Большая биографическая энциклопедия - поликарпов-орлов феодор поликарпович

— директор Московской типографии, писатель, учитель Академии, справщик, переводчик Печатного Двора. По некоторым словам П., он происходил, подобно другим ученикам типографской школы, из "простых" людей, т. е. служилого сословия; родился приблизительно в конце 1660-х или начале 1670-х г., так как поступил в числе первых учеников в открывшуюся в 1681 г. греческую типографическую школу, лет 10 от роду. Одаренный от природы недюжинными способностями, он был к тому же трудолюбив; несмотря на успехи в науках, его школьные впечатления не отличаются светлым характером. В школу было принято "всякого чину малых детей, числом около 30-ти", для обучения греческому, славянскому чтению и письму. Из их числа Ф. Поликарпов с 4 товарищами, как наиболее способные, в 1684 г. были переведены в Славяно-греко-латинскую Академию, к братьям Софронию и Иоанникию Лихудам, "для научения их греческому и латинскому диалектам и всем свободным наукам" П. и в этой школе скоро выделился; так, в 1685 г. он присматривал вместе с Лихудами за строящимися каменными палатами, предназначавшимися для Славяно-греко-латинской Академии.

Учение П. в Академии продолжалось почти 9 лет, но не закончилось. Проходил П. в это время грамматику и пиитику на греческом языке, риторику, диалектику, логику и физику на латинском и греческом языках. Кроме этих систематических курсов, П. по праздникам и воскресениям слушал проповеди, толкования на библейские тексты и истории, упражнялся в ведении диспутов, составлял орации, писал силлабические стихи. В эти же ученические годы, быть может, ради практики, он начал переводить с греческого. В 1687 году им, совместно с другими учениками Академии, был сделан перевод "Акоса" бр. Лихудов. По-видимому, он переводил и другие сочинения "самобратиев" на славянский язык. Полного курса наук Академии П. прослушать не удалось: философии и богословия он не изучал, так как в 1694 г. преподавательская деятельность бр. Лихудов прекратилась (они были отстранены от должности) и П. пришлось из ученика непосредственно стать учителем. Повышением этим он был обязан влиянию митрополита Хрисанфа, племянника патриарха Досифея, посланного в Москву для сбора подаяний на гроб Господень, главного виновника гнева патриарха Иерусалимского на бр. Лихудов. Способ обучения в Академии до некоторой степени подготовил П. к преподавательской деятельности, но сумма знаний, вынесенных им из школы, вряд ли была велика. Во всяком случае, из школы Лихудов П. вынес, помимо любви к ним, некоторый запас знаний, любовь к наукам, и настойчивость в достижении цели, — не повидавшие его всю жизнь; свойства эти внес П. и в свою преподавательскую деятельность, продолжавшуюся около 4 лет (с 1694 по 1698 г.). Предметы, которые изучались в Академии, остались те же, что были при Лихудах, преподавались лишь они на греческом языке. Богословие и философия отсутствовали, так как их никто не изучил у Лихудов.

В 1698 г. П. оставил учебную деятельность в Академии и 26-го марта того же года был назначен справщиком Печатного Двора, к чему собственно его и должна была подготовить пройденная им школа. Поступил он писцом на место выбывшего Димитрия Федорова еще в 1690 году, 19-го июля. Эта должность, которую П. совмещал с ученичеством, служила как бы подготовкой к трудной, ответственной, требующей опытности должности справщика. Учительство временно прекратило его службу на Печатном Дворе, возобновившуюся после смерти справщика иеромонаха Тимофея, на место которого он поступил с окладом годового жалованья в 50 p., под начальство Кариона Истомина, в 1694 г. В январе 1701 г., согласно указу Петра I, между прочими делами, бывшими в ведении Патриаршего Монастырского Приказа, боярину Мусину-Пушкину было поручено начальство над Печатным Двором. В 1701 году местоблюстителем патриаршего престола Стефаном Яворским П. был объявлен указ Петра от 15-го ноября (1701 году), которым он назначался начальником "Приказа книг Печатного Двора" на место Кариона Истомина, с жалованием по 160 p. в год. П. непосредственно сносился с Мусиным-Пушкиным, чрез руки которого проходили все указы царя. В 1718 г. Магницкий донес о ереси лекаря Тверитинова гр. Мусину-Пушкину и, вместе с тем, предупредил его, что лекарь "зело в слове силен" и имеет приготовленные заранее выписки из Св. Писания. Выписки эти гр. Мусин-Пушкин читал и обсуждал вместе с Ф. Поликарповым, как специалистом по богословским и церковно-историческим вопросам. П. был очень зол на Тверитинова и готов был вступить с ним в полемику. 29-го июля 1714 года Стефан Яворский обнародовал соборное увещание с приглашением письменно доносить о ереси Тверитинова. Сказка Ф. П. — одна из самых обширных и злобных. П. вообще стоял на стороне партии Яворского; чрез него последний сносился даже с царевичем Алексеем Петровичем. С учреждением Синода, 16-го февраля 1721 г., Печатный Двор поступил в ведение Духовной Коллегии, но граф Мусин-Пушкин продолжал сношения с Поликарповым.

Со времени вступления П. в управление Печатным Двором и до 1721 г. штат его сильно оскудел. Вместо прежних четырех опытных справщиков остались лишь "новые младолетние двое, принятые ради обучения, еще млеком питаются", которым П. не решался доверить книжное правление. Между тем, недостатки типографского дела, особенно исправления текста, внесшие еще во время Никона страшную смуту в жизнь России, и при Петре имели большую важность, сознанную правительством. Ввиду исправления этой части и лучшего присмотра за типографиями, Синод, издав распоряжение "без повеления духовного Синода никаких книг не печатать", для наблюдения за исполнением этого распоряжения учредил должность "школ и типографий протектора", на которую был назначен советник Синода, Ипатский архимандрит Гавриил. Арх. Гавриил Бужинский был добросовестным протектором, желавшим вникнуть в свое дело, и потому ему вскоре удалось раскрыть ряд злоупотреблений, допущенных в Московской типографии. От П. был потребован отчет (в сентябре 1721 года), и 9-го мая 1722 года он был отдан под следствие, 16-го ноября 1722 года был отрешен от должности, имущество его опечатано. Следствие выяснило виновность П. Сам он сознался в следующем: 1) брал за определение в чины типографии по 5 и 10 p.; 2) при выдаче годового жалованья типографским служащим брал по 10 к. с человека; 8) с типографского переплетчика брал — с дестевого экземпляра по 5 к. с ½ дест. по 3 и с ¼ дест. по 2 к.; 4) за производство в типографии по печатанию гражданских книг брал деньги с рабочих; 5) расходовал без указу из неокладных сборов, арифметичных и других, а равно давал справщикам деньги; 6) брал от расходчиков безденежно книги; 7) при отдаче книг в переплеты писал выше нормы, а платил ниже нормы; 8) прятал у себя компрометирующие дела и 9) при описи утаивал имущество. Синод, отрешив его от должности, постановил взыскать с него 4453 р. 68 к. и 2 золотых. На место П. был назначен Ив. Замятнин. Два года усердно вымаливал себе П. прощение и, наконец, 29-го апреля 1724 г. был помилован.

Помимо негодности Ив. Замятнина и добровольного ухода протектора Г. Бужинского, возвращение скомпрометировавшего себя директора можно объяснить практическим направлением века, нуждавшегося в дельцах и мало считавшегося с их нравственностью.

За время отставки П. подал 8 челобитных. В первой из них он указывает, что взятки брал до указа 24-го декабря 1714 г. и, ссылаясь на манифест 1721 г. по случаю Ништадского мира, просил сложить с него штраф. По этой челобитной прощено ему 2126 p. с к. и 2 червонца. Деньги, взятые им с 1714 г. по май 1722 г., — 2327 р. и 8 к. — велено доправить в 3 месяца. Имущество возвращено по описи под поручительством.

Во втором прошении в счет долга П. предлагал: 1) перевести на славянский язык деяния вселенских и поместных соборов нашей церкви; 2) вновь перевести книгу Григория Богослова, которая "с прочими, иже с ней, переведена необычной славянщизной"; 3) вторично исправить библию; 4) окончить перевод греческого хронографа Георгия Кедрина; 5) обучать желающих славянской грамматике.

Указом Синода 18-го января 1723 г. П. определен был учителем Славяно-греко-латинской Академии. Поручителем его за долги был обер-прокурор св. Синода полковник Болтин; П. и после того непрестанно добивался сложения долга, несмотря на то, что по новому рассмотрению дела, в 1728 г., долг этот уменьшили до 689 p. Последняя челобитная подана была 29-го апреля 1724 г.; в ней заявлялось о государеве указе — отпечатать "дворишко" и снять с П. положенный штраф. П. умел добиваться своею: в ответ на это прошение последовал указ Синода об отдаче ему имущества, "о винах же его, учиня экстракт, представить к синодальному рассуждению немедленно".

15-го мая 1726 г. П. вновь был назначен директором Типографии и пробыл в должности до смерти, последовавшей 12-го января 1731 г.

Вторичное управление его Типографией отличалось беспорядком во внутреннем управлении, а пребывание под судом не отучило от взяток, о чем свидетельствует дело некоей Петровой. Служба на Печатном Дворе налагала на П. двоякого рода обязанности: с одной стороны, как справщик, он исправлял, проверял и переводил книги, с другой, как директор Типографии, заведовал служащими и рабочими Типографии и получал материалы. Наконец, он заботился об улучшении Типографии, вел счета и сносился с начальством. Работы у него было много, и она была очень ответственна.

Как справщику и переводчику, особенно много пришлось потрудиться П. над служебниками и над библией, исправление и новый перевод которой начался с ноября 1712 г. и шел до 1720 г.

Помимо переводов, необходимых для Печатного Двора, П. приходилось переводить специальные сочинения по указу Петра 1, напр., "Географию Генеральную" Бернгарда Варения, в 1718 г. Не менее хлопот приносила Типография П. и как директору. При вторичном приеме ее в августе, еще в октябре ему не были сданы все дела. Денег и материалов было очень мало, недоставало справщиков, необходимо было для приказных дел пригласить дьяка и секретаря, которых не было. Наконец, финансовые счеты Типографии с ее заборщиками были очень запутаны — канцелярия Синода, напр., забрала с 1722 по 1726 год на 11000 рублей листов указов и книг и долга не возвратила.

Для приведения Типографии в порядок, П. предлагал: число справщиков с одного довести до 5, увеличить число рабочих при каждом станке с 8 до 11, вместо 4 станков поставить 6. Неизвестно, удалось ли бы П. произвести улучшения, или нет, только 16-го октября 1727 г. Верховный Тайный Совет указал Синоду перевести С.-Петербургскую и Александро-Невскую монастырскую Типографию в Москву. П. пришлось принимать дела вновь прибывших Типографии с 1723 года, и неизвестно, успел ли он разобраться в той путанице, которая шла в приеме дел вплоть до его смерти.

С 21-го января 1711 года П. ведал немецкие школы, приписанные к Монастырскому Приказу, и греческую школу, о которой он писал: "грек учитель стареет, а ученики шалеют". Боясь ответственности за беспорядки в них, П. просил Мусина-Пушкина: "Изволь меня он них (школ) уволить, чтоб мне чего не пострадать".

Среди этих многообразных трудов П. находил время составлять учебники и даже писать самостоятельные сочинения.

Из его произведений в этом роде особенны замечательны "Букварь" 1701 года. В предисловии к "Букварю" П. с явным порицанием относится к знакомству с Эзопом, сочинениями Овидия, Цицерона и т. п. Совсем другое отношение к западной науке того времени обнаруживает он во втором своем важном труде, "Грамматике", изданной в 1721 г. Во введении к этой книге изложены причины сочинения грамматики: 1) недостаток в учебниках при большом спросе на них ввиду реформы, произведенной Петром I; 2) невозможность обойтись без грамматики при переводах с иностранного и 3) необходимость грамматики для понимания мудрых библейских текстов. Как "Букварь", так и "Грамматика" — не самостоятельные труды П. В "Букваре" новы лишь шрифты латинский и греческий, в "Грамматике" же, являющейся перепечаткой "Грамматики" Мелетия Смотрицкого в издании 1619 года, новы: "Чин технологии" и "Заключение увещательное", в котором объясняется, что "чин технологии" должен служить для проверки знаний, вынесенных учащимися из изучения грамматики. Чин технологии интересен, как первая попытка применить катехизический метод к изучению грамматики. Третий важный труд П. — "Триязычный лексикон", изданный в Москве 1-го декабря 1704 года. В предисловии (на трех языках: греческом, латинском, славянском) изъясняется, что цель "Триязычного словаря" — приумножение слов тремя языками прославленного Христа (место еврейского занимает славянский, производимый от "слава"). За предисловием идет написанное только на русском языке "Читателю благоразумному увещательное извещение", где П. указывает, что цель словаря: 1) очистить русскую речь от иностранных слов и 2) облегчить детям изучение иностранного языка.

"Триязычный словарь" 1704 г. до сих пор должен считаться первой попыткой подобного рода. Он был в употреблении до 70 годов XVIII-го столетия.

П. принадлежит еще важный труд — "Историческое известие о Московской Академии" 1726 г. и неудачная попытка истории России, предпринятая им по поручению Петра Великого в 1708 г. Начать ее он должен был с годов царствования Василия Ивановича и довести до времени Петра Великого. Для пробы ему указано было описать первые пять лет царствования Василия Ивановича в двух редакциях — полной и краткой. Попытка эта Петру В. "не очень благоугодна была".

Стихотворные труды П., довольно многочисленные, не отличаются достоинствами. Антиох Кантемир в похвальном посвящении Феофану Прокоповичу, как поэту, выразился о Симеоне Полоцком и о Ф. Поликарпове так:

"Сенька и Федька, когда песни пели

Пред тобою,

Как немазанные двери скрипели

Ветчиною".

Вообще критика на произведения П. началась рано. Особенно на его "Грамматику" обрушился В. К. Тредьяковский, желавший хоть этим досадить ненавистной ему Московской Типографии.