Большая биографическая энциклопедия - сусанин иван осипович

(отчество вероятно, но не достоверно) — крестьянин Костромского уезда, села Домнина (бывшего вотчиной Романовых), известен в русской истории как спаситель жизни царя Михаила Федоровича от злых умыслов отряда польских и литовских людей. Более или менее определенных и достоверных сведений о жизни этого героя из народа почти не сохранилось, почему личность его является до известной степени легендарной.

Долгое время единственным документальным источником, сообщающим некоторые данные о подвиге и жизни С., была грамота царя Михаила Федоровича, пожалованная им "по совету и прошению матери" 30 ноября 1619 г. зятю С., крестьянину того же Костромского уезда и села Домнина, Богдану Сабинину. Этой грамотой "Богдашке" были дарованы многие милости за то, что его тесть, Иван С.

, которого польские и литовские люди "изымали и пытали великими и немирными пытками", выведывая, где "в те поры великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович.., про то ведая и терпя немерные пытки"... тем не менее, сохранил тайну, "про нас не сказал... и за то польскими и литовскими людьми был замучен до смерти".

Констатируя факт подвига, грамота в то же время совершенно обходит молчанием те внешние условия, среди которых он совершился. Последующие жалованные и подтвердительные грамоты 1641, 1691 и 1837 гг., данные потомкам С., только повторяют слова грамоты 1619 г., не прибавляя никаких новых фактических сведений. С другой стороны, в летописях, хрониках и других письменных документах и источниках ХVІІ в.

ничего не говорится о С.; не упоминается о нем нигде и в донесениях и описаниях иностранных послов, путешественников и историков, бывавших в России в те времена; только на родине С. предания о подвиге его не переставали жить и передавались из рода в род. До второй половины XVIII в. никто, по-видимому, и не думал видеть в С. спасителя жизни первого представителя из дома Романовых на русском престоле.

Насколько известно, впервые подвиг С. именно в этом смысле освещен костромским архиереем Дамаскиным в его приветственной речи Импер. Екатерине II, в 1767 г. посетившей Кострому; в исторической же литературе o С. первым заговорил в 1792 г. полковник Ив. Васьков, автор "Собрания исторических известий, относящихся до Костромы", который изображает подвиг С.

следующими чертами: "...Села Домнина крестьянин Иван Сусанин в 1613 г. во время впадения в Костромской уезд поиском против особы Михаила Федоровича, поляками и литовцами быв пойман, разными истязан муками и в страдания умерщвлен, но твердый дух его, зная о месте пребывания искомого, скрыл испытываемую им тайну и принес жизнь в жертву для целости особы, к утверждению государства сохраняемой"... Еще более яркими штрихами как спасителя царской особы обрисовал С.

Щекатов в 3-м томе своего "Географического словаря" (1804 г.), а вслед за ним Сергей Глинка в своей "Истории" прямо возвел С. в идеал народной доблести, причем описание его подвига украсил рядом подробностей, или просто сочиненных, или же неизвестно где почерпнутых. Рассказ Глинки, почти дословно повторенный и Бантыш-Каменским в "Словаре достопамятных людей земли Русской", сделался общепринятым для учебников истории; вместе с этим личность и подвиг С.

стали любимым сюжетом и для поэтов, написавших о нем целый ряд стихотворений, дум и драм, и для популяризаторов, давших многочисленные рассказы и повести для народа на эту тему, и, наконец, для музыкальных композиторов, в этой простой и трогательной истории искавших источник вдохновения. Из литературных и музыкальных произведений на эту тему особенно известны: "Иван Сусанин", дума Рылеева, "Костромские леса", драма Η.

Полевого и оперы — "Жизнь за Царя" M. И. Глинки и "Иван Сусанин" Кавоса. По просьбе костромских дворян Император Николай I повелел воздвигнуть в Костроме С. памятник "во свидетельство, что благородные потомки видели в бессмертном подвиге Сусанина спасение жизни новоизбранного русскою землею царя чрез пожертвование своей жизни, спасение православной веры и русского царства от чужеземного господства и порабощения".

Отсутствие исторических источников, которые подтверждали бы грамоту царя Михаила Федоровича от 30-го ноября 1619 г., и разногласие авторов, повествовавших о подвиге С., побудили H. И. Костомарова отнестись критически к постепенно создавшейся версии об этом подвиге. Исходя главным образом из того, что сохранившимися источниками не подтверждается присутствие польско-литовского отряда близ с.

Домнина, что в начале 1613 г., к которому времени приурочивается подвиг С., Михаил Федорович со своею матерью жил не в с. Домнине, а в укрепленном Ипатьевском монастыре, и что в современных С. или близких к его времени летописях и хрониках о нем ничего не говорится, Костомаров отрицал приписываемый С.

факт спасения новоизбранного царя; гибель же С. он объяснял лишь как одну из бесчисленных жертв, погибших от разбойников, столь многочисленных в Смутное время; что же касается сохранившихся среди земляков С. преданий о его подвиге, то он находил их запутанными и противоречивыми, чтобы на их основании можно было сделать какие-либо положительные выводы, и считал их навеянными книжными источниками, "пришедшими к домнинцам от тех, кто почерпнул их из книг, а не наоборот".

Костомарову горячо возражали С. М. Соловьев в "Нашем Времени", протоиерей Домнинский в "Русском Архиве", Дорогобужин (там же и отдельной брошюрой), М. П. Погодин в "Гражданине", бар. Николай Нольде и др., но все их возражения опирались либо на недостоверных народных преданиях, либо на первой грамоте от 1619 г. и, не подкрепленные новыми фактическими данными или историческими документами, носили преимущественно теоретический и для данного случая мало доказательный характер; полемика в значительной своей части свелась к тому, как понимать некоторые выражения в древних грамотах.

Однако с конца 1870 гг., и особенно в 1880-х годах, когда повсюду были организованы губернские архивные комиссии и местные исторические общества, занявшиеся разыскиванием и описью древних актов, стали обнаруживаться новые документы о подвиге С., открылись почти современные ему многочисленные рукописные "записки" и "предания" ХVІІ и XVIII вв.

, в которых авторы с явным преклонением пишут о подвиге С. и о нем самом, нередко называя его "мучеником". На основании таких нигде ранее неизданных рукописных или же малоизвестных печатных источников В. А. Самарянову в 1882 г. удалось пролить некоторый свет на этот спорный исторический пункт; в своей книге "Памяти Сусанина" он собрал многочисленные данные, из которых явствует: 1) в 1613 г.

в Костромской и Галичский уезды действительно приходили польские и литовские люди, рыскали вокруг с. Домнина, пытали многих встречавшихся поселян с целью узнать от них местопребывание царя, чтобы захватить или убить его как соперника польского королевича Владислава; 2) Михаил Федорович в это время жил несомненно в своей вотчине, с.

Домнине; 3) о его точном местопребывании знал, по-видимому, один С., бывший приказчиком или старостой в Домнине; был ему известен и факт избрания на царство его боярина; 4) именно по совету С. царь "скрыяся от ляхов" в Ипатьевский монастырь; 5) С. был польско-литовским отрядом убит после продолжительных и мучительных пыток. Положения Самарянова подтверждаются и позднее найденными документами, хранящимися в Костромской комиссии, в археологическом институте и др.

учреждениях.

В результате всех исторических изысканий подвиг С. представляется в следующем виде: Иван С. был старостою родовой вотчины Романовых, села Домнина, в котором некоторое время после избрания на престол жил молодой царь Михаил Федорович вместе со своею матерью, Марфою Ивановною. Костромской уезд, в пределах которого находилось Домнино, как только распространилась весть об избрании на царство вместо королевича Владислава представителя русского боярского рода, наводнился польско-литовскими отрядами, искавшими царя с целью убить его.

Один из таких отрядов рыскал в окрестностях Домнина и хватал встречавшихся по пути поселян, при помощи пыток стараясь выведать у них точное местопребывание Михаила Федоровича. В числе схваченных был и С., который, как староста Домнина и доверенный человек своего боярина, один лишь знал о точном местопребывании последнего.

В дальнейшем рассказ имеет две версии. Более известная и популярная, но в сущности менее достоверная из них гласит, что С., после некоторых пыток, взялся быть проводником отряда, но завел его в противоположную от Домнина сторону, послав перед уходом своего зятя Богдана Сабинина к Михаилу Федоровичу с советом укрыться в Ипатьевском монастыре.

Только на следующий день открыл С. полякам, заведенным в дремучие лесные чащи, свой обман, за который и был ими, после разнообразных пыток, "изрублен в мелкие куски". Ясно, что эта версия малодостоверна, так как все пытки и смерть С., в некоторых источниках описанные с различными деталями, никому не могли быть известны, тем более, что по этой же версии погиб и весь польско-литовский отряд, заблудившийся в лесных дебрях.

По другой, более достоверной версии, С. просто отказался что-либо сообщить, в то же время послав своего зятя с предупреждением и советом Михаилу Федоровичу; поступили же поляки с ним так жестоко именно потому, что он один знал о местопребывании царя, о чем было известно и полякам со слов других поселян. По этой версии, С. "пытали великими немерными пытками, садили на столб, рубили на мелкие части и замучили до смерти" не в глухом лесу, а в с.

Исупове, в присутствии многих поселян, для устрашения последних. Смерть С. произошла в 1613 г. Сохранилось известие, что по восшествии на престол Михаил Федорович велел перенести тело С. из Домнина, где были погребены его останки, в Ипатьевский монастырь; это обстоятельство, если только оно было в действительности, еще более подтверждает вероятие второй версии, так как в лесных дебрях тело едва ли могло быть разыскано.

.