Большая биографическая энциклопедия - соханская надежда степановна

(Кохановская — литературный псевдоним) — писательница-славянофилка, род. 17 февраля 1823 г., скончалась 3 декабря 1884 г. Сочинения самой С. дают много сведений как о ее предках, так и о ней самой: в 1862 г. в "Отечественных Записках" Краевского напечатана была повесть ее, озаглавленная: "Старина. Семейная память", где С., со слов своей матери и тетки, изложила предания о лицах своих тетушек и бабушек. С другой стороны, много времени спустя после смерти С., в 1896 г. напечатана была остававшаяся до тех пор в рукописи ее автобиография, написанная ею для Π. А. Плетнева в 1847—48 гг.; здесь С. подробно рассказывает о своей жизни вплоть до выступлений на поприще литературы.

Дед С., со стороны отца, был заднепровский черниговец, женатый на благородной польке. По женскому колену со стороны матери С. ведет свой род от кн. Константина Острожского, у которого был любимец воспитанник, сирота; все называли его "коханцем", а затем, постепенно забывая его отцовское имя, стали называть его Кохановским (отсюда, конечно, и литературный псевдоним писательницы). За этого Кох-го, по преданию, и вышла замуж против воли родных сестра или дочь Константина — Мария. Позднее прапращурка С., овдовев, переселилась из малороссийского местечка Лохвицы (ныне уездный город Полт. губ.) на ближайший рубеж русской Украйны — в г. Корочу, где стала называться Лохвицкой, как переселившаяся из Лохвиц. (Мать С. была урожденная Лохвицкая). Здесь, в хуторе Веселом, близ г. Корочи Курской губ., родилась С. 17 февраля 1823 г. Отец ее, служивший сначала в гражданской, потом в военной службе, умер, когда С. было два года; дети (С. и ее два брата) росли на руках матери и ее двух незамужних сестер. С. рано научилась читать и с жадностью набросилась на книги, которых в доме было много; руководить ее чтением и занятиями было некому. Между тем ее мать и тетки, не поладив со своим женатым братом, задумали купить себе именьице в Малороссии. С. после долгих хлопот удалось в марте 1834 г. поместить в харьковский институт, а в следующем 1835 г. мать ее купила в Купянском уезде Харьковской губ. имение Макаровку, где по окончании курса в институте жила до самой своей смерти С. В своей "Автобиографии" С. яркими чертами рисует неприглядную картину институтских нравов за время ее пребывания в институте: там царила вопиющая несправедливость и процветала система фаворитизма. С., как девочка из бедной семьи, к тому же не знавшая иностранных языков, по поступлении в институт сразу была помещена в число последних учениц. Благодаря своим хорошим способностям, отличной памяти и редкой усидчивости, она постепенно завоевала себе первое место и классе и кончила курс с первым шифром. Без сомнения, здесь, в этой тяжелой обстановке, у С. выработались черты характера, которыми она так отличалась во всю свою последующую жизнь: глубокая религиозность и крайняя безапелляционность мнений. Из институтских преподавателей наибольшее влияние оказал на нее преподаватель русского языка и словесности Мих. Ив. Ильенко: "Если был человек, который бы мог иметь влияние на мое литературное развитие, — писала она И. С. Аксакову в 1862 г., после смерти M. И. Ильенко — то это был той институтский учитель русской литературы, человек с глубоко развитым эстетическим вкусом, прямой, стойкий, как черниговский хохол, насмешливый, благородный и красноречивый". Еще в институте С. пробовала писать стихи и на выпускном акте (1-го июля 1840 г.) пелись стихи ее сочинения. По окончании курса С. пришлось поселиться в деревеньке ее матери. В одной из своих первых повестей "Первый шифр" ("СПб. Ведомости", 1849—1850 гг.) С. живо изображает всю тяжесть и безвыходность положения молодой девушки, полной благородных интересов и высоких порывов, посреди всеобщего непонимания и равнодушие окружающих: С. не с кем было говорить и нечего читать. Однообразная, праздная, серенькая жизнь день за день давила ее, она готова была дойти до полного отчаяния, но от этого ее спасло глубокое религиозное чувство. Затем благодаря знакомству с одной богатой соседкой, в имении которой получалось много журналов, С. нашла богатый материал для чтения. Современная беллетристика совершенно не удовлетворяла ее и она начала писать сама. Свою первую повесть "майор Смагин" она отправила редактору "Сына Отечества" К. П. Мосальскому, который напечатал ее ("Сын Отеч.", 1844 г., № 6), но ничего не заплатил С. и не ответил на ее письма. Свои следующие опыты С. послала к Брамбеусу и Краевскому — ответа не было. Наконец, совершенно случайно в ее руки попала разрозненная, забытая каким-то проезжающим книжка "Современника" изд. Плетнева. С. решила сделать последнюю попытку и написала Плетневу в феврале 1846 г., прося его высказать свое мнение о посылаемой ею повести "Графиня Д*". Плетнев заинтересовался молодой писательницей, но откровенно высказал ей, что как "Графиня Д*" (впоследствии, в 1848 г. напечатанная в "Отеч. Зап."), так и другая, присланная ею вслед за первой повесть "Мятель" (оставшаяся ненапечатанной) очень слабы. Тем не менее он заметил в письмах С. проблески ума и таланта, прислал ей полное издание своего "Современника" и просил ее описать для него себя и свою жизнь. Ответом на эту просьбу была "Автобиография" С., написанная в 1847—48 гг. С этих пор собственно и начинается литературная деятельность С., причем в ее сношениях с редакторами журналов ей в первое время оказывал содействие ее сосед по имению известный писатель Гр. П. Данилевский, познакомившийся с ней через Плетневых. Первые, появившиеся в печати, произведения С. ("Майор Смагин" "Графиня Д*", "Первый шифр", "Соседи") прошли незамеченными, но в 1856 г. в "Пантеоне" была напечатана первая часть ее повести "Гайка". "Пантеон" скоро перестал выходить, так что конец "Гайки" не был в нем напечатан, но и первая часть этой повести возбудила общее внимание в литературных кругах; A. B. Дружинин и М. Н. Катков обратились к С. с предложением сотрудничать в их журналах, и в 1858—1862 гг. появились в печати лучшие и более крупные ее произведения: "Любила" (1858), "После обеда в гостях" (1858), "Из провинциальной галереи портретов" (1859), "Степной цветок на могилу Пушкина" (1859), "Гайка" (в полном виде в 1860 г.), "Кирила Петров и Настасья Дмитрова" (1861), "Старина" (1862 г.). В 1863 г. повести С. вышли отдельным изданием. Критика заговорила о молодой писательнице; публицисты самых различных направлений единодушно признавали за нею крупный талант, удивительное знание народной жизни, редкое мастерство рассказа и языка, чрезвычайную задушевность. То обстоятельство, что С. в своих произведениях изображала быт народный и близкий к народному, что она всегда стремилась сама проникнуть в задушевный мир народа и другим показать этот мир и внутреннюю силу народа — наконец, та особенность ее мировоззрения, что прошлому она отдавала предпочтение перед настоящим — все это, естественно, сблизило ее с славянофилами, которые ставили ее талант необычайно высоко: Хомяков, в своей речи, произнесенной в 1860 г. в Общ. Люб. Росс. Слов., сказал: "Никогда, может быть, со времени нашего бессмертного Гоголя, не видали мы такой светлой фантазии, такого глубокого чувства, такой художественной истины в вымысле, как в произведениях, подписанных именем г-жи Кохановской". В ее произведениях они видели зарю возрождения литературы. Не совсем так оценивали произведения С. другие критики; отдавая полную справедливость ее художественному таланту, они в то же время отмечали ее общественный индифферентизм. Нужно вспомнить, что С. выступала в литературе именно в ту пору, когда под влиянием многих предшествовавших событий интересы литературные, стоявшие на первом плане в эпоху Гоголя и Белинского, уступили место интересам общественным. Приближалась эпоха реформ, возникали новые вопросы, волновавшие общество, новые потребности и стремления. Всему этому были совершенно чужды произведения С. "Мы хотим знания и знания", восклицает один из критиков — H. Соколовский по поводу произведений С., "а нам поют одну песню: как герой любил героиню и как героиня любила героя". Ей ставили в упрек пристрастное отношение к прошлому, крайнюю идеализацию его, совершенно неуместную в виду приближавшейся крестьянской реформы. "Изображайте крепостной быт, но без задней мысли, так как изобразил прошлый быт С. Т. Аксаков в Сем. Хронике", говорит другой критик — Мих. Де-Пуле, разбирая повести С. "Если же автор увлекается поэтической стороной прошлого быта (а ее, эту поэтическую сторону, мы не отрицаем: где жизнь, там и поэзия), то он лучше сделает, если возьмет эпоху отдаленнейшую, менее возмущающую читателей". Произведения С. звучали полным диссонансом в общем хоре литературы 60-х гг., и после 1863 г. ее литературная деятельность, так блистательно начавшаяся и подававшая столько надежд, начинает понемногу замирать: если не считать различных ее писем и корреспонденций, напечатанных, большею частью, в "Дне" и других изданиях И. С. Аксакова, то после 1863 г. С. написаны были только: "Рой Феодосий Саввич не спокое", комедия "Слава Богу, что муж лапоть сплел", "Кроха словесного хлеба" и "Севастопольские воспоминания". В общем С. в литературе дала чрезвычайно мало сравнительно с теми ожиданиями, которые на нее возлагались; объясняется это как некоторыми особенностями ее характера, так и той обстановкой, в которой ей пришлось жить и действовать. Как выше было упомянуто, еще на институтской скамье, вероятно, у нее начала развиваться безапелляционность мнений, которая с течением времени достигла высшей степени в связи с необыкновенно высоким мнением о своем таланте и о самой себе. Она положительно не выносила критики и потому ее отношения с редакторами изданий и другими деятелями литературы скоро обострялись и прекращались. Получив, в сущности, довольно скудное образование и большую часть своей жизни проведя в своей глухой степной деревушке, она, таким образом, сама лишила себя единственной возможности развивать свой талант. В высшей степени неблагоприятно для ее литературной деятельности было и то обстоятельство, что расцвет ее совпал со смертью главных представителей славянофильства — Хомякова († 1860) и К. Аксакова (1860); кружок славянофилов распался, с 1860 г. перестал издаваться журнал "Русская Беседа", и С., которая сразу тесно сблизилась с славянофилами, осталась, по ее выражению, без родного литературного угла. В 1873 г. С. сделала попытку вновь выступать в литературе, переделав в сотрудничестве о M. А. Беккер свою повесть "Из провинц. галереи портретов" в драму под заглавием "Кража невесты"; драма эта была с успехом поставлена на сцене в Москве, но это не изменило положения С. В 1866 г. и в 1877 г. С. ездила на Волынь, заинтересовавшись статьями в "Дне" Аксакова о положении православия в юго-западном крае. По этому делу она сблизилась с основательницей Кирилло-Мефодиевского братства в Остроге — гр. А. Д. Блудовой и пыталась организовать в юго-западном крае братства и сельские банки. Своими красноречивыми воззваниями она привлекла много пожертвований на это дело, но тем не менее попытки ее не привели ни к чему. Последние годы своей жизни она провела у себя в деревне, где и скончалась 3 дек. 1884 г. В самый год своей смерти С. еще раз взялась за перо, возмущенная исповедью Л. Н. Толстого. Ее "Письма к гр. Л. Н. Толстому по поводу его "Исповеди" были помещены в "Гражданине" за 1884 г.

После смерти С. по многих периодических" изданиях появились некрологи покойной, кроме того, напечатано было многое, остававшееся не изданным при ее жизни, а именно: "Автобиографическое письмо к приятельнице (А. В, Плетневой)" в "Русск. Архиве" 1885 г., 4, отрывки из ее неоконченного романа "Степная барышня 40-х годов" в "Руси" 1885 г., некоторые из ее писем к С. И. Погодиной в "Pyccк. Вестн." 1889 г., ее "Автобиография" в "Русск. Обозр". 1896 г. (отдельные оттиски были в продаже), ее письма к П. А. Плетневу и письма к ней М. Н. Каткова в "Русск. Обозр." за 1897 г. и, наконец, ее в высшей степени интересная переписка с Аксаковым (1858—1884 г.) в "Русск. Обозр." 1897 г. Наследники Соханской поручили после ее смерти разобрать ее бумаги известному библиофилу Ст. И. Пономареву, который с присущим ему уменьем и любовью составил опись бумаг покойной и библиографический указатель ее печатных трудов и всего напечатанного о ней — при ее жизни и после ее смерти.