Большая биографическая энциклопедия - самборский андрей афанасьевич

(род. в 1732 г., ум. в 1815 г.) — протоиерей, законоучитель и духовник императора Александра I, сын священника Харьковской губ., села Сыроватки. Образование получил в Белгороде ("обучался латинскому языку") и в Киевской Дух. Академии, по окончании курса в которой в 1765 г., по избранию начальства Академии и согласно воли императрицы Екатерины II, был послан в Англию для изучения агрономии, причем ему поручено было "смотрение" за другими молодыми людьми, вместе с ним посланными в Англию. Вместе с тем, с того же 1765 г., он состоял "церковником" при русской церкви в Лондоне. В 1768 г. он женился на англичанке Елизавете Фильдинг († 1794 г.), обращенной им в православие, и в том же году, по кончине русского священника в Лондоне, по прошению, назначен на его место Св. Синодом, причем ему оказано было предпочтение перед другими просителями. В том же году он отправился в Петербург, где, отлично принятый и иерархами и некоторыми светскими сановниками, 8-го сентября был произведен в священники и возвратился в Лондон, где и стал совершать богослужение в русской церкви, между прочим для греков и сочувствующих православию англичан на греческом или латинском языке. В Англии С. пробыл 15 лет; но об этом периоде его жизни пока не имеется сведений, если не считать слов самого его в письме 1804 г., где он говорит, обращаясь к государю: "сия просвещенная страна (т. е. Англия) да засвидетельствует, с какою ревностью и чистотою совершал я чрез многие годы богослужение, которое утверждает в человеках чистую веру, которая едина утверждает царские престолы, содействием которой народы пребывают в тишине и единодушии. По совершении священной должности в храме, все прочее время употреблял я для приобретения не собственной пользы, а блага общего — успехов российских художников, кораблестроителей, мореходцев, земледельцев, пользуясь всеми возможными случаями и способами". Дабы такое попечение там не прекратилось после него, он "на собственное иждивение приготовил достойного преемника себе (протоиерея Я. Смирнова). Получив о нем хорошие сведения, вероятно от русского посланника в Лондоне, императрица в 1780 г. вызвала его в Россию.

Можно подумать с первого раза, что последовавшими затем назначениями на высокие посты при дворе, и вообще своею карьерою, С. обязан протекции своих высокопоставленных земляков — малороссов, например, кн. Безбородко, близкие, по-видимому, отношения к которому С. относятся к числу самых ранних связей его между сановниками. Еще в 1783 году С. обращался к нему со своею любимою мыслью о необходимости повсеместного введения в России улучшенных способов земледелия и полеводства... Но всего вероятнее, что императрица сама лично усмотрела в С. такого человека, какой был нужен в данном случае. Стремясь к сближению с Западною Европой, к утилизации для России европейского просвещения, имея достаточно советников и немецкого и французского направления, она не могла не остановить своего внимания на умном русском человеке, пробывшем 15 лет в Англии, отлично знакомом с ее жизнью и учреждениями. Личность С. обрисовывается, по его письмам, лучшими, вполне симпатичными чертами, и впечатление, им произведенное, не могло не быть благоприятным. В Англии он не сделался ни деистом, ни материалистом, сохранил горячую любовь к родной стране, вывез из Англии уважение к закону и праву, прогрессивность стремлений, все те лучшие возвышенные нравственные стремления жизни, которые характеризуют человека истинно благовоспитанного, облагороженного, каких не много было в то время на Руси.

Остановив внимание на С. по его возвращении из Англии, Екатерина оставила его вблизи себя, чтобы высмотреть его более внимательно, и назначила его священником в Софию (Царское село). По окончании освящения выстроенной С. в Софии церкви, на придворном обеде для 31 человека, в числе приглашенных был и С., и императрица, конечно, отличила его здесь перед всеми своим вниманием.

В продолжение двухлетнего пребывания в должности настоятеля софийской церкви С. согласно воле императрицы не преминул сделать употребление из приобретенных в Англии познаний по садоводству, и ему принадлежит, между прочим, планировка и устройство александровского сада в Царском Селе, сделанные применительно к содержанию сказки императрицы "о царевиче Хлоре". Виды этого сада и поэма о нем в стихах имеются в оставшихся после него бумагах. С. пробыл таким образом на глазах у императрицы два года; в 1782 г. она нашла для него более серьезное дело, назначив в духовники к цесаревичу Павлу Петровичу и его супруге, в каковом звании ему поручено было сопровождать эту молодую чету в ее путешествии по Европе. По возвращении из путешествия, в 1783 г., императрица собственноручно возложила на С. особенный крест из синей финифти, осыпанный бриллиантами, на голубой ленте. Побывав затем на родине, устроив там материальное положение своей многочисленной бедной родни, он в то же время наблюдал там жизнь простонародья и состояние сельского хозяйства в Малороссии, о чем 9-го сент. 1783 г. писал к князю Безбородко, заявляя о возможности "аппликовать" правила агрономии, приобретенные им в Англии. "С уверением могу сказать, что во всех местах России можно завести доброе и весьма прибыточное государству хозяйство. О нынешнем российском доношу, что оно в самом бедственном положении. Крестьяне не разумеют никакого порядка и теряют по крайней мере третью часть времени, которое, по долговременной зиме, должно быть весьма дорого. Теряют они почти половину хлеба, причем весьма изнуряют свои силы и скотов, что причиняет чувствительнейший вред государству".

По возвращении его с родины, в 1784 г. императрица назначила его на самую важную должность — законоучителя (и вместе преподавателя английского языка) к В. К. Александру Павловичу и его брату Константину Павловичу, а позже и к великим княжнам — Александре, Елене и Марии Павловнам. По поводу этого назначения С. писал жене в Лондон: "так как эта должность имеет важнейшее значение для нашего отечества и, можно сказать, для всего человечества, то я обязан пройти чрез самое строгое самоиспытание... Со всевозможным усердием и бдительностью должен я начать мою священную обязанность". Вступив в новую высокую должность, С. получил в подарок мызу Белозерку (на дороге из Павловска в Царское Село), давшую ему снова удобное поприще для применения своих агрономических познаний. С. часто совершал педагогические прогулки со своими учениками по полям Белозерки, объясняя им пользу земледелия, входил с ними в избы крестьян, знакомя с их бытом и нуждами. Это время своей деятельности С. позже (в 1804 г.) характеризует в письме к императору Александру: "время было для меня златое и драгоценное... Ваше Величество могли весьма ясно познать мою прямую систему религии евангельской и религии сельской, из которых происходят благонравие и трудолюбие, которые суть твердое основание народного благоденствия". Летом 1787 г. С. со своими учениками был в Москве и селе Коломенском для встречи императрицы, возвращавшейся из Крыма, и произнес ей речь, которая тогда же была напечатана. В это время его посетил М. М. Сперанский, с детства — его знакомый. Позже Сперанский был у него домашним человеком и в его доме выбрал себе жену. Далее в биографии С. следует переписка его со своими учениками во время его болезни 1787—1791 г., прекрасно обрисовывающая отношения учеников к законоучителю и самого законоучителя. В письме от 12-го декабря 1787 г., изложив сущность своих преподанных августейшим ученикам религиозных наставлений, С. замечает: "по совершении молитв, Вы должны обратить все Ваше внимание на те науки, которые споспешествуют просвещению... Бог, одарив Вас щедро талантами душевными и телесными, взыщет строго отчет о их употреблении. Наставникам Вашим повинуйтесь во всякой кротости, доверенности и чистосердечии. Впрочем, во всяком человеческом состоянии старайтесь находить своего ближнего. Тогда никого не обидите, тогда исполните закон Христов". Будущий император отвечал ему благодарностью за письмо и за наставления, "которые он будет стараться всем своим сердцем исполнять". "Я чрезвычайно обязан вам за ваше письмо" — писал Александр С. в 1788 г., правила и советы, в нем изложенные, глубоко проникнули в меня, и я надеюсь применить их сообразно вашему желанию. Я очень сожалею, что болезнь ваша препятствует мне пользоваться вашими беседами". Еще позже, когда Александр вступил уже в лета юности, С. пишет ему: "я должен Вам с твердостью духа сказать, а Вы с равномерною (твердостью) принять, что Вы вступили уже в юношество, которое бывает распаляемо страстями и влекомо к вредным пожеланиям, которых тот юноша жертвою не бывает, который закон Божий и здравый рассудок поставляет бдительным стражем над своими деяниями". На это письмо Александр отвечал: "Покорнейше благодарю вас, А. А., за ваше письмо. Жалею весьма, что так долго лишен удовольствия вас видеть и самолично свидетельствовать ту искренность, с которою навсегда пребуду вам усерднейший..." Воспитание Александра, как известно, окончилось несколько преждевременно. Екатерина слишком горячо желала видеть скорее своего любимого внука супругом и отцом семейства. По случаю обручения его 10-го мая 1793 г. с принцессою Луизой, нареченной при этом Елизаветою Алексеевной, С. послал ему письмо: "воспитание Ваше кончилось. Теперь Вы, благоверный Государь, должны Богу, отечеству и всякому человеку порознь сами за себя отвечать во всех деяниях. А паче: в Вашем высоком рождении есть некоторое коварное и зловредное ласкательство, угнетающее правду. Все земные владыки делались более или менее жертвою оного. Дабы спастись от будущих несчастий, Вы должны, во-первых, остерегаться всевозможным образом ласкательства, и, во-вторых, сохранять свято обязанность брака, который начинается теперь обручением". В 1797 г. С. было поручено заведование школою земледелия в Белозерке. В 1799 г., при выходе вел. кн. Александры Павловны в замужество за австрийского эрцгерцога Иосифа, С. назначен ее духовником и настоятелем ее домовой церкви. В это время в Австрии происходили между славянами национальные движения, и С. открыто заявлял им свое сочувствие, к чему склонил и великую княгиню, положение которой при австрийском дворе сделалось вследствие этого особенно тяжелым. По кончине великой княгини в 1800 г. С. стоило больших усилий настоять на подобающей высочайшей особе торжественности погребения и опровергнуть распространенное повсюду иезуитами известие, будто покойная перед смертью приняла католицизм. С этою последнею целью С. успел издать гравированное изображение отпевания великой княгини в православной церкви со всеми аксессуарами православного чинопоследования, и распространить эту литографию между православными славянами и греками. До 1804 года С. оставался при церкви, им построенной, в которую перенесены были останки в. княгини. В 1804 г. он возвратился в Россию, посетив, между прочим, Черногорию и Грецию, и прибыл в Крым, где составил описание этого своего путешествия (оставшееся неизданным). Имея в это время уже более 70-ти лет от роду, он, однако, тяготился бездействием, на которое был обречен. Из Крыма, в котором хотел было остаться, чтобы заняться там миссионерством среди татар, после того, как на это желание его ему не было изъявлено согласия свыше, он переселился в свое имение, Стратилатовку (Херсонской губ.), пожалованное ему, с 500 душ крестьян, еще императором Павлом. Здесь он весь отдался занятиям сельскохозяйственным и филантропическим, распространяя между своими крестьянами рациональные понятия о земледелии, вводя в употребление усовершенствованные земледельческие орудия, выписанные из Англии, развел испанскую породу овец, устроил шелковичную плантацию; устроил, между прочим, богадельню для престарелых, дом для вдов и сирот, больницу с аптекой при ней, училище для детей своих крестьян, правильное привитие оспы, наконец приобрел в свою собственность незадолго перед тем открытые Александровские минеральные воды, определенные в терапевтическом отношении по его приглашению профессором химии в Харьковском университете Гизе (в 40 верстах от г. Изюма), и, приведя эти воды в должное благоустройство, открыл их для общественного пользования, устроив больницу на 30 человек и наняв на свои средства медика. Наконец, между своими крестьянами С. ввел оригинальный сельский суд — из стариков, который имел право награждать за добродетели и наказывать за пороки. Несмотря на все эти добрые предприятия, С. плохо жилось и в Малороссии, как видно из писем его к императору Александру и князю Голицыну. "Признаюсь, говорил С. в одном из них, что мне некогда безопаснее было жить с неверными турками (?), нежели с моими христианскими соседями, на месте моего рождения". Одни здесь говорили, что он "находится под гневом Его Величества", другие — что "он шпион государев". Он даже сделался здесь жертвою крупного мошенничества со стороны прежнего владельца местности, где он устроил водолечение, который возбудил против С. все местное дворянство. Поэтому он еще в 1804 г. обращался с просьбой к Государю о назначении его в Крым, как для миссионерских занятий, так в особенности для того, чтобы там на деле показать, "каким образом можно обратить дикие степи в хлебородные поля и завести везде правильную систему полевого хозяйства". "Сию опустошенную страну сам Бог предназначил для того, чтобы священнослужением в ней я запечатлел остаток дней моих", — писал он Государю снова в 1805 г., отказываясь при этом от жалованья за этот труд. Государь успокоил С., пожаловав ему бриллиантовые знаки ордена Св. Анны при особом милостивом рескрипте и велел переселиться в СПб., где ему дано было обширное помещение в Михайловском замке, в котором ему дозволено было также устроить для себя церковь из подвижной церкви, в которой С. священнодействовал в Вене, с иконами, принадлежавшими лично великой княгине Александре Павловне и с убранством "из ее царственных одежд", купленных С. после ее кончины "на публичной продаже". В 1806 г. через графа Н. И. Салтыкова ему был пожалован малый мальтийский крест. Однако в 1807 г. он снова проживает в своей Стратилатовке; в 1809 г. мы находим его в Крыму, в Симферополе и Евпатории, среди греков, о которых он пишет Голицыну: "не могу довольно описать их сердечных движений и пламенеющих молений о благочестивейшем Государе, на которого они надеются, что Бог избрал его для их избавления". В 1812 г. он возвратился в СПб., где и провел последние годы своей жизни, почти не сходя с одра болезни. По удалении своем от службы в 1804 г. он получал пенсию всего 11260 руб. (в том числе — 7600 руб. из Кабинета государя и 2000 руб. от Венгерского палатина). По смерти его, согласно его предсмертной просьбе, его двум дочерям и внукам оставлена была пенсия из Кабинета Е. В. и кроме того им предоставлено было пользоваться по смерть его квартирой в Михайловском замке. Кроме того, семейству С. был прощен долг земельному банку (36000 руб.), "нажитый, как писал С. в предсмертном письме Государю, не роскошью и мирскою суетностию, но приобретением общего блага". Между прочим С., со времени возвращения из Англии, состоял членом Имп. Вольного Экономического Общества. Любопытно, что и по переселении в Россию С. не переставал ходить в светской одежде, стричь волосы на голове и брить бороду и усы, на что им испрошено разрешение Государя. Из сочинений его доселе известны лишь относящиеся к агрономии: "Описание практического земледелия", М. 1781 г., и "Сельское хозяйство", издававшееся еще в сороковых годах.