Политический словарь - антитоталитарная революция

процесс радикального разрушения тоталитарных порядков и перехода к демократическому устройству общественной жизни. В зависимости от специфики разрушаемого тоталитаризма антитоталитарные революции бывают антифашистскими, посткоммунистическими и т.п. Наиболее заметный след в истории XX в., его последних десятилетий оставили антитоталитарные посткоммунистические демократические революции в Советском Союзе и других странах "реального социализма" Общую природу этих революций, их наиболее фундаментальные черты лучше всего рассмотреть на примере антитоталитарной революции в бывшем СССР.

Тот революционный процесс преобразований, который обрел характер антитоталитарной посткоммунистической демократической революции, вырос в СССР из перестройки М. Горбачева, начатой в апреле 1985 г. как средство "обновления социализма". Эта неординарная антитоталитарная революция имеет две принципиальные особенности. Во-первых, она развернулась в условиях специфического псевдокоммунистического тоталитаризма, связанного с эволюцией единовластия коммунистической партии. Во-вторых, она протекала в "первой стране социализма", что существенно важно: здесь впервые под видом революционных социалистических преобразований были разрушены общечеловеческие механизмы прогресса и создано общество казарменного псевдосоциализма эксплуататорское и угнетательское общество-монстр, заповедник партийно-государственной бюрократии, находящееся вне прогресса цивилизации, не в экономическом кризисе, а в социальноэкономическом тупике. Поэтому самая глубокая сущность развертывающейся в таких условиях революции заключается в разрушении политических и экономических структур, закрепляющих состояние социально-экомического тупика, в возвращении на путь прогресса.

Рассматривая направленность революции с этой стороны, нужно подчеркнуть, что по своему объективному смыслу это не процесс реставрации капитализма, хотя есть силы, которые пытаются превратить ее именно в такое буржуазно-демократическое преобразование (и после тупикового казарменного псевдосоциализма даже такой переход прогрессивен).

По объективному историческому содержанию, по природе сущностных тенденций это революция возобновления механизмов прогресса, разрыва с тупиковой линией эволюции, возвращения в лоно развивающейся цивилизации. Очевидно, что такая революция, если ее не остановит на полпути, гораздо более глубока по своему социальному содержанию, чем любой из когда-либо совершавшихся переходов, а ее конечный итог может быть весьма впечатляющим.

Если общую антитоталитарную, противотупиковую направленность рассматриваемых революционных перемен конкретизировать, то объективное социальноэкономическое содержание этих революций, взятых в своих главных чертах, сводится к тому, чтобы, вопервых, покончить с тоталитарными однопартийными политическими режимами, для чего необходимо свергнуть господство номенклатурной бюрократии, которая здесь узурпировала политическую власть трудящихся, и возвратить властные функции самому народу; вовторых, разрушить тупиковые экономические структуры мобилизационной экономики и казарменного псевдосоциализма, структуры, связанные с бюрократическим огосударствлением средств производства и их отчуждением от трудящихся; но, разрушая эти структуры путем разгосударствления и приватизации, необходимо создать смешанную экономику рыночного типа, чтобы таким путем воссоздать механизмы естественноисторического прогресса, вывести общество из социально-экономического тупика, возвратить его в лоно цивилизации; в-третьих, реализовать материальные, политические и духовные интересы большинства, обеспечить права и свободы граждан, наций и народов. Таков объективный смысл этих революций. Но, как известно, ход и исход любой революции зависит не только от объективных причин, лежащих в ее основе реальных противоречий. Он в огромной мере зависит и от субъективного фактора: общественного сознания, организованности и борьбы общественнополитических сил. В результате сначала коммунистической, а затем демократической пропаганды в бывших странах "реального социализма" господствовали и господствуют мифы, главным из которых является миф, будто в этих странах потерпел фиаско социализм. Однако это прокоммунистическая ложь, воспроизводящая выводы коммунистических съездов и утверждения партийно-государственной бюрократии о построении в этих странах социализма. Ни один уважающий себя социолог или политолог никогда не согласится с тем, что общество, в котором и политическая власть, и средства производства отчуждены от трудящихся (общепризнано, что именно таким было положение во всех этих странах), может считаться социалистическим. Однако миф о крушении здесь социализма, подорвав влияние социалистической идеи, привел к тому, что во всех странах "реального социализма" трудящиеся временно лишились своей идеологии и политических партий, выражающих и защищающих их интересы. Этим не замедлили воспользоваться демократические приверженцы капитализма, сделавшие все, чтобы придать революционным преобразованиям капиталистическую направленность.

Как показывает опыт стран Восточной Европы, революции здесь развертывались так. Во-первых, народ одержал победу, низложив тоталитарную власть возглавляемой коммунистами партийно-государственной бюрократии, но закрепить победу в свою пользу народу не удалось отбираемая у номенклатуры политическая власть попала не в руки трудящихся, а в руки политической элиты пробуржуазной ориентации. Вовторых, под давлением недовольства масс, отчужденных от средств производства и отвернувшихся от устоев казарменного псевдосоциализма и мобилизационной экономики, совершился поворот к СМЕШАННОЙ рыночной экономике, способной вывести страну из социально-экономического тупика, вернуть ее в лоно цивилизации, но при этом восстанавливаются капиталистические механизмы прогресса, сохраняющие отчуждение трудящихся от средств производства. Втретьих, под прессом народного недовольства рухнула прогнившая бюрократическая псевдореализация экономических, политических и духовных прав трудящихся; ей на смену приходит обычная система прав и свобод граждан и наций обычного буржуазно-демократического общества.

В бывшем Советском Союзе события августа 1991 г., означавшие фронтальное поражение партийно-государственной бюрократии, в своем развитии привели страну уже ко второму декабрьскому перевороту, упразднившему СССР и открывшему новый этап в развитии качественных перемен и вызванном ими распаде страны. Перемены в России и других республикахгосударствах по своему ходу и исходу (разному в разных государствах) зависят от того, какие общественнополитические силы будут руководить ими, чьи интересы окажут решающее воздействие на характер преобразований.

В России уже произошла смена политической власти: партократов заменили демократы, стремящиеся сегодня договориться с частью номенклатуры о дележе власти и смене прежней формы эксплуатации государственно-бюрократической на "новую" капиталистическую. Такой исход возможен, но не предопределен. Если подгоняемое нуждой и бедами первоначального накопления большинство тружеников активно и сознательно включится в ход борьбы, защищая свои коренные интересы, то это может придать переменам глубокий революционномассовый характер, нацеленный на преодоление всех форм отчуждения каждого человека от собственности и власти.

Антитоталитарная революция После смерти Брежнева в 1982 году понимание необходимости перемен, реформ и серьезного обновления достигло, наконец, политически значимого размаха. Но уже было потеряно впустую более двух десятилетий. В результате эффект наследия, которое необходимо было преодолеть, стал кумулятивным и массированным.

Единодушие во мнении о необходимости реформ, являясь на сегодняшний день компромиссом, маскирует существенные разногласия относительно многого в прошлом. Этот компромисс имел двойной эффект. С одной стороны, он позволил открыто и широко критиковать сталинскую эпоху. Благодаря этому советский опыт и советская модель были еще более дискредитированы во всем мире. С другой стороны, увековечивание тоталитарной в основе своей системы за счет сохранения не только партии ленинского образца с её притязанием на единственно верное постижение законов историй, но и сохранение основных институтов государства сталинского типа крайне уменьшало масштаб потенциальных реформ.

У Горбачева не было иного выбора, кроме как утверждать, что перестройка зиждется на ленинизме, коренится в нем и являет собой подлинное его возрождение. Вольно или невольно, но Горбачев вливал новую кровь в тяготение правящей элиты к марксизму с заложенными в нем притязаниями коммунистов на обладание абсолютной истиной и стремлением к тотальной власти. В этом и состоит суть ленинизма, которая сделала сталинизм неизбежным. Все это говорит о том, что политические препятствия на пути подлинной перестройки не только чрезвычайно велики, но, вероятно, и непреодолимы Разрыв с ленинским наследием потребует коренной переоценки природы правящей партии, её исторической роли и вопроса о её легитимности. Иными словами, подлинный разрыв потребует отказа от основной посылки коммунистической доктрины, а именно от утверждения, что может быть создана совершенная общественная система посредством политического принуждения, которая подчиняет общество государству, действующему как всезнающий представитель истории. В сущности, перед советским руководством стоит неразрешимый исторический парадокс: чтобы восстановить престиж коммунизма, СССР должен отречься от большей части своего коммунистического прошлого как в теоретическом, так и в практическом смысле. Ключевой вопрос в том может ли советская система успешно развиваться в более плюралистический организм, такой, который способен дать большему социальному и экономическому творчеству и этим обеспечить СССР действительную конкурентоспособность на мировой сцене.

От ответа на этот вопрос зависит не только судьба Советского Союза как великой державы, но также и перспективы коммунизма в более широком смысле. Теперешнюю кутерьму можно, вероятно, считать признаком такого изменения, но она также может быть и первой стадией прогрессирующего распада самой советской системы. Развязанные Горбачевым силы превращают перерыв исторической преемственности в более вероятное явление, нежели сохранение её.

Следовательно, любой анализ будущего коммунизма в СССP зависит от ответа на вопрос: является ли политика Горбачева сигналом обновления коммунизма или она свидетельство его эрозии? Несмотря на риторику Горбачева относительно жизненной силы коммунизма, ответ на этот вопрос указывает в сторону эрозии, а не обновления. В тех пределах, в каких перестройка привела к каким-то ощутимым переменам, таковые перемены являются отходом от догматов марксизма-ленинизма как в теории, так и на практике. В Восточной Европе и Китае, где реформы более ощутимы, а также смелее... и прагматичнее, эта тенденция еще более очевидна. Основное направление развития современных коммунистических систем, включая и советскую, отказ от того, что когда-то считалось сущностью коммунизма. В области экономики принцип государственной и общественной собственности в сельском хозяйстве, в сфере обслуживания и даже в промышленности выбрасывается за борт или ищутся различного рода компромиссные решения.

Идет также наступление и на центральное планирование и ценообразование, наблюдается, пусть и неохотное, продвижение в сторону каких-то форм рыночного механизма. В сфере политики разваливается система тотального коммунистического контроля над средствами информации. Идеологическая обработка уступает место сворачиванию идеологических усилий перед лицом "чужих" влияний.

В раде коммунистических стран идет наступление на господство одной единственной партии в сфере политической жизни общества. В существенной степени незатронутой остается лишь коммунистическая монополия на рычаги политической власти. Таким образом, коммунизм в историческом смысле отступает. Приведет ли это отступление к экономически более продуктивным и политически более плюралистическим системам? Ответ на этот вопрос различен в применении к разным странам. Относительно СССР тут уместно скептическое отношение. Антидемократическое ленинское наследие, многонациональный характер государства и глубоко укоренившиеся централистские традиции все это в совокупности работает на подрыв восприимчивости общества "с реальной передаче ему политической и административной власти и препятствует позитивному развитию. Из четырех альтернативных исходов успех плюрализма в СССР наименее вероятен. Первый затяжной, но не принимающий решительных форм системный кризис, длящийся без какого-либо четкого разрешения более десятка лет и периодически отмечаемый взрывами общественного негодования со стороны вce более недовольных экономическим положением городских масс и особенно со стороны политически более беспокойных народов СССР. Вторая возможность это возобновление стагнации после того, как волнения в конце концов пойдут на слад.

" и централистские тенденции, коренящиеся в русском прошлом, вновь утвердят себя. В каши-то момент это может привести к третьей возможности перевороту, организованному военными и КГБ (может, даже в сочетании с преждевременной кончиной Горбачева) и оправданному в глазах общественности эмоциональным призывом к великорусскому национализму.

Четвертый потенциальный исход, вероятность которого на данной стадии является наименьшей, это конечная трансформация затяжного кризиса в несомненную и явную гибель режима. Последний исход может привести также к распаду СССР на части, неизбежно вызвав широкомасштабные национальные и этнические междоусобицы. Наиболее вероятный исход затяжной, но не принимающий решительных форм кризис, который в конце концов может привести к возврату состояния стагнации, еще более углубит общий кризис коммунизма, будет способствовать увеличению различий между коммунистическими государствами и ускорит процесс идеологического распада.

Он также неизбежно увеличит межнациональные трения в СССР, одновременно усиливая сепаратистские устремления. Единственно конструктивным решением все усиливающегося национального распада СССР (решением, совместимым с провозглашенными целями перестройки, т.е. экономической децентрализацией и политическим плюрализмом) является не насильственный возврат к имперскому Советскому "союзу", но движение в сторону подлинной Советской конфедерации.

Однако действительно добровольная конфедерация, вероятно, более уже не является практической возможностью, учитывая подъем национальных чувств народов СССР. Военно-полицейский переворот, нацеленный на прекращение затяжного кризиса и восстановление централизованного господства, будет тоже способствовать а может быть даже и ускорит отмирание коммунизма в международном масштабе. При данных обстоятельствах, когда идеология стала по преимуществу ритуалом, а национализм становится все более напористым, переворот ради восстановления более эффективного централизованного контроля, даже если он и будет формально оправдан ссылками на доктрину, должен будет ради политической его легитимизации активизировать националистические сантименты русских.

Это может дать Москве необходимую народную поддержку для подавления националистических движений других народов. Но сомнительно, чтобы без возврата к сталинским методам можно было полностью искоренить эти национальные движения. Националистические страсти уже вырвались из ящика Пандоры. В век национализма крышку этого ящика уже невозможно держать на глухом запоре.

Все варианты будущего предвещают, что СССР будет отступать от коммунизма. .