Исторический словарь - горянский валентин иванович

(наст. фам. Иванов; носил также фамилию матери; псевд. Вал, Борцов и др.) (24.3.1888 [по др. св. 26.3.1887, Петербург июнь 1949, Париж) поэт, драматург. Внебрачный сын художника Эдмона Адамовича Сулиман-Грудзинского. Мать Александра Александровна Александрова-Гурьева, вологодская мещанка, крестный отец писатель И.Леонтьев (Щеглов), в доме которого прошло детство Г. В 1901-2 учился во 2-й петербургской гимназии, затем в сельскохозяйственной агрономической школе, которую не закончил вследствие коллективного выхода из нее учащихся всех старших классов. Первые стихи начал писать с шести лет, под влиянием И.Щеглова, который на долгие годы оставался покровителем и наставником крестника. Первая публикация в журнале «Русский паломник» (1903, № 19). Юность Г. прошла в обстановке крайней бедности и лишений; он давал частные уроки, жил на случайные заработки, в 1907 поступил на службу в канцелярию, но вскоре был уволен после скандала с директором департамента. Сестра Г. А.Иванова-Елина, вспоминала: «Когда В.Горянскому исполнилось 18 лет, Иван Щеглов призвал его и открыл историю его рождения. В данный момент князь Эдмон через друга своего Щеглова предлагал Валентину усыновление, на что юноша В.Г. отвечал: «Для меня все сделала моя мать, и я не знаю этого человека». С 1906 Г. стал сотрудником петербургской газеты «Слово», где помещал стихи, написанные под влиянием Н.Некрасова и поэтов-народников. Основной их мотив проповедь «малых дел»; другая грань творчества Г. этих лет лирические пейзажные зарисовки и сатирические миниатюры. Печатался в журналах «Солнце России», «Аргус», «Нива», «Всемирная панорама», «Пробуждение», «Златоцвет» и др. С 1913один из лидеров еженедельника «Сатирикон» (с 1914«Новый Сатирикон»).

Цикл «лиро-сатир», в котором Г. высмеивал убогий провинциальный мирок с его маленькими радостями и горестями («Мещанские скорби»), принес автору заметный успех. В 1915 вышел первый поэтический сборник Г. «Крылом по земле», составленный из лирических стихотворений о городе и его мещанских предместьях. В нем звучит мотив сострадания к маленькому человеку, задавленному черным городом, «подобным яме». Герои Г. тянутся на природу, мечтая о «радости невозможной». Г. поэтизирует обыденность, пытается расцветить выдумкой тоскливые серые будни. С лукавым юмором он описывает русскую деревню, создавая бытовые «сказки», ориентированные на древние славянские мифы, стилизует народные песни, черпает из русского фольклора колоритные образы, подобные есенинским. Красочный народный язык произведений 1912-14 напоминает написанные позднее стихотворения С.Есенина и поэтов литературного общества «Страда», к которым тяготел Г. Сборник «Крылом по земле» был замечен критикой. И.Ясинский даже назвал Г, выдающимся талантом и сравнил его «честный реализм» с реализмом И.Тургенева, И.Гончарова, Л.Толстого. Более сурово критика отнеслась ко второй книге Г. «Мои дураки. Лиро-сатиры» (СПб., 1916), объединившей большую часть произведений, опубликованных в «Новом Сатириконе». Н.Константинов писал в «Журнале журналов»; «Стыдно г.В.Горянскому так не уважать данного ему богом дарования, так разменивать его на уличную вульгарную дешевку». Между тем «лиро-сатирический» герой Г, всего лишь маска, за которую спрятался поэт, чтобы высмеять «мещанские скорби» российской провинции. С насмешливо-добродушной иронией он повествовал о политике и быте, окружающих обывателя, одновременно смешного и страшного в своей мещанской ограниченности. В 191314 Г. переехал в Москву, где сотрудничал в газете А.Суворина «Новь», после начала 1-й мировой войны вновь вернулся в Петербург, Несмотря на «белый билет», по своей инициативе поехал корреспондентом на фронт. Как свидетельствует сестра, «в казарме В.Г. приняли любезно.В. писал солдатам поклоны на деревню, смешил частушками и удивлял их неумелым обращением с метлой». С фронта Г. вернулся убежденным пацифистом, о чем говорит опубликованное в горьковском журнале «Летопись» «Извещение о том, что было» (1917, № 5-6), а также стихи 1915-16 в «Новом Сатириконе». Война представлялась поэту всенародным бедствием, он пытался выяснить, «кто немилостивый и отчаянный виновен в ратном почине, в женской беде нечаянной, в злой мужицкой кончине». Сблизившись с демократическими литературными кругами, он начинал в журнале ту линию, которую продолжил В.Маяковский в сатириконовских «гимнах». Близость поэтов особенно заметна в развитии темы города, протесте против засилья золота («Концерт банкира», «Точильщик», «Великая Ектения» и др.). По словам В.Князева, Маяковский, появившись в «Новом Сатириконе», «офутурил Горянского». Свержение самодержавия Г. восторженно приветствовал в стихотворении «26 февраля» (альманах «Революция в Петрограде». Пг., 1917), но Октябрьскую революцию не принял. Колорит его последних произведений, напечатанных в «Новом Сатириконе» (закрытом в 1918 по распоряжению советского правительства), мрачен. Разруху и бытовые лишения, гибель культуры он воспринимал как эсхатологическую катастрофу.Г. мечтал о тихой спокойной жизни в «городе зеленых крыш», куда запрещено входить «политикам и героям». Он пытался скрасить жизнь с помощью «многоцветной мелочи быта», проповедуя квиетизм и беззлобие. В его поэзии заметно усиливались религиозные мотивы, а провинциальное мещанство, которое он остроумно высмеивал, превращалось в символ дореволюционной России, ее бытового и хозяйственного уклада. В 1917 написал одноактную пьесу «Поэт и пролетарий», в которой резко критиковал новую власть (шла с 28 сентября в Петрограде, в Троицком театре). По отзывам критики, главную роль в ней играла «картонная фигура символического «пролетария», грозящая задавить поэзию». В начале 1918 Г. начал сотрудничать в «Красной газете», но оказался там чужим, Пытаясь хоть как-то прокормить семью, летом 1918 открыл в кинотеатре на Невском проспекте близ Аничкова моста небольшое кафе, которое принесло одни убытки. В конце июля вместе с семьей уехал в Одессу, откуда в 1920 эмигрировал в Константинополь. Вспоминая о скитаниях первых эмигрантских лет, А.Иванова-Елина пишет: «Неотвратимая судьба щедро вместила все: бедственное детство поэта, опыты художественных преодолений, эпохи войн и революций, тридцатилетнее странствование в «пустыне», могилу сына среди кипарисов античного кладбища Принцевых островов, горестный холм в Загребе, где осталась мать...» В Константинополе вышла поэма Г. «Вехи огненные» (Зарницы, 1921, № 17). С 1922 по 1926 жил в Хорватии, работал в хорватском журнале «Младость», издал несколько книг сказок и детских рассказов в издательстве Вернича, На сербско-хорватском языке вышел его юмористический роман «Необычные приключения Боба» и книга для детей «Приключения под абрикосом» (1926). Сказки «Волшебные башмачки» и «Перепутанные души» опубликованы в рижском журнале «Юный читатель» (1926, № 16). В 1926 Г. поселился в Париже, став постоянным сотрудником газеты «Возрождение» и парижского «Сатирикона» (1931). Здесь написаны книга стихов об эмиграции «Неопалимая купина», цикл «Эмигрантский быт», стихи о старой России «В той стране, которой нет». В них доминируют мотивы обреченности и ностальгии. Ирония Г. становится зловещей, а смех звучит все более глухо. Сатира не противопоставлена «красивому вымыслу», как это было раньше, а тесно сплетается с ним. Особенно резки стихи о Сталине, публиковавшиеся в 1936-40. В рассказах, опубликованных в 1928-31 в журналах «Иллюстрированная Россия» и «Сатирикон» («Искусственная лошадь», «Цыплята мадам Лили», «Таинственная потеря падишаха» и др.), элементы сатиры и юмора сочетаются с фантастикой, романтической иронией и философскими сентенциями. Характерная черта творчества 1930-х гротеск, напоминающий гоголевский. «Не с Хлестаковым, а с настоящим Ревизором оглянем себя!» обращался он к деятелям российской эмиграции в комедии «Лабардан», написанной по мотивам «Ревизора» (Возрождение, 1959, № 94-95). В эти годы Г. продолжал работать над циклами сказок и фантастических рассказов («Сказка о добром короле, волшебнике и каруселях».

Париж, 1928; «Вторая жизнь доктора Шольца», «Машина выдумки», «О двуедином господине», «Кот Фру-Фру и прекрасная лунатичка» и др. газета «Возрождение»). В 1936 опубликована повесть «Чудесные похождения сверчка Цитрилли». В журнале «Сатирикон» появились пародийные рассказы господина Тощенки, в которых характерный для Зощенко сказ ориентирован на «среднего» парижского обывателя. В конце 1930-х в творчестве Г. все большую роль стали играть религиозно-философские и теологические мотивы, что отразилось в неопубликованной поэме «Смерть ангелов» и сборнике стихов «Обращенная Харита». Осталась неопубликованной и поэма «Танцовщик и разбойники» (1943), где развивалась мысль о роли чистого искусства в обыденной человеческой жизни. Она отразила сокровенные мысли поэта об идеализме и реализме и одновременно содержала завуалированные намеки на современность. Прототипом главного героя был С.Лифарь, а в образах «разбойников» угадывались фашистские оккупанты. В годы 2-й мировой войны Г. пережил несколько трагедий: расстрел сыновей, собственную слепоту. «Полная слепота и безвыходное восьмилетнее сидение на одном стуле в великой печали и ужасном одиночестве, в холоде и голоде, когда мир был отделен от меня глухой стеной», записал он. В 1944 ему была сделана операция, вернувшая зрение. Итоговые произведения Г. октавы «Невская симфония» и роман в стихах «Парфандр и Глафира» (Париж, 1956) опубликованы после его смерти (Возрождение, 1956, № 54-55). В первом из них воскресает дореволюционный Петербург, увековеченный в прозрачном и чистом пушкинском стихе. Роман, также написанный классическим пушкинским стихом, история трагической любви Парфандра и прекрасной Глафиры, символизирующей Россию. В образе «философа мыльных пузырей» Парфандра Г.

изображает русскую либеральную интеллигенцию, которая в порыве чистого идеализма мечтала о счастливом браке с Глафирой. Однако она оказалась в объятьях затянутого в черную кожу энергичного брандмейстера Гросса, напоминающего большевистского комиссара, который безжалостно разрушил уютный мещанский мирок своей возлюбленной.

Поток иносказаний в романе сложен и многозначен, смешное постоянно переходит в трагическое, рождая тонкую грустную иронию. В последние годы жизни поэт мучительно тосковал по родине, чувствуя себя чужим в эмиграции, Г. похоронен под Парижем на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. .