Большая биографическая энциклопедия - сагайдачный петр кононович

(или Петр Конашевич — впоследствии отчество в этой форме сделалось как бы составной частью или приставкой к фамилии) — гетман запорожских казаков, происходил из дворянской семьи; род. в с. Вишеньке близ Самбора (в Прикарпатской Руси). Родовое прозвание гетмана — Сагайдачный — по-видимому, восточного происхождения; сагайдак — слово татарское, значит в прямом смысле — дикий козел, а в переносном — лук, обтянутый кожей дикого козла. О жизни С. до выступления его в роли предводителя малороссийских казаков не сохранилось почти никаких известий; хронологические даты остаются невыясненными и даже важнейшая — год рождения — не установлена хотя бы с приблизительною точностью. Известно только, что С. обучался в знаменитом Острожском училище, по окончании которого, весьма вероятно, продолжал свое образование в одном из западных рассадников просвещения. Последнее предположение находит себе некоторое основание в том, что С. считался образованнейшим человеком своего времени; между прочим его перу принадлежит полуофициальное сочинение "Объяснение об унии", о котором канцлер Лев Сапега в письме 12 марта 1622 г. к Иосафату Кунцевичу отзывается с высокою похвалою, называя этот труд "предрагоценным сочинением". Когда С. поступил в ряды запорожского войска, в точности неизвестно; время это определяют приблизительно — конец XVI в. Во всяком случае с достоверностью можно предположить, что С. быстро выдвинулся среди рядовых казаков своим умом, образованностью, а также теми качествами, которыми прославлена его деятельность в роли предводителя казацкого войска — именно отвагой, предприимчивостью и политической дальновидностью. По свидетельству Конисского в "Истории Руссов", С. уже в 1598 г. сосредоточивает в своих руках власть главы казацкого войска; по мнению Максимовича, С. был выбран в гетманы казацкой общиной вскоре после 1601 г., когда запорожскому войску были возвращены некоторые права и привилегии; в новейших же исследованиях эта дата отодвигается к более позднему времени, но точно определить ее невозможно ввиду отсутствия прямых указаний в источниках.

В качестве предводителя запорожского войска С. принимал ближайшее участие во всех военных событиях тогдашнего времени, причем большею частью действовал в союзе с польским правительством. Впрочем, в первое время своей военачальнической деятельности С. организовал ряд походов по собственному почину, мало сообразуясь, а иногда идя и вразрез с видами королевского правительства. Таков знаменитый поход 1616 г. в турецкие пределы и особенно взятие Кафы (Феодосии). С 2 тыс. казаков С. разбил 14-тысячн. турецкий отряд в днепровском лимане, сжег Кафу и освободил много христиан-невольников, томившихся в плену, совершил затем смелое путешествие к берегам М. Азии, взял приступом Синоп и Трапезунт и "со многими користями" вернулся домой. Этими походами С. немало вооружал турок против Польши, принужденной расплачиваться войнами с османской империей за казацкое удальство и иногда — при неудачном исходе воины — не совсем выгодными договорами. Впрочем, Польша едва ли была вправе роптать на слишком широкий размах казацкой отваги, потому что в целом ряде других случаев те же казаки под главенством С. оказали польскому государству неисчислимые услуги и важное содействие, ценность которых ясно сознавало правительство. Так еще в 1613 г. С. во главе сильного отряда запорожских казаков, "черкас", поддерживал спорные права королевича Владислава на Московский престол даже после того, как его занял народный избранник М. Ф. Романов. Организовавши значительный отряд в Киеве, С. прошел через города — Путивль, Болхов, Белев, Козельск, Мещовск, Серпейск, Лихвин и Перемышль, повсюду внося по обычаю того времени разорение и кровопролитие. Подойдя к Калуге, он начал осаду этого города; но калужский воевода Измайлов успел дать весть о предполагавшейся осаде в Москву, и оттуда был послан отряд под начальством кн. Черкасского и Бутурлина. Узнавши о приближении подкрепления, С. снял осаду и отступил к Вязьме и Дорогобужу, а затем укрепился в Белой. Здесь отряд гетмана постигли неудачи, и он через курскую область поспешил возвратиться в Киев. Между прочим при приближении к Курску Сагайдачный выслал двух казаков в город объявить жителям его, что им не будет сделано ни малейшего вреда, что и было свято выполнено казаками.

Гораздо значительнее по размерам была помощь, оказанная С. королевичу Владиславу в 1618 г. Между прочим, за год пред тем была организована Ольшанская комиссия, имевшая задачей поставить в строго определенные рамки деятельность казаков, доставивших походом 1616 г. и более ранними немало хлопот короне. Но как раз в то время польское правительство сильно нуждалось в подкреплении своих военных сил для московского похода, и права казаков счастливо избежали грозы. Двинувшись к Москве с запоздалым намерением взять силой московскую корону, Владислав сам обратился к С. с просьбой о помощи и в виде особого благоволения пожаловал казацкого предводителя бунчуком и гетманской булавой. С. немедленно откликнулся на этот призыв, рассчитывая впоследствии воспользоваться этим случаем и выхлопотать у польского правительства официальное подтверждение независимости запорожского строя, которому в то время угрожала немалая опасность со стороны правительства. С. собрал 20 т. войска и двинулся к Москве. По дороге он предавал разрушению города и наводил панику на жителей, так как не щадил ни пола, ни возраста. Некоторые из лежавших на пути городов защищались с отчаянною храбростью и оказали значительное сопротивление запорожскому войску. В летописях особенно оплакиваются беды, нанесенные малороссийским отрядом городам Путивлю, Ливнам и Ельцу, где встречено было самое упорное сопротивление. С. предал огню храмы, дома и имущество и истребил немало жителей всякого возраста. Десятидневная осада города Михайлова была неудачна для С. Когда весть о приближении сильного отряда достигла Москвы, то оттуда выслан был кн. Гр. Волконский, которому царь отдал приказ расположиться в Коломне и не дать С. перейти через р. Оку. С. предупредил Волконского; 17 сентября он вступил в Бронницы, а 20 сентября беспрепятственно соединился с отрядом Владислава. С 1 октября оба отряда начали осаду Москвы, перемежавшуюся отдельными стычками с московским гарнизоном. В конце октября Владислав отступил к Троице-Сергиевому монастырю, С. же направился восвояси и по дороге взял города Серпухов и Калугу. Когда начались мирные переговоры между русскими и поляками, С. с дороги послал к Владиславу казака и советовал не заключать перемирия и не выступать из пределов русского государства; его совет не был принят во внимание и русско-польская война закончилась Деулинским перемирием. По возвращении в Киев С. открыто принял титул гетмана, и с таким титулом молча помирилось и польское правительство, отчасти в благодарность за недавно оказанную ему услугу, отчасти вследствие того, что королевство было истомлено непрерывными войнами и находило небезопасным в такое время решительно заносить руку над казацкой самостоятельностью. Впрочем, правительство и в этот момент сделало попытку — слабую, впрочем — упорядочить несколько казацкое дело. По определению сейма 1619 г., между представителями польской власти и казацкого войска выработана была сделка на следующих основаниях: правительство обещало выплачивать казакам 40 т. злотых в виде жалованья, а казаки со своей стороны давали обещание не предпринимать произвольно набегов на Турцию, грозивших миру Польши, ограничить свои ряды исключением тех, которые поступили в последние пять лет, и повиноваться власти лица (старшого), назначаемого по выбору коронного гетмана. Сделку эту между прочим подписал со званием "старшого" и Конашевич-Сагайдачный. Казацкое войско, впрочем, не обращало особенного внимания на это соглашение, толкуя его в том смысле, что "на море, на турских людей ходить запрещено из Запорожья, но из малых речек ходить не запрещено, а на Крым ходить (тоже) не заказано". Вследствие этого казацкая удаль не сокращалась в своих размерах и турецко-татарские владения продолжали быть обычной ареной, где во всем блеске проявлялась сила и подвиги этого войска. Вождем походов нередко был С. Пользуясь смутами в Польше и утверждением молодого царя на московском престоле, смелый гетман решился на отважный шаг — завязать сношения с Москвой от имени казацкого войска. С этою целью в марте 1620 г. он отправил в Москву атамана низовых казаков Петра Одинца с товарищами и, извещая московское правительство о недавних победах, выражал готовность нести службу государеву: "как предки их, все запорожские гетманы и все запорожское войско прежним великим государям повинность чинили и им служили и за свои службы милость и жалованье себе имели, так в той же повинности и ныне царскому величеству хотят быть и, за порогами будучи, службу хотят против всяких неприятелей оказывать". Послы были встречены милостиво, но царем не были приняты, так как царь собирался на богомолье; получив богатые подарки, послы возвратились с ответной грамотой царя, от 21 апреля 1620 г., в которой он дал следующее обещание: "впредь мы вас в нашем жалованьи забвенных не учиним, смотря по вашей службе"; что же касается выраженной казаками готовности громить крымские улусы, то царь сдерживает это усердие по следующим мотивам: "крымский царь, князья и мурзы на наши государства войною не ходят и людям нашим шкод никаких ни чинят".

Славнейшее из военных деяний С. — это знаменитая Хотинская кампания. С мая 1618 г. между Польшей и Турцией тянулся ряд военных действий, вызванных нападением турок на Подоль. Польша была не особенно счастлива в этой войне, важнейшим эпизодом которой было цецорское поражение, где пал польский предводитель Жолкевский и истреблено почти все польское войско. Для польского государства наступил весьма критический момент, и правительство обратилось с горячим воззванием к С., в то время отстраненному от власти. Дальновидный воин счел данный момент самым удобным временем для того, чтобы выхлопотать у правительства некоторые льготы для своего войска, и потребовал отмены всех стеснительных узаконений, направленных к ограничению самостоятельности казаков; между прочим он потребовал, чтобы власть гетмана в Украине получила официальную санкцию и чтобы была уничтожена должность старшого, в лице которого правительство хотело сделать посредствующее звено между государственной властью и казацкой вольницей и через него руководить действиями ее в своих видах. На все эти требования правительство ответило предупредительным согласием; король высказывал большое расположение гетману, вызванному в Варшаву на сейм для совещания, и принимая его у себя, сказал: "я посылаю сына и пoручаю его тебе". Собравши 40 т. войска, С. в августе 1621 г. пришел к Хотину, где еще с 22 июля расположился табором Ходкевич. Военные действия у Хотина длились пять недель. Турки несколько раз делали приступ, причем наибольшие усилия их были направлены на казацкий лагерь. С. несколько раз советовал польским вождям дать решительную битву, но не встречал с их стороны сочувствия. Нетерпеливые казаки один раз сами ворвались в турецкий обоз, и эта атака не имела решительных последствий лишь потому, что казаков не поддержал вовремя польский отряд. Эта несправедливость и медлительность глубоко возмутили казаков; они хотели отплатить подобным же равнодушием полякам, предоставивши их собственным силам, и только просьбы польских начальников и увещания С. удержали разгневанное войско от такого шага. Вообще только геройству казаков Польша обязана сравнительно счастливым исходом Хотинской кампании. Для С. последствия битвы были роковыми: он получил тяжелые раны, от которых не мог оправиться и которые ускорили его кончину.