Исторический словарь - чичерин борис николаевич

Чичерин (Борис Николаевич) известный юрист и философ. Родился в Тамбове в 1828 г.; до 1868 г. был профессором государственного права в Московском университете, в 1882 1883 гг. московским городским головой; по выходе в отставку живет в своем имении (село Караул, Кирсановского уезда Тамбовской губернии); принимает деятельное и плодотворное участие в работах тамбовского земства. Чичерин один из наиболее выдающихся представителей не только русской, но и общеевропейской мысли. Нижеследующее изложение учений Чичерина о праве и государстве сделано (по возможности, везде собственными словами Чичерина) на основании его работ: "Областные учреждения России в XVII веке" (1857); "Опыты по истории русского права" (1859); "Очерки Англии и Франции" (1859); "Несколько современных вопросов" (1861); "О народном представительстве" (1899); "История политических учений" (5 томов); "Собственность и государство" (2 тома, 1882 1883); "Философия права" (1901); "Курс государственной науки" (3 тома, 1894, 1896, 1898); "Вопросы политики" (1903). Общество состоит из лиц, а потому лицо, естественно, составляет первый предмет исследования. В физическом организме мы можем изучать строение и функции целого, независимо от тех клеточек, из которых оно слагается; но в обществе устройство и деятельность целого определяется разумом и волей тех единиц, которые входят в его состав. В человеческих обществах главными определяющими факторами жизни и развития являются не слепые инстинкты, а разум и воля, которые по существу своему принадлежат не безличному целому, а отдельным особям. Не общество, а лица думают, чувствуют и хотят; поэтому от них все исходит и к ним все возвращается. Таким образом личность составляет краеугольный камень всего общественного здания; не зная природы и свойств человеческой личности, мы ничего не поймем в общественных отношениях. Общественные науки обращают внимание главным образом на духовную сторону человека, на его духовный мир, источником которого служат разум и воля: этими высшими способностями человек вступает во взаимодействие с себе подобными и на истекающих отсюда отношениях строится общежитие. Разум дает человеку возможность познавать общие начала и законы и носить в себе сознание абсолютного. Из этой способности вытекает, как необходимое логическое следствие, внутренняя свобода человека: он не связан никакими частными побуждениями, так как каждому такому побуждению может противопоставить не только бесконечное множество других побуждений, но и безусловно общий закон, господствующий над всеми. Напрасно противники свободы воли ссылаются на зависимость воли от мотивов: из того, что воля определяется мотивами, отнюдь не следует, что она не свободна. Детерминисты утверждают, что выбор между различными мотивами руководится в свою очередь каким-нибудь мотивом. Но мотив для выбора, между различными мотивами совсем не то, что первоначальный мотив: один есть частное определение, другой общее, один непосредственное, другой рефлектированное. Чтобы выбирать между различными мотивами, надобно от них отрешиться и над ними возвыситься. Когда говорят, что действия человека определяются его характером, то вопрос переносится на совершенно иную почву. Тут уже не спрашивается, действует ли всегда роковым образом сильнейший мотив, а действует ли характер столь же роковым образом, как физические силы? Сами эмпирики признают, что наш характер зависит от нашей воли: мы можем, употребляя соответствующие средства, совершенствовать свой характер. Существует теория, по которой истинная свобода есть только свобода нравственная и только с этой стороны человек заслуживает уважения; произвольный выбор между влечениями есть зло, и поэтому здесь человек подлежит принуждению: истинная свобода есть свобода добра, а не свобода зла. Эта теория, под предлогом уважения к свободе, отрицает свободу в самом ее корне. Свобода имеет две стороны: отрицательную и положительную. С отрицательной стороны она состоит в независимости от всяких чуждых ей определений а следовательно, не только от чувственных влечений, но еще более от чужой воли.

С положительной стороны свобода состоит в возможности определяться к действию по собственному побуждению, а не по внешнему ведению. Вот почему произвольный выбор действий составляет существенную и необходимую ее принадлежность, без которой она лишается важнейшего своего элемента. Нравственная свобода перестает быть свободой, как скоро у нее отнимается произвол, то есть возможность противоположного решения; свобода добра неизбежно сопряжена со свободой зла, одна без другой не существует.

Личность, как прекрасно доказал Кант, сама по себе есть цель и не может быть употребляема как средство для посторонних ей целей. Из требования внутренней свободы неизбежно вытекает, как логическое его последствие, требование свободы внешней. Но тут мы встречаемся с серьезным вопросом о границах этой свободы, и он приводит нас к вопросу о праве. Человек есть существо общежительное и только в обществе может развивать все свои силы и способности. Каким же образом возможно общежитие, если каждая личность обладает свободой и стремится расширить границы проявления этой свободы? Является необходимость определить, что принадлежит каждому, разграничить области свободы, так, чтобы свобода одного не мешала бы свободе остальных, чтобы сильнейший не превратил бы других в орудия для осуществления посторонних им целей, чтобы каждая личность могла свободно развиваться и чтобы были установлены твердые правила для разрешения неизбежных при совместном существовании споров. Таково происхождение права. Оно возникает уже на первоначальных ступенях человеческого общежития и идет, разрастаясь и осложняясь, до самых высших. Право есть взаимное ограничение свободы под общим законом и составляет неотъемлемую принадлежность всех человеческих обществ. Слово "право" принимается в двояком значении: субъективном и объективном. Субъективное право есть законная свобода что-либо делать или требовать; объективное право есть самый закон, определяющий свободу и установляющий права и обязанности людей. Оба значения связаны неразрывно, ибо свобода только тогда становится правом, когда она освящена законом, закон же имеет в виду признание и определение свободы. Основное значение имеет, однако, субъективное право: источник права не в законе, а в свободе. Право есть начало самостоятельное и поэтому в нем нельзя видеть лишь низшую ступень нравственности: такое воззрение отводит праву подчиненное значение и делает его слугой нравственности, что ведет в конце концов к самым ужасным последствиям, совершенно уничтожающим свободу, а именно к насильственному, принудительному осуществлению нравственных начал. А так как принудительная нравственность есть безнравственность, то признание права принудительной частью нравственности есть, очевидно, contradictio in adjecto: этой теорией освящались самые вопиющие насилия над личностью. .