе. И вот тут-то и открылось, что Дионисий подобного поручения Паисию не давал и грамоты никакой не посылал. "П. Лигарид лоза не константинопольского престола, я его православным не называю", — писал Дионисий. Так что с тех пор об экзаршестве своем Паисий больше уже не заикался.

В ожидании прибытия восточных патриархов сехались в Москву русские архиереи. В феврале 1666 г. открылся собор по делам раскола. Лигарид не участвовал на нем, но ему, как человеку ученейшему, царь и собор поручили составить опровержение на челобитную попа Никиты из Суздаля, заключавшую в себе возражения против новоисправленных печатных книг. А так как Паисий русского языка не знал, то челобитную Никиты пришлось для него перевести. Вследствие этого обстоятелства Лигард не имел возможности вникнуть, как следует, во все подробности содержания челобитной; отсюда и труд его оставляет желать многого. Написанные Паисием на латинском языке, а потом переведенные на русский Симеоном Полоцким (библ. Моск. Дух. Акад., рукоп. № 68) "ответы обличительные на церковных противников", в количестве 31-го, на такое же число возражений Никиты "ефемерного теолога, даже концем перста не вкусившего теологии", отличаются общностью. Как иностранец, Паисий старался углубляться во внутренний смысл русской жизни и в расколе видел одно лишь порождение невежества, главнейшим средством против которого, как и следовало ожидать, признавал просвещение.

2-го ноября 1666 г. приехали в Москву патриархи александрийский Паисий и антиохийский Макарий. П. Лигарид по приказанию государя был приставлен к ним для ознакомления их во всех подробностях с делом Никона. Сохранилась записка Лигарида с изложением вин московского патриарха. Можно себе представить, чего только ни наговорил в ней Паисий на Никона! 7 ноября начались заседания собора для суда над Никоном. Их было 8. Паисий присутствовал на 2-м (разрешил вопросы об уместности, праве и значении созванного собора), 5-м и, кажется, 8-м, по окончании же соборных прений, когда крутицкий митр. Павел и рязанский митр. Иларион вдруг отказались подписать приговор над Никоном, Паисий много содействовал убеждению их (сказал 3 речи в защиту царской власти), так что упорствовавшие архиереи не только подписали соборный акт о низложении Никона, но даже еще вынуждены были просить о прощении (П. Лигарид "О соб. на Ник.", III, гл. IX—XI).