Большая биографическая энциклопедия - шаховской князь семен иванович

(по прозванию Харя) — духовный писатель первой половины XVII столетия, замечательный по обилию и разнообразию своих сочинений. Профессор Платонов, подробно и тщательно изучивший сочинения кн. Шаховского, говорит, что он отличался большой начитанностью в книгах священных и церковных и что многие лица считали его авторитетом в делах веры и обращались к нему за разрешением своих сомнений. Излюбленные темы кн. Шаховского — похвальные слова святым, церковные службы, молитвы. По поручению патриарха Иова, он написал похвальное слово святителям Петру, Алексею и Ионе и как в этом слове, так и в похвальном слове устюжским юродивым Прокопию и Иоанну обнаружил достаточное знакомство с риторическими приемами агиографии. Сохранилось довольно много посланий кн. Ш. к разным лицам, напр., к патриарху Филарету Никитичу, к Киприану, архиепископу Сибирскому и Тобольскому, а впоследствии митрополиту Крутицкому, к кн. Ив. Андр. Хворостинину, к тобольскому дьяку Третьяку Васильеву; во всех этих посланиях кн. Ш. от предмета своей беседы весьма часто обращается к религиозным размышлениям. Из них заслуживают особого внимания послания к патриарху Филарету Никитичу (главное содержание которых посвящено четвертому браку кн. Ш.) и к кн. Ив. Андр. Хворостинину. О посланиях к патриарху речь будет ниже, а здесь отметим интересную личность кн. Хворостинина, считавшегося по представлениям московских людей XVII века еретиком и богоотступником. Этот князь, будучи в смутное время лицом, близким к первому Лжедимитрию, увлекся сначала римским католицизмом, а затем впал даже в ересь: он открыто порицал православные религиозные обряды и писал "вирши", осмеивая в них "московские порядки". О московских людях отзывался он вообще "укоризненно", называя их "глупым людом", и намеревался "отъехать" в Польшу. Вследствие всего этого правительство Михаила Феодоровича считало его неблагонадежным в политическом отношении, замечало в нем "к измене шатость", и он был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь. Кн. Хворостинин известен как автор исторического сочинения: "Словеса дней и царей, и святителей московских". С кн. С. И. Шаховским кн. Хворостинин был близко знаком, но противоположность их религиозных воззрений постоянно возбуждала между ними споры, поселявшие сильное взаимное раздражение. Вот, например, как отзывается о кн. Хворостинине кн. Ш. в одном из своих к нему посланий: "Такова бо человека и нрава его воистину далече бежим, понеже фарисейской гордостию надмен есть и уподобися гробу поваплену, внеуду красен является, а внутръюду полон костей мертвых и всякие нечистоты". Относительно посланий кн. Ш. к разным лицам митрополит московский Макарий говорит в "Истории русской церкви", что между ними встречаются довольно важные, касающиеся то истин веры, то правил церкви, то ее обрядов и богослужебных книг. Из некоторых посланий можно почерпнуть сведения о жизни самого автора, и эти указания весьма ценны, так как во многом дополняют "Домашние записки" кн. Ш. Записки эти, начинаясь 1601 годом, заканчиваются 1649 г. и составляют краткий и весьма неполный перечень, как событий частной жизни кн. Ш., так и современных ему русских общественных явлений.

Из исторических произведений кн. Ш. наиболее замечательны: "Слово о пожаре московском 1626 г." и две "повести" из смутного времени. В "Слове о пожаре" весьма кратко говорится о самом событии, но пожар подает автору повод сказать москвичам пространную проповедь на ту тему, что несчастье было Божьим наказанием за их грехи. Таким же точно характером благочестивого поучения отличаются и оба произведения кн. Ш. о смутном времени. Первое произведение носит заглавие: "Повесть, известно сказуема, на память великомученика благоверного царевича Димитрия, о убиении его и о преславном обретении телеси, и о язве людстей". Второе: "Повесть о некоем мнисе, како послася от Бога на царя Бориса во отмщение крове праведного царевича Димитрия". Обе эти повести так тесно между собой связаны, что представляют скорее одну повесть, разделенную на две части лишь заглавиями. Так как главная задача автора не изображение фактов, а изложение собственных религиозно-нравственных взглядов, то при описании событий он воспользовался готовым рассказом о смуте, находящимся в "Повести" кн. Катырева-Ростовского, причем, по словам профессора Платонова, передавал его иногда в сильно сокращенном виде и довольно небрежно.

Упомянув о трудах кн. Ш., перейдем к его жизни, преисполненной бед и злоключений. Как видно из его переписки с тобольским дьяком Третьяком Васильевым, кн. Ш. приписывал все постигавшие его несчастья не преступлениям или проступкам, а своей греховности: "А напасти, государь мой, — пишет он, — за грехи постизают мя, а иного не вем в себе ничесо же". Подобные слова доказывают христианское смирение кн. Ш., потому что дьяк Васильев называет его "человеком предивным, шествующим путем правды, и немало разумеющим божественного писания, и приимшим по дару Божию много здравого учения".

В 1606 г., во время восстания Северских городов против Вас. Ив. Шуйского, кн. Ш. был на службе под Ельцом, где его постигла царская опала; он был привезен оттуда в Москву "за приставом" и, без объяснения причины царского гнева, сослан "в Новгород, в мор", но на дороге получил приказание "жить до указу в деревне". 1608—1609 гг. провел на службе в Москве и участвовал в сражениях с тушинцами. В начале 1610 г. он изменил царю Василию Шуйскому и отъехал из Москвы в Тушино, а затем отправился к королю Сигизмунду, от которого получил поместья. В 1611 г. был в Новгороде во время взятия его шведами, но в плен не попал и пришел под Москву в русское ополчение; еще до освобождения Москвы бояре отправили его полковым воеводой в Торопец, откуда он вернулся в Москву уже после избрания на царство Михаила Феодоровича. Затем он был послан вместе с кн. Дм. Мамстр. Черкасским под Смоленск и участвовал во взятии Вязьмы, Белой и Дорогобужа. 1613—1615 гг. был в сражениях против поляков и ранен под Велижем и под Мстиславлем. В 1615 г., будучи послан с кн. Пожарским против Лисовского, подал челобитную, что он "заволочен со службы да на службу", а потому подвергся опале и был сослан на Унжу. В 1616—18 гг. воевода в Ядрине, затем, при ходе королевича Владислава к Москве, был осадным воеводой за Яузой, а весной 1619 г. полковым воеводой в Пронске против татар. С лета 1619 г. он оставался свободным от службы в течение одного года, потом отправлен вторым воеводой в Вязьму, откуда, впрочем, скоро возвратился. В конце 1619 г., после смерти своей третьей жены, кн. Ш. женился в четвертый раз и навлек на себя этим преследование патриарха Филарета Никитича. Вскоре после того случилось событие, в котором кн. Ш. не был виноват, но за которое его постигла опала: в 1620 г. несколько князей Ш. были уличены в "великих винах" политического характера и приговорены к смерти, но помилованы и разосланы из Москвы по тюрьмам в понизовые города. Кн. Семен Ив. Ш., отсутствовавший в то время из Москвы, был также привлечен к ответственности за недонесение и укрывательство, и в 1622 г., как видно из его "Домашних записок", сослан в Тобольск "в опалу в чужом деле и того же году пожалован, взят к Москве". Из "Моления" кн. Ш. к патриарху Филарету Никитичу и из послания к архиепископу Киприану можно заключить, что в 1622 г. его разлучили с четвертей женой, с которой он прожил перед тем благополучно два года, что имение его было конфисковано и что он даже сидел в тюрьме.

В "Молении" к патриарху кн. Ш., в оправдание своего четвертого брака, говорит, что с первой женой он прожил три года, со второй полтора года, а с третьей только девятнадцать недель. Интересна его молитва за жену и детей: "Помилуй Господи Царю и сохрани жену мою, аще и незаконно поях ю, и чада моя, еже еси даровал, презря мои согрешения; соблюди их, Владыко, и помилуй и долгоденьствия даруй во здравии и спасении; посети Владыко милосердием своим во веки аминь". В 1625 году патриарх Филарет Никитич смиловался над кн. Ш. и, считая его сведущим богословом и искусным писателем, поручил ему даже составление послания к персидскому шаху Аббасу; в этом послании выражалась благодарность за присылку патриарху в дар святыни — ризы Господней; кроме того, шах убеждался принять православную христианскую веру, но остерегаться латинского ксендза, которого, как разнесся слух, шах пригласил в свою страну. Месяца полтора после отправки послания, кн. Шаховской дневал и ночевал на государевом дворе во время "похода" царя Михаила Феодоровича на богомолье к Троице, а затем до 1628 года не нес никакой службы. После воеводства в 1628—1631 гг. в Енисейске, он около года прожил в Тобольске в качестве опального, хотя за "прибыль", доставленную правительству во время енисейской службы, оклад его увеличен на 39 р. В 1633 г. послан с кн. Пожарским в Можайск; весной 1634 года был с Феод. Ив. Шереметевым на посольстве за Вязьмой, на польском рубеже. В 1635 г. отправлен царем в погоню за польскими и литовскими послами, Песочинским с товарищами, настиг их в Царевом Займище и говорил о государевых делах по наказу, в великую субботу; вернулся в Москву во вторник на Святой неделе к Благовещенской обедне, после чего был у государя у руки и подал статейный список посольства. В 1637 г. отправлен в Польшу посланником, причем назван наместником Елатомским. В 1637 и 1639 гг. кн. Ш. изредка бывал у государева стола. В 1638—39 гг. воевода на Крапивне против крымцев, а в 1641—42 гг. воевода на Тереке; за эту службу он получил, два года спустя, придачи к поместному окладу 50 четвертей и денег 30 руб. В конце 1643 г. был послан в Тверь, со многими стольниками и жильцами, встречать датского королевича Вольдемара; но через несколько месяцев, весной 1644 г., его почему-то снова постигла опала и он был отправлен на воеводство в Усть-Колу, где оставался до 1646 г., когда его перевели в Устюг. Вместо ожидаемой милости, т. е. возвращения в Москву, он был отправлен еще дальше — в Сольвычегодск. Оттуда он едва не попал на Лену, в новый Якутский город; но в феврале 1648 г. явился царский гонец и объявил, что царь Алексей Михайлович велел его "от Ленские службы отставить, а до своего государева указу велел еще побыть у Соли". В конце того же года он был отпущен из Сольвычегодска в свою Галичскую вотчину, затем призван в Москву, а несколько месяцев спустя, на масленице 1649 г., поехал сновав ссылку, в Томск. Последнее известие о нем сохранилось в письме, писанном им в 1653 г. из Москвы келарю Троице-Сергиева монастыря Симону Азарьину, и за тем всякий след его пропадает.