Исторический словарь - кузьмина-караваева елизавета юрьевна

мать Мария (8.12.1891, Рига 31.3.1945, Равенсбрюк, Германия) поэт, философ, публицист, общественно-религиозный деятель. Отец Ю.Д.Пиленко, был городским головой Анапы, неподалеку располагалось и его имение. Детские впечатления, наблюдения за археологическими раскопками курганов отразились в стихах ее первой книги «Скифские черепки» (СПб., 1912). Лирический герой стихотворений одновременно является и участником далекого прошлого, и современным наблюдателем. Назначение отца директором Никитского ботанического сада заставило семью в 1905 переехать в Ялту. После неожиданной смерти отца уехала в 1906 с матерью, С.

Б.Пиленко, в Петербург, где, закончив частную гимназию, поступила на философское отделение Бестужевских курсов. В 1910 вышла замуж за Д.Кузьмина-Караваева, юриста по образованию, социал-демократа, ставшего позднее в эмиграции католическим священником: он был близок к петербургской литературной среде, в которую и ввел свою жену, увлеченную поэзией.К.-К. испытывала воздействие акмеистов, издавших ее первую книгу стихов, входила в «Цех поэтов», дружила с А.Ахматовой, С.Городецким и др., посещала заседания «башни» Вяч. Иванова, гостила в Коктебеле у М.Волошина. Длительное время находилась под сильным влиянием поэзии и личности А.Блока; переписка с поэтом длилась многие годы после его стихотворного обращения к ней: «Когда вы стоите на моем пути, / Такая живая, такая красивая...» К 15-й годовщине со дня смерти Блока написала и опубликовала статью «Встречи с Блоком» (СЗ, 1936, № 62. перелечат.: Уч. зап. Тартус. ун-та, 1968, вып. 2 0 9). Была первой женщиной, заочно изучавшей богословие в Петербургской духовной академии, Ранние стихи, написанные главным образом в 1913-14, составили сборник «Руфь» (Пг" 1916). Как член партии эсеров К.-К. после Февральской революции 1917 была городским головой Анапы; об этом эпизоде вспоминала позднее в статье «Как я была городским головой» (Воля России, 1925, № 4/5). В 1919 вместе со вторым мужем, Д,Скобцовым-Кондратьевым, казачьим деятелем, писателем, эмигрировала из России через Константинополь и Белград. С 1923 жила в Париже. Под псевдонимом Юрий Данилов опубликовала автобиографический роман о годах революции и гражданской войны «Равнина русская (Хроника наших дней)» (СЗ, 1924, № 19-20) и повесть «Клим Семенович Барынькин» (Воля России, 1925, № 7-10). В издательстве «YMCA-Press» вышли два ее сборника житий святых «Жатва духа» (1927). Их тема беспредельная, порой пародоксальная любовь к человеку, вплоть до принятия на себя чужого греха. «Вольная нищета и вольное унижение формы любви, придающие ей особый характер нисхождения (богословски: кенозис)», писал в своей рецензии Г.Федотов. Отмечая, что автор не включил в сборник ни одной мученической или аскетической легенды, которые преобладают в Четьях-Минеях, Федотов утверждал, что «Жатва духа» «бросает луч света» в таинственную область «связей древнерусской религиозной души с «безбожными» течениями русской интеллигенции». Это же издательство привлекло К.К. к работе над серией коротких монографий, посвященных русским религиозным мыслителям (Париж, 1929): «Достоевский и современность», «Миросозерцание Вл.Соловьева», «Хомяков», К.-К. сотрудничала в журналах «Современные записки», «Русские записки», «Воля России», «Путь», «Новый град», газетах «Дни» и «Последние новости». С 1930разъездной секретарь Русского студенческого христианского движения, вела миссионерскую и просветительскую деятельность среди русских эмигрантов в разных городах Франции (Тулузе, Лионе, Страсбурге и др.); свои впечатления отразила в статье «Русская география Франции» (ПН, 1932, 25 июня). В 1932, после церковного развода с Д.Скобцевым, стала монахиней, приняв при постриге, который совершил глава русской православной церкви за рубежом митрополит Евлогий, имя Мария (в честь Св.Марии Египетской), С тех пор выступала в печати под именем монахиня Мария, мать Мария. В 1937в Берлине вышел сборник религиозной поэзии «Стихи», разделенный на две части: «О жизни» и «О смерти». М.Цетлин, отмечая, что К.-К. знает жизнь «подлинную, страдающее эмигрантское дно», и эта жизнь кажется ей «воронкой в ад, а иногда и прямо адом», видел в ее поэзии «свидетельство о чемто большом и подлинном, комментарий к религиозному труду и подвигу». Тот же критик заметил, что стихи о смерти (кроме проникнутых сильным чувством стихов о смерти дочери, уехавшей в Москву и умершей от сыпного тифа в июне 1936) холоднее и дидактичнее стихов о жизни, в которых звучит тема Иова, упреки Богу за дурно созданный мир.Г.Адамович полагал, что монахиня Мария имеет основания поучать, потому что идет к людям с помощью; «она должна поучать и призывать, иначе изменила бы себе. Она говорит не от своего имени», ибо «нашла цель. Для нее уже невозможно быть всегда и во всем с теми, кто предоставлен сам себе и кто в творчестве ищет какого бы то ни было выхода из жизненной тьмы», Свое монашеское призвание К.-К. видела в деятельной любви к ближним, прежде всего в помощи бедным. Как свидетельствовал хорошо знавший ее К.Мочульский, она говорила, что путь к Богу лежит только через любовь к человеку, и на Страшном суде спросят: «накормила ли я голодного, одела ли голого, посетила ли больного и заключенного в тюрьме. И только это спросят». Она нашла свой путь служения людям, оставшись работать в миру и помогая тем, кто оказался на самом дне эмигрантской жизни. В середине 30-х основала в Париже центр социальной помощи Братство «Православное дело», которое стало местом встречи многих писателей и философов. Еще в 20-е К.-К. была секретарем Религиозно-Философской академии, созданной Н.Бердяевым, поступив вольнослушательницей в Православный Богословский институт, сблизилась с О.С.Булгаковым, ставшим ее духовным отцом. Выступала на страницах журнала «Новый град», сборников «Православное дело». Деятельное участие принимала в собраниях общества «Круг», основанного в 1935 И.Фондаминским, в альманахе «Круг» (1937, № 1) была напечатана ее статья «Мистика человекообещания». К.-К. выбрала своеобразный монашеский путь, сочетая иночество и материнство. Организовала общежитие с дешевой столовой, для которой сама доставала продукты и готовила, санаторий для туберкулезных больных. На улице Лурмель в Париже оборудовала церковь, выполнив роспись стен и стекол, вышитые гладью панно. В 1939 «Православное дело» основало швейную мастерскую, исполнявшую заказы для французской армии и дававшую этим заработок женам и матерям мобилизованных русского происхождения. После оккупации Парижа сотни евреев обращались к К.-К. за помощью и убежищем. Им выдавали свидетельства о принадлежности к православному приходу на Лурмель, документы, их укрывали, отправляли в провинцию. Во время массового еврейского погрома 1942, когда тысячи евреев, включая детей, были загнаны на стадион (велодром дИвер), К.-К. пробралась туда и спасла несколько детей. В статье «Размышления о судьбах Европы и Азии» (1941) писала, что во главе избранной «расы господ стоит безумец, параноик, место которому в палате сумасшедшего дома, который нуждается в смирительной рубашке, в пробковой комнате, чтобы его звериный вой не потрясал вселенной».

9.2.1943 была арестована, отправлена в концлагерь Равенсбрюк и погибла в газовой камере. В 1947 вышел посмертный сборник «Стихотворения, поэмы, мистерии: Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк», изданный ее бывшим мужем Д.Скобцевым; там опубликованы две поэмы («Похвала труду» и «Духов день», 1942) и две мистерии в стихах («Анна», 1939 и «Солдаты», 1942).

Первая своеобразная апология образа жизни автора. Действие второй происходит во время войны в арестантском помещении при немецкой комендатуре; преследование французских евреев и коммунистов рассматривается как попрание основных принципов и религиозных законов жизни.С.Пиленко приводит в своих воспоминаниях прощальные слова К.

-К.: «Мое состояние это то, что у меня полная покорность к страданию, и это то, что должно со мною быть и что, если я умру, в этом я вижу благословение свыше. Самое тяжелое и о чем я жалею, что я оставила свою престарелую мать одну». «Обществом друзей Матери Марии» и С. Пиленко в 1949 был издан 2-й сборник «Стихи», в который вошла также интермедия «Семь чаш». Автор вступительной статьи Г.Раевский пишет, что в этих стихах ощущается «полнота жизненной ответственности за все сказанное (и сделанное)», ибо подлинное творчество всегда искренне, и тем самым «оно является прямым свидетельством о человеке. Такою искренностью (в первичном, огненном значении слова) отмечено все, что написано матерью Марией. Стихи ее (как и все ее деяния) «вулканического» происхождения, при чтении которых чувствуется порою как бы некий жар «неостывшей лавы». .