Большая биографическая энциклопедия - жерве андрей андреевич

— известный в свое время государственный деятель, служивший последовательно в министерствах иностранных дел и финансов, сын архитектора Генриха (Андрея) Жерве, родился 23 ноября 1773 года. Получив домашнее воспитание, двенадцати лет был зачислен сержантом в лейб-гвардии Преображенский полк, откуда в декабре 1791 г. переведен в лейб-гвардии Конный полк, 1 Января следующего года пожалован армии капитаном, с определением в Санкт-Петербургский гренадерский полк, из которого в мае того же года переведен в Ревельский пехотный полк. При вступлении наших войск в 1792 г. в Польшу, А. А. находился в отряде князя Василия Долгорукова, 14 мая участвовал в сражении при местечке Опсе и был отправлен князем Долгоруковым с известием о победе к главнокомандующему M. H. Кречетникову, причем, свидетельствуя о выдающейся храбрости капитана Жерве, князь просил о награждении его следующим чином. 21 декабря 1794 г. он был переведен в Великолуцкий пехотный полк, в следующем году пожалован "кригс-цалмейстером премьер-майорского ранга", а затем назначен генеральс-адъютантом в штабе князя Пл. Ал. Зубова. Вскоре он был переведен в Харьковский легкоконный полк, затем 20 ноября 1797 г. переименован в коллежские асессоры и переведен в коллегию иностранных дел. Здесь он довольно быстро выделился на служебном поприще, в 1800 г. награжден орденом святого Иоанна Иерусалимского.

В 1801 г. был заключен мирный трактат между Россиею и Францией. А. А. было поручено составить проект этого трактата, с которым в августе 1801 г. он был командирован в Париж к нашему посланнику графу А. И. Маркову. 29 сентября посол представил Талейрану Жерве, как лицо, составлявшее и привезшее из Петербурга трактат. Талейран принял трактат без существенных возражений. 1 Декабря 1801 г. ратифицированный договор был возвращен из Петербурга, но граф Марков под разными предлогами задержал А. А. в Париже до середины февраля 1802 г., когда получив денежную награду в 8 тыс. ливров, он отправился к месту своего служения.

В 1802 г., в чине коллежского советника, он был назначен генеральным консулом в Молдавию, откуда в 1804 г. возвратился в Петербург и занял место экспедитора в канцелярии министра иностранных дел. В кампании 1805 года А. А. находился за границей в Главной Квартире действующей армии и исполнял разные поручения Государя, а по возвращении в Петербург принимал участие в переговорах о возобновлении союзного трактата с Турцией. Во время войны 1806—1807 гг. он был командирован в Бартенштейн, где в то время находился Император. Наградами за успешное исполнение возлагавшихся на него поручений были ордена святой Анны 2-й степени и святого Владимира 3 степени, пожалованные при особых именных Высочайших грамотах. Служба А. А. Жерве продолжалась в министерстве иностранных дел; 1 января 1811 г. он был произведен в действительные статские советники. Одной из его главных обязанностей была разбирать шифрованные депеши, получавшиеся нашим правительством из различных государств. Именно это обстоятельство в 1812 г. значительно повлияло на его судьбу.

А. А. был близок с М. М. Сперанским и Магницким, которые, как известно, были арестованы в марте 1812 г. и сосланы: первый—в Нижний Новгород, второй — в Вологду. Пострадал также и Бек, служивший в министерстве иностранных дел: он был арестован и заключен в Петропавловскую крепость за то, что доставлял Сперанскому расшифрованные секретные бумаги, найденные в кабинете последнего. Это побудило Жерве обратиться к Государю с письмом, в котором считал "своим самым священным долгом разъяснить мнение" Александра I по сему предмету. Письмо на французском языке было передано Императору графом Нессельроде 26 марта. Оно сохранилось в бумагах А. А. и было напечатано в октябрьской книжке "Русской Старины" 1897 г. с исправлениями, сделанными по приказанию Александра I, как это отметил сам Жерве. Последний, между прочим, писал: "Я один и единственно я доставлял эти бумаги господину Сперанскому, который в действительности знал, что я их получаю от Бека, но сей последний находился в полнейшем неведении об этом употреблении бумагами мною делаемом..." "льщу себя надеждою, что ваше величество сочтет справедливым освободить ныне г-на Бека от всякой ответственности в этом отношении. Я только повинуюсь законам чести, делая подобное признание вашему императорскому величеству (и безропотно подчиняюсь наказанию, которое по мнению вашего величества заслуживаю)…". Дальше он, между прочим, пишет: "Если я ошибся, зайдя слишком далеко в моем доверии к Сперанскому, то очевидно являюсь виновным и подчиняюсь безропотно наказанию, которому ваше величество признаете нужным меня подвергнуть".

Как видно из дневника А. А. Жерве, довольно длинное письмо, несколько слов из которого приведены выше, Государь прочел 26 марта и приказал сделать некоторые изменения, что и было исполнено Жерве, после чего он вторично представил письмо Государю (слова, отмеченные в скобках, были только в первоначальном тексте). Прочтя представленное графом Нессельроде 26 марта письмо, Государь сказал: "je vois bien qu' il n' y a dans tout cela rein de criminel, je laisserai tomber cette affaire et ferai sortir Beck" (я хорошо вижу, что во всем этом нет ничего преступного и я прикажу прекратить это дело и освободить Бека). Тем не менее в тот же вечер министр полиции был у Жерве, чтобы опечатать все его бумаги, причем А. А. заявил, что имеет также письма и бумаги, относящиеся к его служебной деятельности, вследствие чего у него были взяты и ключи от письменного стола. На следующий день государственный канцлер сообщил А. А., что Государь назначил ему преемником князя Козловского, которому и предложено было сдать должность. 3 апреля он был приглашен в тайный комитет к графу Н. И. Салтыкову и, по выражению его дневника, допрошен самым строжайшим образом.

К 6 июля, Бек, за которого в своем всеподданнейшем письме ходатайствовал Жерве, был освобожден из заключения, сам же он хотя и остался служить в министерстве иностранных дел и продолжал пользоваться большим расположением графа Нессельроде, как будто несколько приостановился в своих служебных успехах. Вероятно это и побудило его перейти в министерство финансов, где тогдашний министр Гурьев предложил ему должность начальника Радзивилловского таможенного округа, в котором в то время были обнаружены страшные беспорядки и злоупотребления. Однако не приняв еще этой должности, Жерве получил предложение Гурьева отправиться в действующую армию, куда он и отбыл 20 ноября 1813 г., прибыв во Франкфурт на Майне (13/25 января 1814 г.) незадолго до приезда туда императрицы Елизаветы Алексеевны, которой и был здесь представлен. Затем, по предложению Нессельроде, он поспешно выехал в Амстердам для участия в переговорах с голландскими и немецкими банкирами относительно платежей по содержанию наших войск за границею. Он прибыл сюда 3 февраля 1814 г. и тотчас приступил к переговорам с банкиром Гоппе и К°.

По прибытии Государя в Амстердам, Жерве решился переговорить с князем П. М. Волконским о своем положении, результатом чего было приказание Императора явиться утром 21 июня (3 июля). Этот знаменательный в жизни Жерве прием так записан в его дневнике:

"Минуты через две-три я был позван в кабинет его величества и встречен милостивым, но серьезным тоном. Император стал говорить о бумагах, подавших повод к моей аудиенции. Государь просмотрел их все с большим вниманием и сказал, что не хочет и не может ничего решать в настоящую минуту, не переговорив с бароном Штейном и Нессельроде, и приказал мне сегодня же ехать в Бруксаль, где оба назначенные лица будут находиться и там ждать дальнейших его приказаний…". "Когда я намеревался откланяться, Государь сказал мне серьезным и почти торжественным тоном (по-французски): "Чтобы доказать вам, что я совершенно забыл прошлое, я вновь назначил вас на службу и льщу себя надеждою, что вы мне будете служить с тем же рвением, как и всегда. Всякий другой на моем месте и при тех же обстоятельствах, при которых я находился, поступил бы таким же образом. Конечно, было, без сомнения, некоторое злоупотребление доверием, но если бы я не был принужден спешить, это могло бы устроится иным образом. Я часто сожалел, что должен был лишиться содействия его дарований и просвещенных сведений, но…". "После этого, — пишет Жерве, — настала продолжительная минута молчания, в продолжение которой я счел необходимым поблагодарить Государя за выраженную мне монаршую милость. Я готов был продолжать разговор об этом же предмете, но Император, кивнув головой, дал мне понять, что аудиенция кончилась. Я откланялся и вышел".