Словарь классических древностей - рабство

 • Δου̃λος, δουλοσύνή,

 Состояние личной неволи у греков было разнообразно как по своим причинам, так и по своим проявлениям. Так, мы встречаем во многих греческих государствах состояние неволи, соответствовавшее по своим проявлениям и правовым отношениям крепостному праву новейших времен. Причиною такого положения можно вообще считать покорение коренных жителей вторгшимися в страну победоносными пришельцами. На основании договора или вследствие безусловного подчинения и порабощения покоренные попадали в отношение зависимости от новых владельцев страны; при этом могли быть различные степени неволи и в отдельных странах эти отношения представляли весьма различные друг от друга явления. Так, мы встречаем в Фессалии пенестов, а в Спарте илотов, о положении которых до нас дошли более точные сведения (ср. Helotes, Илоты). От этих крепостных отличаются настоящие рабы, δου̃λοι (впрочем, и пенесты, илоты и другие крепостные иногда обозначаются этим названием), неволя коих, произошедшая первоначально от взятия в плен на войне (Ноm. Od. 1, 398) или от продажи в рабство (напр., Евриклеи, Ноm. Od. 1, 430, Евмея, Ноm. Od. 15, 482), переходила по наследству к их потомкам. Поводом к возникновению такого рода рабства, в особенности в государствах, в которых не было крепостного сословия, послужила потребность поручать исполнение черной работы, непристойной свободному гражданину (πολίτης), людям, не имеющим гражданских прав. Первым государством, организовавшим у себя торговлю рабами, называется остров Хиос. Оправдание рабства греческими философами и политиками узко связано с вкоренившимся народным убеждением греков о разнице между эллинами и варварами (ср. также Barbari, Варвары): грек по своему природному свойству господствует над варварами (Aristot. polit. 1, 2). Такой взгляд в связи с необходимостью домашних работ, которых господин не мог поручать автоматам, какими пользовались Дедал и Гефест (Aristot. polit. 1, 4), не допускал сомнения в законности рабства. Однако считалось делом гуманности предоставлять пленным эллинам возможность выкупа. Поэтому рабы первоначально все были из варваров, преимущественно фригийцев, фракийцев и скифов. Рынки для сбыта рабов находились главным образом на островах Делосе и Хиосе и в Византии; но и в Афинах происходила торговля рабами. При рассмотрении правовых отношений рабов нам приходится иметь в виду преимущественно Афины. Раб был не только слугою, но и действительно собственностью господина, вещью, предоставленной в произвольное распоряжение господина. Резкость и жестокость такого положения, которое, говоря строго, равняется полному лишению всякого права, однако, значительно смягчалась, благодаря гуманности и образованности афинян. Умерщвление раба преследовалось судом (такие дела судились ефетами в Палладии); также за истязания рабов (υβρις) в известных случаях подвергали законному взысканию. Без приговора суда господин не имел права подвергнуть раба смертной казни, хотя наказание господина, если он убил своего раба, состояло только в религиозном покаянии. От жестокого обращения господина раб мог спасаться в убежище, ασυλον, именно в храме Фесея, и, не выходя оттуда, просить, чтобы его продали другому господину (πρα̃σιν αίτει̃ν). Был ли господин обязан исполнить это требование и в каких именно случаях — неизвестно. В прочих отношениях права рабов, в виду того что они составляли собственность господина, были весьма ограничены. Они не имели правоспособности и потому не могли обращаться с жалобой в суд. Таким правом обладал лишь господин, который владел ими и для которого оскорбление или увечье, нанесенное рабу, заключало в себе нарушение его права собственности. Иначе было положение таких рабов иностранца, которые, проживая в Афинах, вели дела на счет своего господина или, за известную подать (αποφορά), промышляли самостоятельно; на них смотрели как на людей свободных и обращались с ними как со свободными. Рабы не могли даже являться свидетелями на суде, но показаниям их, добывавшимся всегда при посредстве пытки, приписывали значение важного судебного доказательства. (О способе пытки ср. Βασανιστής, Пытки.) Жалоба на раба могла подаваться (и то всегда лишь диететам) только в том случае, когда раб без приказания на то своего господина совершил действие, причинившее вред другому лицу. Но если действие совершено было по приказанию господина, то против этого, вероятно, и должна была быть направлена жалоба. Против беглого раба со стороны его господина (но и со стороны всякого другого, имевшего интерес в признании его рабом) могла быть применяема απαγωγή, т. е. можно было на улице или на квартире (исключая, конечно, места, за которыми признавалось право убежища) схватить его и отвести к себе на дом (αγειν, αγειν εις δουλείαν). Если раб сам или третье лицо, во власти которого он находился в то время, оказывали сопротивление (αφαίρεσις, εξαίρεσις, αφαιρει̃σθαι, εξαιρει̃σθαι), то арестующиий (αγων) мог представить иск (δίκη εξαιρέσεως) или архонту, или, если тот, на которого он предъявлял права собственности, считался свободным человеком из числа не граждан (ср. Άρχή Архэ), — полемарху. Если истец мог доказать свои права собственности, то ответчик должен был вознаградить его за понесенный им убыток и, кроме того, уплатить штраф в пользу казны. Особенное положение занимали в Афинах государственные рабы (οίκέται δημόσιοι, δημόσιοι), употреблявшиеся для низшего рода государственных отправлений. Такими рабами были так называемые скифы или стрелки, составляющие отряд первоначально в 300, затем в 600 и наконец в 1200 человек; по имени некого Спевсина, предложившего учреждение этого отряда, они назывались также Σπευσίνιοι. Служили они жандармами и полицейскими солдатами, и главный караул их находился сначала на рынке, а впоследствии на ареопаге. Кроме того, упоминаются еще 200 конных стрелков (ίπποτοξυται). Далее, служители государственных чиновников, рассыльные, писцы, сыщики, сторожа, тюремщики, палачи и т. д. большею частью (а палачи — всегда) были государственными рабами; такими же были и рабочие на монетном дворе. Все эти люди, без сомнения, имели право на собственность, вели свое самостоятельное хозяйство и относительно права вести тяжбы, вероятно, уравнены были метэкам. Из этого льготного положения их следует, что они никогда не продавались в частные руки. Обращение с рабами зависело, конечно, от нравов господина; вообще нельзя отрицать, что афиняне обращались с ними довольно кротко и что в Афинах, сравнительно с другими государствами, они пользовались большею свободою. Частью это происходило от кротости афинского нрава, а частью от многочисленности рабов, которая заставляла обходиться с ними поосторожнее из опасения вызвать возмущение. Ксенофонт (r. p. Ath. 1, 60) видит причину большей распущенности (ακολασία) афинских рабов в том обстоятельстве, что они одеждою не отличаются от народа и потому редко подвергаются оскорблению и ударам, т. к. всякий боится оскорбить гражданина, даже если думает, что имеет дело с рабом. Посещение храмов и святилищ, а также участие в домашнем богослужении и общественных торжествах вообще не возбранялось рабам. Цены рабам были весьма различны, смотря по искусству и способностям; в Афинах платили обыкновенно от 1 мины до 10 мин, но иногда и гораздо дороже; Никий, напр., купил приказчика в свои рудники за 1 талант. Места продажи рабов назывались κύκλοι. Торговля рабами происходила, кажется, обыкновенно во время новолуния (νουμηνία). Arist. Equit. 43 со схолиями. От купленных рабов отличались еще рабы, рожденные в доме господина (οικότριβες, а если оба родителя были рабами — также αμφίδουλοι). Число рабов в Аттике в цветущее время государства доходило до 365 000, при 90 000 гражданских жителей; отношение, следовательно, почти равнялось 4:1. Положение рабов было различно, смотря по роду их обязанностей и качеству их службы. Они должны были выполнять домашние работы в самом обширном смысле слова: провожать господина или госпожу на их выходах из дому (считалось знаком большой скромности, что жена Фокиона сопровождалась только одною рабынею), заведовать, в качестве дядек (παιδαγωγóί), воспитанием мальчиков, провожать их в гимназии и училища и наблюдать за ними. Даже у бедных граждан был по крайней мере один раб для исполнения хозяйственных работ; но в каждом, хотя бы и скромном хозяйстве, требовалось большое число рабов для всякого рода дела. Кроме таких домашних рабов, были и другие, служившие вне дома ремесленниками и фабричными рабочими и имевшие сравнительно более свободное и независимое положение. Они работали на счет своего господина (пример такого рода представляет отец Демосфена, у которого на оружейном заводе работало 302 или 303 раба, а в мастерской носилок — 20 рабов) или платили ему оброк (αποφορά) из своих заработков. Так, между прочим, рабы отдавались внаем в рудники за известную поденную плату господину; они также на свой счет принимали работы по подряду, а вероятно, и обработку полей за известную арендную плату господину. При поступлении в дом вновь купленного раба сыпали конфеты (καταχύσματα, τραγήματα) ради хорошего предзнаменования. Отпущение рабов на волю по разным поводам было делом обыкновенным, часто они сами выкупали себя на счет сделанных ими сбережений; однако господин мог, вероятно, и отказать им в своем согласии на выкуп. Бывало, что рабы, отличившиеся в морской военной службе (они служили гребцами), как это было в сражении при Аргинузских островах, массами отпускались на волю. Также после битвы при Херонее рабы, принимавшие в ней участие (уже в Марафонской битве рабы сражались в рядах граждан), были объявлены свободными; отпускались они на волю и за содействие, оказанное ими при открытии тяжких преступлений. Нередки были и случаи отпущения на волю по духовному завещанию (απελευθέρωσις). Вольноотпущенники (απελεύθεροι) получали права метэков, не прерывая вполне связи со своим прежним господином, который делался их заступником перед судом (προστάτης). Неблагодарность со стороны вольноотпущенника давала его прежнему господину право на обвинение его в измене (αποστασίου); в случае осуждения виновный вновь обращался в рабство, а в случае оправдания освобождался от всех своих обязанностей по отношению к своему προστάτης и вполне сравнивался по своим правам с вольнорожденными метэками (см. также Ξένος, Иностранец). ср.: Becker, Charikles III, стр. 1 слл.

Реальный словарь классических древностей. Под редакцией Й. Геффкена, Э. Цибарта. — Тойбнер.

Ф. Любкер.

1914.