Большая биографическая энциклопедия - щепкин евгений николаевич

— историк, внук артиста М. С. Щепкина, род. в 1860 г.; образование получил на историко-филологическом факультете Московского унив. В качестве приват-доцента Московского унив. был командирован за границу, где работал в архивах Копенгагена и Вены. В 1897 г. назначен профессором Нежинского института кн. Безбородки. С 1898 г. состоит профессором по кафедре всеобщей истории в Новороссийском унив., читая с осени 1903 г. лекции и на женских педагогических курсах. В 1902 г. принимал участие в высочайше учрежденной комиссии по преобразованию высших учебных заведений ведомства мин. народного просвещения. Главные труды Щ.: магистерская диссертация "Русско-австрийский союз во время Семилетней войны" (СПб., 1902); "Wer war Pseudodemetrius I" ("Archiv für Slav. Phil.", т. XX—XXII); "Древнескандинавский обряд погребения с кораблем" ("Ж. М. Н. Пр.", 1894); ряд статей в "Книге для чтения по средневековой истории" проф. Виноградова и в настоящем "Энциклопедическом словаре". См. "25-летие Нежинского института".

{Брокгауз}

Щепкин, Евгений Николаевич

Щепкин Е. Н.

(1860—1920) — профессор. Согласно автобиографии-анкете, Щ. род. 13 мая 1860 г. в Москве, где получил среднее образование (в немецкой школе). В 1879 г., сдав экстерном испытания на аттестат зрелости, поступил в московский универс. на историко-филологич. факульт. О студенческих годах Щ. известно очень мало: по свидетельству самого Щ., он примыкал к "конституционному течению" в тогдашней профессуре, яркими выразителями которого были професс. Муромцев, Максим Ковалевский и др. За участие в студенческой сходке, собранной студентом П. Н. Милюковым — впоследствии лидером партии к.-д., — Щ. арестован был "вместе со всей сходкой" (1880 г.). Оставленный при университете для подготовки к професс. званию, Щ. по выдержании экзамена на степень магистра всеобщей истории зачисляется (в 1892 г.) приват-доц. университета, проводит четыре года в научных командировках, работая в архивах и библиотеках Вены, Берлина, Копенгагена, а с конца 1897 г. занимает кафедру всеобщей истории в Нежинском историко-филолог. институте. С осени 1898 г. Щ. переходит на ту же кафедру в Одессу, в новороссийский университет, и с этого времени уже не покидает Одессы:

здесь протекает вся его научная работа вплоть до 1905 г., когда революционная волна выбрасывает Щ. на поверхность политической деятельности, которой он до того времени был почти совершенно чужд. Поглощенный специально-научной работой (в 1902 г. Щ. защищает свою магистерскую диссертацию в московском унив. на тему "Русско-Австрийский союз во время Семилетней войны 1746—58 гг.", а в 1904 г. он отправляется в командировку для выполнения работы "О походе Наполеона I в Россию"). Щ. стоял почти в стороне от политической жизни, и только с конца 1904 г. начинается постепенное втягивание Щ. "в общественно-политические интересы": сначала он входит в одесский кружок "Союза освобождения" (основанного П. Струве), а с осени 1905 г. в состав "профессорской комиссии", управлявшей автономным университетом. В конце 1904 г., в пору кадетской "весны" и конституционных мечтаний, в Одессе образовался своего рода политический "клуб", где собирались представители всех слоев местной интеллигенции, земские и городские деятели, иногда и члены местных партийных организаций (с.-р. и с.-д.). "Клуб" этот приютился под гостеприимным кровом известного в свое время политич. деятеля и мецената К. М. Панкеева, человека весьма состоятельного. Здесь формировались будущие лидеры кадетской партии (О. Я. Пергамент и др.), подготовлялись публичные выступления (в городской думе, на обществ. собраниях и проч.), здесь же в словесных турнирах по временам участвовал и Щ. В речах его звучали порой резко-патриотические ноты; тогда тянулась еще несчастная война с Японией, и странно было слышать из уст Щ. по адресу русской интеллигенции укоры в том, что она не оказывает поддержки правительству. Революционное движение 1905 г. произвело на Щ. неотразимое действие: он становится центральной фигурой в "академическом союзе" профессуры, который повел систематическую борьбу за автономию высшей школы. Щ. произносил в заседаниях союза и на общих собраниях профессуры зажигательные речи, направленные против существующего режима, а с осени 1905 г., когда объявлена была автономия университетов и в одесском университете образовалась комиссия 12 профессоров для управления делами и для "сближения со студенчеством", первое место в этой комиссии занял Щ. С этого момента в жизни Щ. обозначается резкий перелом. Сначала его захватывает борьба с реакцией в стенах университета, но постепенно он втягивается в водоворот общеполитической борьбы: выступает на студенч. собраниях, на общественных митингах и приобретает огромную популярность среди местного населения. С особенной силой проявляется его революционный темперамент и боевой пыл в октябрьские дни 1905 г., когда на улицах Одессы воздвигались баррикады и были пущены в ход черносотенные банды,поддерживаемые солдатскими штыками при разгроме еврейских жилищ и расправе с "жидами" и "революционерами". Одним из первых вошел Щ. в состав так называемого "Революционного конвента", как окрестила впоследствии черная реакция образовавшийся в те дни комитет общественных организаций, самочинно заседавший в городской думе и фактически превратившийся тогда в "народное" собрание и ставший у кормила власти. В этот период Щ. вырастает как политический боец, как революционный вождь, и популярность, быстро им приобретенная в общественных кругах, доставляет ему победу на выборах в первую Государств. Думу. Вместе с покойным О. Я. Пергаментом, не менее талантливым представителем левокадетского крыла, он оставляет профессуру и отдается политической деятельности. В Госуд. Думе он сразу же занимает видное место в рядах крайне левых кадетской партии и выдвигается в целом ряде сенсационных выступлений против правительства. Нельзя не вспомнить речи, произнесенной Щ. в Госуд. Думе 10 июля 1906 г., в которой он требовал предания суду всесильного тогда временщика Столыпина за то, что он противозаконно удерживал в Одессе военное положение и потворствовал погромным деяниям градонач. Нейдгардта и команд. войсками Каульбарса. В заключительной части своей речи Щ. заявил, что от имени полумиллионного населения Одессы он шлет Столыпину пожелание "неудач, поражения и гибели, он шлет ему свое народное проклятие..." Известно, далее, не менее сильное выступление Щ. по делу о еврейском погроме в Белостоке.

Осужденный за подписание "Выборгского воззвания", Щ. отбыл несколько месяцев заключения в одесской тюрьме; вернулся он в Одессу с явными признаками душевного перелома, видимо разочарованный, и почти сразу порвал связь со своими политич. единомышленниками. Он не только оставляет ряды кадетской партии, но становится к последней в явно враждебное отношение.

Оставив политическую деятельность, он отдается научной работе, принимает активное участие в разных просветительных учреждениях и много времени уделяет известному в то время и за пределами Одессы литературно-артистическому о-ву, (сыгравшему видную роль в формирований революц. движения) и организации т. н. Пушкинского дома (убежища для тружеников печати).

Февральская революция 1917 г. всколыхнула эту вечно неугомонную натуру и вновь пробудила в Щ. усиленное стремление к политич. деятельности. Он входит в состав обществ.-революц. комитета, образовавшегося из представителей различных партийных течений, но, желая оставаться "независимым", занимает обособленное положение и даже обзаводится собственным печатным органом "Власть народа". Газета эта носила заголовок "орган прогрессивных профессоров" и не отличалась определенностью направления; на ней лежал отпечаток того полусоциалистического-полулиберального мировоззрения, от которого долгое время не мог отделаться Щ. Революционная волна снова увлекает Щ. и бросает в самый водоворот политической жизни. Примкнув сначала к левоэсеровскому направлению, Щ. ведет усиленную агитацию за признание советской власти, когда же приход австро-германских войск вынудил "большевиков" временно покинуть Одессу, он вместе с ними уходит на известном судне "Афон" в Севастополь, затем на Кавказ и т. д. Одев солдатскую шинель и взяв в руки винтовку, Щ., оставив свою научную работу, следует по пути "большевиков", объезжает все города и всюду, выступая на митингах, на собраниях солдат и рабочих, горячо пропагандирует идею советской власти. Постепенно из левого с.-р. "борьбиста" Щ. становится коммунистом и вступает в ряды коммунистич. партии, как ни было трудно, казалось, на 60-м году жизни порвать все нити, связывавшие его с прошлым, с установившимися взглядами и психологией иного уклада общественных отношений. Короткое время пребывания советской власти в Одессе (апрель-август 1919 г.) Щ. посвятил реорганизации высшей школы. В качестве комиссара народн. просвещения Щ. энергично занялся очисткой "авгиевых конюшен" тогдашнего новоросс. университета, уволив целую группу черносотенных профессоров (числом 21), возглавлявшуюся знаменитым проф. Левашевым. К этому времени относится организация революционного советского студенч. органа по управлению университетом (ревстудсов), который создан был по мысли Щ., и провел вместе с последним большую работу. Впоследствии этот орган был заменен "сквузом" (совет комиссаров высш. учебных завед.), который наметил широкий план преобразования высшей школы. В основу этого плана положена была идея пролетаризации вузов, уже тогда носившаяся в уме Щ. В ст. "Отбор умов и подбор среды", напечатанной в № 1 журнала "Высш. школа", Щ. писал: "В эпоху, когда социальное творчество перешло к народным массам, высшая наука должна исходить от окружающей жизни, теория подчиняется практике. Созерцательность отвлеченного знания надо заменить деятельным американским прагматизмом, академичность — воздействием на волю, толкающим к активности. Целью преподавания в высшей школе намечается не просто научное знание, а деятельная жизнь согласно науке". И дальше Щ. намечает путь, по которому должна идти высшая школа и который несколько позже был им более рельефно начерчен в программе рабфаков: "Университеты обязаны дать почувствовать пролетариату и трудовому крестьянству, что наука доступна и важна для них, необходима для их благоденствия, для их диктатуры... Пролетаризация университета и науки неизбежна, хотя бы ради их спасения".